Замкнутый круг
Шрифт:
— Так вот в чём дело, — хмуро обронил Роуг, приводя в порядок манжеты рубашки. Сейчас, со слегка раскрасневшимся лицом и растрёпанными волосами он выглядел как никогда оживлённо и привлекательно. Подумать только, неужели в этом мире всё же нашлось нечто, что могло вывести нашего грёбаного Мистера Совершество из состояния душевного равновесия? — Прекрати пороть сгоряча и делать сомнительные выводы. Не знаю, откуда ты узнал об этом, — промелькнувшее в его взгляде замешательство доставляло мучительно-сладостное наслаждение, — но ты всё неправильно понял, Стинг. Я никогда не собирался сближаться с ней, — напряжённые пальцы зарылись в и без того взлохмаченную шевелюру, всклокочивая жёсткие непослушные волосы. — О чём я вообще говорю, до вчерашнего дня мы даже не были толком знакомы! Большего, чем есть
Это действие вызвало непроизвольную вспышку раздражения и злости. Он что, правда пытается оправдываться перед ним? Эвклиф жадно и хрипло дышал, чувствуя, как тяжело заходится в сбитом дыхании грудь. Неужели этот придурок в самом деле считал, что от подобных слов ему, Стингу, стало хотя бы чуточку легче? На душе было как никогда ранее омерзительно — гадко. Они даже не общались до этого, Роуг сам признался в этом — тогда чем его могла привлечь эта лупоглазая дура? Своей заурядной внешностью и необъятными сиськами? Забитым характером, о котором он не имеет ни малейшего представления, и кругозором инфантильной принцессы, до сих пор верящей в сказки? Стинг определённо лучше её по всем параметрам: он красивее, умнее и преданнее. А ещё он половину своей грёбаной жизни провёл рядом с Роугом и знает как никто другой, что именно нужно для того, чтобы сделать его счастливым — своим. И что он получил за это в итоге? Пока Стинг бегал за ним и заглядывал в рот, словно собачонка, на него смотрели как на пустое место и использовали лишь как единственно верную возможность держаться ближе к его сестре. Пока он не спал неделями напролёт и размышлял о том, как его угораздило влюбиться в лучшего друга, чувствуя, как от собственных деструктивных мыслей начинает пухнуть голова, этот его самый друг по ночам дрочил на эту набитую дуру? Ту самую, которая каждую ночь приглушённо стонала за стенкой и в мокрых снах звала своим мерзким голосом Стинга? Ничего более абсурдного ему не приходилось слышать, это было даже не смешно. Нет, он не собирался так просто отдавать Роуга. Тем более тому, кто точно был этого недостоин.
— А ведь по тебе и не скажешь, — тихий смешок диссонансным аккордом бил по натянутым нервам. А взгляд, этот направленный прямиком на него взгляд… Роуг читал в нём столько немого упрёка, что ему становилось действительно стыдно — он сам не знал причины. — Вчера вы так мило беседовали, ты наверняка ей приглянулся. Может, попытаешь счастья, чего тянуть кота за хвост?
— Не говори ерунды, — фыркнул Роуг: этот разговор уже начал порядком раздражать его. Едва ли так он представлял себе сегодняшний день. — Не мне тебе объяснять, как Люси не повезло родиться в подобной семье. Я не хочу ещё больше втягивать её в это дерьмо. Пока она ни к чему непричастна, у неё ещё есть шанс жить нормальной жизнью. Ни рядом со мной, ни с тобой такой возможности не будет.
Как всегда правильный, до зубного скрипа рациональный, спокойный и даже здесь ставящий холодный расчёт превыше собственных чувств — в этом был весь Роуг Чени.
— Ты склонен драматизировать, — на удивление спокойно ответил ему Стинг, в то время как внутри всё полыхало огнём. С каждым новым вдохом, который давался невыносимо тяжело, что-то с удвоенной яростью давило на грудь, бессильным отчаянием давило на рёбра и раздирало горло. — Со своими возможностями ты в любой момент можешь бросить дела и выйти сухим из воды.
