Замок Шамбла

– Да, завтра, пожалуйста.

Графиня умолкла, и аббат, воспользовавшись этим, спросил, обратившись к Жаку Бессону, сидевшему несколько позади дам:

– А как себя чувствует наш больной?

– Он очень устал от поездки, — ответила графиня. — Подумайте, пять часов протрястись в экипаже, да все за один день, — это слишком много для Жака, который еще так слаб.

– То же самое говорили и Мариона Ру, и Мариона Жибер, когда видели его вчера вечером в семь часов, — добавила Мари Будон. — Он так бледен, что похож на привидение.

– К счастью, — сказал аббат, вставая, — при той заботе, которой его здесь окружают, он непременно должен поправиться.

Аббат Карталь ушел, из приличия не упомянув об убийстве в Шамбла, о чем он уже разговаривал утром с дамами, которым проповедовал безропотность и покорность воле Провидения.

– Откуда ты? — спросила графиня служанку, когда та заперла дверь.

– Я провела час с Марионой Ру и с ее всегдашними гостями, которых и надеялась найти сегодня у нее на кухне.

– Зачем ты ходила к Марионе Ру? Что ты хотела от нее?

– Что хотела, то и получила.

– Что же именно?

– Вот что, — начала Мари Будон самым будничным тоном. — Мариона Ру и Мариона Жибер очень хорошо помнят, что видели Жака Бессона вчера вечером в семь часов и даже заметили его бледность и слабость, как я это и сказала при господине аббате.

– Полно! Это невозможно! — с изумлением вскрикнула графиня.

Теодора и Жак Бессон, не спуская глаз со служанки, с волнением ожидали раскрытия этой тайны. Мари Будон подробно пересказала все, что произошло на кухне аббата Карталя.

– Теперь, — добавила она, — оба аббата у нас в руках, остается сделать очень немного для того, чтобы заручиться их свидетельствами, но это уже ваше дело.

– Мое дело! Что ты хочешь этим сказать? Объяснись.

– Все очень просто: вам надо только время от времени напоминать обоим аббатам, играя в карты и разговаривая с ними, как были взволнованы их служанки, увидав бедного Жака таким бледным и слабым в тот злополучный вечер первого сентября, когда господин Марселанж…

– Довольно! — перебила ее Теодора.

– Вы понимаете, — спокойно продолжала Мари Будон, — что постоянно напоминая им об этом обстоятельстве, вы так хорошо запечатлеете его в их умах, что они никоим образом не станут сомневаться по этому поводу и будут в случае необходимости готовы это засвидетельствовать.

– Я думаю, что она права, — прошептала графиня. — Пойдемте спать; за всем, что происходит у нас в доме, несомненно наблюдают, так что очень важно не изменять своим устоявшимся привычкам.

XVIII

Через несколько дней графини де Шамбла, проезжая по городу, заметили, что очень многие обращают на них внимание, а вернувшись домой, увидели, что на их улице собралось много людей, сбившихся в небольшие группы. Чрезвычайно взволнованные этим, они, тревожно переглянувшись, вошли в дом, гадая, что бы это значило. Графиня позвонила, и на ее зов тотчас явилась Мари Будон. Госпожа поделилась с ней своими опасениями и спросила, не знает ли она, чем вызвано подобное столпотворение.

– Знаю, — ответила служанка, выглядевшая мрачнее, чем обычно.

– Что происходит в Пюи?

– То, что известно всем, кроме вас и госпожи Теодоры. Вам бы не мешало это знать, как, впрочем, и еще одному человеку.

– Еще одному?..

– Да, Жаку Бессону.

– В чем же дело? Говори!

– Завтра начнется следствие и в Пюи вызовут свидетелей из Шамбла, Лардероля, Комбриоля и всех окрестных деревушек.

– Завтра! — прошептала госпожа Марселанж, обессиленно опустившись на стул.

Графиня с минуту молчала, а потом, преодолев свое волнение, спросила служанку:

– Почему ты меня об этом не предупредила, если все знала?

– А зачем предупреждать?

– Чтобы я приняла все меры предосторожности.

– Это уже сделано.

– Кем?

– Мной.

– Как?! — отрывисто воскликнула графиня. — Без моего одобрения? Не посоветовавшись со мной?!

– Есть дела, в которые графиня ла Рош-Негли вмешиваться не должна.

– Ну хорошо. Расскажи мне, что ты сделала.

– Я послала за некоторыми… людьми и жду их сегодня.

– Они придут сюда? — испугалась графиня.

– Успокойтесь, в другое место.

– Ну ладно, и что дальше?

– Положитесь на меня, я вам скажу, когда добьюсь от них того, чего хочу. Повторяю, есть вещи, которых вы не должны знать.

– Хорошо! А потом?

– Я просила их переговорить с лардерольскими крестьянами, с теми, кто знает правду, и с теми, кто о чем-то догадывается, — словом, с самыми опасными для нас. Кроме того, я хочу встретиться еще кое с какими людьми, чтобы заручиться их поддержкой в нашем деле.

– Что ты просила им сказать? По крайней мере, ничего такого, что может поставить нас в неловкое положение? И потом, что это за люди и как они смогут нам помочь?

– Я встречаюсь с ними завтра утром за городом.

– Для чего?

– Чтобы поговорить с ними до того, как их вызовет судебный следователь.

– Мари, а это не слишком опасно?

– О, ваше сиятельство! Теперь не время ждать! — с жаром вскрикнула Мари Будон. — Настало время действовать, и нам надо перехватить инициативу у наших врагов! Суд не дремлет, и Марселанжи тоже не теряют времени даром. Они готовятся день и ночь, чтобы погубить вас, они выставят против вас кучу свидетелей, они предоставят множество доказательств, чтобы уличить вас, а мы, со всех сторон окруженные деятельными, могущественными, ожесточенными, неутомимыми врагами, вдруг станем осторожничать! Нет-нет, графиня, время осторожности прошло, мы оказались лицом к лицу с врагом, теперь надо не хитрить, а сражаться! Мы постоянно должны быть начеку, чтобы знать планы противника, и необходимо всегда его упреждать. Я узнаю, когда этих крестьян вызовут на допрос к судебному следователю, и я поклялась себе, что они явятся к нему, предварительно переговорив со мной.

– Ты просто золото, Мари, — похвалила ее госпожа.

– Я решила, что вам незачем с ними связываться, — решительно ответила Мари Будон. — Это мое дело, и я прекрасно с ним справлюсь.

За обедом все молчали. То, что графиня и ее дочь узнали от Мари Будон, Жак услышал от соседей, но не только не говорил об этом важном событии, но и ничем не выдал охватившего его сильного волнения.

Когда стемнело, Мари Будон надела плащ, закрыла капюшоном голову, чтобы спрятать лицо и защититься от ветра, который дул так же сильно, как и в злосчастный вечер первого сентября, и осторожно вышла из дома, заперев за собой дверь. Она быстро прошла через весь небольшой город, перешла мост, потом свернула в лощину, села на большой камень у дороги и стала ждать. Пытаясь хоть что-то рассмотреть во мраке ночи, Мари Будон пробормотала: