Замкнутый круг

— Ты подумала над предложением господина Дреяра? — с ходу задал вопрос Стинг, без стука войдя в комнату сестры. Она вздрогнула от неожиданности и слегка привстала с кровати, откладывая в сторону книгу, от чтения которой её отвлекли. Затравленный, выжидающий взгляд карих глаз пересекся с твёрдым взором голубых, и воздух между ними едва ли не заискрился. Вдоль позвоночника парализующей волной холода вниз пробежали мурашки.

«Откуда он знает об этом? Только не говорите, что Стинг читал это письмо. Нет, просто невозможно», — отвисшая нижняя губа мелко дрожала, а голова внезапно показалась непомерно тяжёлой. Словно пытаясь убедить саму себя в ошибочности подобных мыслей, Люси яростно замотала головой.

— И тебе доброго утра. Я не собираюсь никуда ехать, — невнятно пробормотала она, натянув одеяло по самый нос. Стинг презрительно хмыкнул и с видом хозяина положения уселся на близстоящий стул, принимаясь со скучающим видом рассматривать лежащие на столе бумаги.

— Причина. Я хочу узнать её, — и, заметив, как преждевременно девушка открыла рот, мгновенно осадил её: — Не очередной детский лепет в твоём исполнении. Нужно что-то более существенное.

— Мне не нравятся все эти люди. Стинг, они пугают меня, мне не место рядом с такими, — она внимательно, почти жадно следила за малейшими изменениями в мимике брата, но на его лице не дрогнул даже мускул — надеяться на то, что после подобных слов он смягчится, было по меньшей степени наивно и глупо.

— Разве мы всегда делаем лишь то, что нам хочется? — он даже не пытался скрыть рвущееся наружу раздражение. — Завязывай со своими капризами, ты давно уже не маленький ребёнок.

На несколько мгновений в комнате повисла угнетающая тишина, прерываемая лишь тяжёлым сопением Люси и шорохом перебираемых на столе бумаг.

— О, а это ещё что такое? — внезапно оживившись, поинтересовался Стинг и потянул за уголок салатового конверта, выполненного из мягкого картона.

— Положи на место! — вспыхнула Люси, узнав в обнаруженной вещице полученное вчера письмо. Наверное, не стоило выставлять вещи личного характера на всеобщее обозрение, но кто же знал, что Стинг вздумает самым наглым образом хозяйничать на её столе? Девушка опрометью бросилась в срочном порядке отвоёвывать отобранное, но запнулась о край кровати и с грохотом упала на пол.

Стинг, не ожидавший столь бурную реакцию со стороны сестры, опасно улыбнулся и медленно, будто смакуя каждую бесконечно долго тянущуюся секунды, достал содержимое конверта с явным намерением прочесть его. Стёртые о палас колени раздражающе саднили, но адресованная ей холодная ухмылка ранила куда сильнее.

— «Здравствуй, Люси! Искренне надеюсь, что ты и в самом деле здорова…», нет, дальше, здесь как-то совсем скучно… «Даже когда ты будешь думать, что от тебя отвернулись абсолютно все, знай: я всегда был и буду рядом с тобой». Что за сопливый бред, неужели действительно кто-то поверит такому? — откровенно наслаждаясь происходящим и безо всякого труда уворачиваясь от цепких ручонок сестры, парень комментировал наиболее понравившиеся ему отрывки и размахивал у себя перед носом злосчастным письмом. Его взгляд опасливо блестел, быстро пробегая по строчкам, как вдруг резко остановился, будто разом остекленел и потух. Воспользовавшись его замешательством, Люси наконец-то выхватила письмо и не смогла сдержать победной улыбки, в то время как щёки полыхали от стыда.

А уже спустя мгновение она не сдержала полный боли крик, когда её запястье с силой перехватили и резко дёрнули на себя.

— Что это? Откуда у тебя это? — медленно, будто каждое слово давалось ему с невыносимым трудом, отчеканил Стинг. Былое веселье с него будто ветром сдуло. — Я спрашиваю тебя, что это, чёрт возьми, такое! — срываясь на крик, повторил он свой вопрос, тем самым заставив девушку сжаться будто в ожидании удара. Письмо в её вспотевших ладонях успело превратиться в бесформенный комок бумаги.