— Нет, Стинг, это ты ошибаешься, — он несогласно покачал головой, и на его лице отпечаталось выражение глубочайшей печали, приправленной разочарованием. Руки неспокойно шевелились в карманах, безуспешно пытаясь найти себе занятие и отвлечься от тремора. — У сильных мира сего, — Роуг не смог сдержать ухмылку, — действительно куда больше возможностей. Вот только почему-то все упорно забывают о том, что и цена за ошибку у них соответствующая. К чему эти глупые объяснения, Стинг, посмотри на моё лицо! — прошипел брюнет, приближаясь к нему вплотную и дрожащей ладонью убирая в сторону чёлку. На месте второго глаза широкой тёмной зазубриной тянулся безобразный шрам, берущий начало у переносицы и заканчивающийся у виска. Его искажённое тупой яростью лицо
было настолько близко, что Стинг чувствовал, как на кожу тёплым облаком оседает сбитое дыхание. — Меня уже не отпустят, выхода нет. Я лучше сгнию где-то в сточной канаве, чем до конца жизни скрываться по углам как портовая крыса. Мне повезло, что нож соскользнул к виску, а не прошёл лезвием внутрь, иначе я уже давно был бы трупом. Иногда мне самому становится страшно от увиденного. Я урод, ты видишь это?— Нет, — мягко и на удивление спокойно возразил Стинг и поднял голову, впиваясь пристальным взглядом в лицо напротив. — Я ничего этого не вижу.
Роуг инстинктивно отшатнулся от потянувшейся к нему руки, намеревавшейся то ли поправить ему чёлку, то ли придушить к чёртовой матери, чтобы он уже никуда не смог отсюда уйти.
— Ты всегда был с приветом, а в последнее время так совсем с катушек скатился. Наверное, не стоило мне приезжать. Дай мне знать, когда придёшь в себя, тогда и поговорим.
«Приду в себя? Но ведь со мной всё в порядке. Или же он имел в виду стать таким, как прежде? Тогда у нас уже никогда ничего не будет хорошо».
Стинг с отрезвляющей ясностью вдруг осознал, что если ничего не ответит сейчас, то Роуг попросту уйдёт, и одному богу известно, когда они увидятся в следующий раз. В груди стремительно разрасталось что-то тёмное, душащее и омерзительно склизкое, холодными липкими щупальцами опоясывающее сердце, тянущее его куда-то вниз вместе с внутренностями и всем его существом. Он мог сказать что угодно, но это бы вряд ли изменило отношения между ними или принесло ему хотя бы немного облегчения; он мог постараться удержать его, пусть и силой — но это не заставило бы Роуга полюбить его.
— Какой же ты идиот… Неужели ты в самом деле ничего не понимаешь? — он чувствовал себя как никогда жалко; собственный голос дрожал, а руки невольно сжались в кулаки с такой силой, что суставы будто окаменели. Застыло и время в ожидании ответа, который бы всё равно ничего не изменил — Стинг заранее знал его. Быть может, не дословную комбинацию звуков, но вряд ли бы это изменило скрываемый за ними смысл. Роуг всегда был чертовски наблюдательным и проницательным малым. Он просто не мог не знать.
— Я всё понимаю, но… — брюнет неопределённо пожал плечами и замолчал, стараясь подобрать слова, — мне нечего сказать тебе, прости. Береги себя.
Дверь за ним закрылась с едва слышным щелчком, будто она испытывала неловкость из-за того, что стала невольным свидетелем данного разговора и как-то помешала ему. Невидящим взором разглядывая казавшийся некогда белоснежным потолок, Стинг лишь сейчас заметил, каким болезненно-серым и испещрённым мелкой паутиной трещин он был на самом деле. Всё вокруг трещало по швам, рассыпалось пеплом и постепенно переставало существовать. В тот момент парень был твёрдо уверен, что худший день в его жизни остался позади, но он глубоко заблуждался.
========== V ==========
— Прекрати ёрзать, мне и без того неудобно.
Люси капризно мотнула головой и, откинув за спину растрёпанные волосы, ещё сильнее прижалась бёдрами к упирающемуся в неё сзади Стинга. Она дышала тяжело и часто, пытаясь схватиться влажными ладонями за гладкую поверхность раковины, но глубокие, размеренные толчки не давали ей этого сделать. Мокрый фарфор легко скользил под руками, а хлипкие каблуки с раздражающим скрипом разъезжались на кафеле, делая и без того неудобную позицию девушки ещё более неустойчивой. Парень гортанно зарычал, чувствуя, как теснее сжимается вокруг его члена горячая женская плоть, и немного замедлился, пытаясь оттянуть момент приближающейся разрядки. Он с такой силой стиснул Люси за бёдра, что явственно ощутил немеющее покалывание в кончиках пальцев.
— Не смей останавливаться, — бессвязно прохрипела Хартфилия и откинула голову назад, одаривая брата полным злой похоти взглядом. За те пятнадцать минут, что они закрылись в уборной, в припёртую шваброй дверь не попытался вломиться, казалось, лишь ленивый. И если раньше подобный выбор места для секса вводил в девушку смятение, то теперь она уже едва ли обращала внимание на подобные мелочи. В конце концов, было проще попытаться усадить самолёт в горах, чем бороться с желаниями Стинга — он всегда получал то, чего хотел, чего бы это ему ни стоило.