Замкнутый круг

В первую очередь стоит успокоиться и убрать это мученическое выражение лица. Улыбку, нет, не настолько жуткую, словно идёшь к месту собственной казни. Судя по всему, это всё же возымело своё действие, так как подозрительно ведущий себя старикан наконец-то отпустил её руку и даже сделал шаг назад, тем самым покидая личное пространство несчастной. Люси едва сдержалась, чтобы демонстративно не вытереть побывавшую в захвате руку о скатерть стола, на который она сейчас опиралась.

— Прошу меня п-простить, господин Дреяр, — слегка склонив голову в знак сожаления начала девушка, нервно заламывая пальцы. — Я с самого детства боюсь темноты, поэтому я, наверное, не так вас поняла…

— О нет, что ты, прелестное дитя, ты поняла всё правильно, — старик вновь приблизился к ней, из-за чего Люси инстинктивно отшатнулась назад, но сразу же упёрлась в высокую столешницу. Отступать было некуда. Несмотря на царящий полумрак, она слишком отчётливо видела, как взгляд его блестящих глаз-бусинок был неотрывно прикован к её груди. Девушка была готова поклясться, что на его пиджак вот-вот закапает слюна, и от одной мысли о подобном её передёрнуло от отвращения с такой силой, будто по телу пустили разряд в двести двадцать. Рука на автомате скользнула назад и начала нашаривать на столе нож, вилку — да что-нибудь, что могло бы уберечь её от посягательств этого старого извращенца.

— Не смейте приближаться! Я… я буду кричать! — стараясь придать дрожащему от паники голосу побольше уверенности, заявила девушка, крепче сжимая в ладони рукоять столового ножа — крайняя мера. Вдох. Главное — это максимально потянуть время, и тогда о ней обязательно хватятся, Стинг совершенно точно вернётся за ней и спасёт. Стоит лишь проявить чуточку терпения и стойкости духа. Выдох.

— В поместье уже давно никого не осталось, кроме слуг, поэтому можешь кричать, если тебе так угодно, — эти слова прозвучали зловеще, словно шипение змеи. Словно тому, кто их произнёс, сам смысл доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие. Люси почувствовала приближающийся приступ тошноты — словно её взяли за ноги, как тряпичную куклу, перевернули вниз головой и тщательно потрясли до тех пор, пока наружу не вывалилось то самое, что другие именуют душой. Сердце в груди замерло и, казалось, вовсе не собиралось вновь продолжать свою деятельность.

Для своего возраста этот старикан оказался на редкость проворным и сильным. Едва девушка успела краем глаза заметить какое-то движение с его стороны, как он уже стоял почти вплотную к ней, а обвешанные драгоценностями руки уже покоились на её талии. Прикосновения этого совершенно противного ей человека сдавливали намного сильнее, чем тесный корсет, душили крепче удавки. От накатившего словно цунами страха, который обдал её с ног до головы, Люси не могла пошевелить и пальцем. Она задыхалась. Панически бегающие из стороны в сторону зрачки пытались зацепиться хоть за что-то, что могло бы послужить ей спасением, но перед глазами лишь расплывались фиолетовые пятна, а очертания окружающих предметов стремительно таяли. Толстые пальцы-обрубки продолжали ощупывать её, бесстыдно забираясь под вырез платья, бесцеремонно и грубо сминая нежную кожу, на которой теперь наверняка останется целая цепочка отметин. Но не синяков Люси боялась больше всего. Это не пальцы — это змеи пробирались в неё и жалили, жалили без остановки, накачивая тело одуряющим ядом.

Разве то счастливое время, которое не продлилось и несколько дней, уже подошло к концу? Неужели она сама верила, так наивно полагала, что чёрная полоса в её жизни закончилась раз и навсегда? Тело, всё ещё хранящее в себе остатки подаренной теплоты, помнящее ласковые прикосновения, теперь медленно уничтожало само себя изнутри, сгорая от стыда и унижения. Слабеющие дрожащие пальцы выронили нож, который с глухим стуком упал на роскошный ковёр. Впервые со дня смерти отца девушка потеряла сознание.

========== III ==========

— Люси! Эй, Люси, ты слышишь меня? Очнись! — доносящийся словно сквозь плотную завесу голос казался таким тёплым, родным и близким, что к нему невольно хотелось тянуться. Не без труда разлепив тяжёлые веки, девушка обнаружила, что находится в своей комнате, тщательно укутанная в пуховое одеяло, а прямо над ней нависает брат. То искреннее беспокойство, отразившееся на его лице, заставило сердце болезненно-сладостно сжаться в груди. Всё произошедшее оказалось всего лишь дурным сном, не более. Вздохнув с облегчением, девушка закопошилась на кровати и вылезла из-под одеяла, заодно поправляя сползшую с плеча лямку ночной сорочки. Взгляд сразу же зацепился за внушительных размеров синяк на предплечье, а затем за ещё и ещё один. По коже пробежал морозец.