Подобного безотчётного страха, почти ужаса Люси не испытывала уже давно. Сердце в груди колотилось тяжело и гулко. Девушка с трудом сглотнула вязкую слюну и попробовала отстраниться, безуспешно трепыхаясь в стальном захвате. Всё тело покрылось холодной липкой испариной, а правое запястье словно прожигали раскалённым железом. Люси искренне не понимала причин подобного поведения со стороны брата. Могло ли быть так, что он просто приревновал её? Тогда, наверное, ей просто стоило рассказать ему о всех этих странных письмах ещё раньше? В конце концов, она ведь не сделала ничего плохого, ей совершенно нечего скрывать и стыдиться… Девушка набрала полные лёгкие воздуха и открыла было рот, но раздавшийся смешок заставил её непонимающе замереть.

— Ничего не говори, — залёгшие на его лице тени меняли его облик до неузнаваемости, обезображивали его. — Я всё понимаю.

Люси растерянно наблюдала за тем, как брат оттолкнул её руку, будто та была чем-то воистину омерзительным, и с абсолютно отсутствующим лицом покинул комнату. О её существовании словно вмиг позабыли.

Стинг действительно всё понимал, по крайней мере куда больше, нежели сама Люси. Обладатель этого самого почерка с лёгким наклоном влево был слишком хорошо знаком ему, ошибки быть не могло.

На крыльце его встретил неприветливый сырой ветер, пробирающийся в рукава рубашки и её расстёгнутый ворот. На автомате нащупывая в заднем кармане джинсов зажигалку и полупустую смятую пачку сигарет, Стинг не смог сдержать горькой ухмылки. Похоже, сегодняшний визит Роуга обещает быть действительно интересным.

***

Уже спустя полминуты после трели дверного звонка Роуг лицезрел приветливую физиономию Стинга, который от переполняющих его эмоций едва ли не подпрыгивал на месте.

— Здравствуй, дружище! Я уже заждался тебя, думал, что в последний момент ты передумал и не порадуешь меня своим визитом, — приветственное похлопывание по плечу выдалось настолько сильным, что брюнета невольно перекосило всем телом, как оставленную на ветру тряпичную куклу.

Стинг был в несколько крат оживлённее обычного, что уже было довольно подозрительно. Роуг послушно шёл за ним вглубь дома, не прерывал бессмысленный трёп друга, но и не поддерживал его — просто молча продолжать наблюдать, про себя отмечая излишнюю нервозность, хорошо скрываемую за резкими движениями.

— Как продвигаются твои дела на работе? Можешь не отвечать, твои поставщики наверняка выполняют свою часть работы вовремя, а вот мои опять не укладываются в сроки, — открывая дверь в кабинет и пропуская гостя внутрь первым, продолжал Стинг. — Знаешь, это в какой-то мере даже нечестно. Почему тебе опять достаётся всё, чего бы ты не пожелал?

Притворно-жалобные интонации в его голосе мгновенно исчезли, едва тяжёлая дубовая дверь с характерным щелчком захлопнулась за ними.

— А ты хорошо устроился, Роуг. Я пригрел на груди змею, — так, кажется, говорят в таких случаях? — от него веяло злобой и завистью. Чёрной, сочащейся ядом завистью и ненавистью, зародившейся где-то глубоко внутри уже давно, но всё это время тщательно скрываемой и взращиваемой, а теперь наконец-то нашедшей выход. Стингу казалось, что он сходит с ума; собственное тело и его действия уже не поддавались контролю. Словно откуда-то со стороны он наблюдал, как прижал Роуга к стене, до треска натягивая в руках ткань рубашки. И каждое его слово, каждое действие, полного тупого бессилия, всё больше и больше приближало его к точке не возврата. Даже сейчас Роуг умудрялся выглядеть хозяином положения; его надменный взгляд чётко давал понять, кто именно здесь является главным. Он просто временно ослабил бдительность и позволил Стингу выплеснуть копившиеся годами эмоции. «Ну же, давай, чем ты сможешь удивить меня на этот раз?» — повисший в воздухе немой вопрос блуждал в его сдержанной улыбке, мягко скользил по контуру беззвучно шевелящихся губ, словно повторяющих молитву, и угасал на дне гранатовых глаз.

— Тебе, наверное, безумно забавно было водиться со мной и в то же время пытаться подбить клинья к Люси? Давай же, признайся, когда ты запал на неё? Может, сразу после того, как мы познакомились в средней школе и ты впервые увидел её? Ей тогда было одиннадцать. Не думал, что ты по малолеткам.

Сильный и хорошо поставленный удар в челюсть мигом заставил его заткнуться и на какой-то период времени вернул трезвость мысли. Стинг отшатнулся, стёр ребром ладони сочащуюся из разбитой губы кровь и довольно облизнулся. Горло саднило от скопившейся в нём сукровицы, раздражения и сардонического смеха. Дрожащие от накатившейся волны адреналина ноги едва держали его.