— Ты проспала почти сутки, поэтому я уже начал беспокоиться о твоём самочувствии, но, к счастью, ты просто переутомилась, — как ни в чём не бывало продолжал парень, едва ли не насильно вновь натягивая на сестру одеяло и в мгновение ока превращая её в подобие кокона. В руки мало что понимающей спросонья Люси моментально была всучена чашка горячего чая, а разговор вновь поплыл в непринуждённом течении. По щекам предательскими багровыми пятнами расцветал румянец; она уже и не могла вспомнить, когда в последний раз о ней кто-то заботился. Сейчас ей казалось, что большего для счастья и не надо. Стоит просто вот так сидеть рядом с ним и в открытую, не украдкой, как раньше, разглядывать его, в который раз отмечая про себя мельчайшие детали: едва заметную родинку над верхней губой, опущенные уголки глаз и небольшую горбинку на прямом носу с узкими ноздрями. То, как он, сам того не замечая, торопливо облизывает губы во время разговора и периодически жмурится, как пригревшийся на солнце кот… Этот список она могла бы продолжать почти бесконечно. Его привычки она, казалось, знала лучше, чем собственные.

— Люси.

По сравнению с первоначальной интонацией его голос настолько сильно изменился, что Люси почувствовала, будто на неё вылили ведро ледяной воды. Словно в замедленной съёмке она повернулась к брату, боясь даже моргнуть лишний раз, и во все глаза уставилась на него, показывая тем самым, что слушает.

— Ты меня разочаровала. Вчера ты вела себя совсем неподобающе, а когда потеряла сознание, то беднягу Ивана и вовсе чуть удар не хватил. Случилось что-то плохое? Можешь рассказать мне.

Его первые слова ещё долго отзывались эхом в коридорах памяти. Люси неосознанно втянула голову в плечи и, поспешно отставив в сторону полупустую чашку, натянула одеяло по самый нос. Взгляд… его взгляд был таким пугающим, что она почти осязаемо ощутила, как вслед за ним кожа покрывается толстой коркой льда. Горло охватило парализующим спазмом, но девушка при всём желании ничего не смогла бы возразить. Душу захлестнул безудержный, сродни первобытному страх быть отвергнутой и непонятой. Какая, в конце концов, разница, что произошло, если всё это осталось в прошлом и никогда больше не повторится?

— Вижу по глазам, что ты раскаиваешься. Господин Дреяр был настолько любезен, что даже отправил тебе посылку в качестве извинения, — вид девичьего личика, вот-вот готового расплакаться, заставил его смягчиться. Стинг потрепал сестру по волосам и встал, явно собираясь уходить. — Коробка стоит у двери. Я был слишком резок с тобой. Отдыхай, а я уже пойду, у меня гость.

Люси словно впала в прострацию и не знала, чему ей следует поражаться больше: наглости похотливого старика, который ещё умудрился как-то напомнить о себе, или же тому, что Стинг пригласил кого-то к ним в дом — это было огромной редкостью. Несмотря на то, что он производил впечатление довольно общительного и компанейского человека, хорошо общался с довольно узким кругом людей.

Посылка, о которой он упомянул, и в самом деле стояла у самой двери. Вернее сказать, их было даже две. Движимая природным любопытством, Люси схватила сразу обе, но сначала принялась открывать ту, которая была обёрнута в более пёструю бумагу. Когда разорванная упаковка полетела на пол, то её взору предстало и содержимое: массивные, красиво уложенные серьги из золота, щедро усыпанные бриллиантами и топазами. Девушка вообще сомневалась, что чьи-либо уши могли выдержать подобную тяжесть — до того массивным смотрелось украшение. Прилагалась сюда и записка, написанная излишне каллиграфическим почерком. В ней говорилось о том, господин Дреяр приносит свои глубочайшие извинения и надеется, что случившийся инцидент никак не отразится на их дальнейшем общении, которое несомненно должно продолжиться. Так, например, в следующую субботу состоится открытие какой-то выставки, на которой он был очень желал увидеть и мисс Хартфилию… Дочитывать этот бред девушка не стала: в порыве злости скомкала бумагу и бросила её в урну, до которой образовавшийся шарик не долетел всего несколько сантиметров. Её воротило от одной мысли о том, что она могла бы носить подарки этого старого извращенца. Неужели он и вправду надеялся купить её прощение (или даже нечто большее?) подобным образом? Люси начала хаотично перебирать в памяти все имевшиеся в округе ломбарды, в которых можно было бы избавиться от этой неприятной вещицы, но они были либо слишком захудалыми, чтобы позволить себе приобретение подобных вещей, либо просто бы вызвали полицию, заподозрив здесь неладное. Выругавшись себе под нос, девушка отправила коробку с серьгами вслед записке.