Замороженные приливы

Но вместо выращивания красивых цветов Амара выложила тут десятки тысяч камней, обыкновенных и полудрагоценных, собранных со всего мира. Отец считал это уродством и был разочарован, но Амара не могла согласиться.

Особенно сейчас, ведь здесь был Родич Воды.

И в этом саду она сидела и думала о том, как контролировать своё будущее, не опираясь на мужчин, быть человеком. В своей жизни она встречала мало людей, что отклонялись от женоненавистничества в Крешии.

Феликс был один из них.

Он ничего от неё не хотел. Не требовал. Она пустила его в свою постель, потому что ей понравилась ширина его плеч и кривой нос, и тот факт, что её отец никогда не согласится, если узнает об этом.

Но тогда она смотрела вперёд и желала провести время с лимерийцем не только ночью. Он был удивлён и бросил ей вызов – один из немногих, кто так открыто говорил с нею, по крайней мере, Феликс оказался куда большим, чем просто живой щит короля. Даже не пытаясь, он стал особенным для неё.

Это создавало трудности, когда всё должно было оставаться простым.

Её бабушка вошла в каменный сад и присела рядом с нею на скамью.

– У тебя есть много забот, Дхоша. Я вижу их на твоём прекрасном лице.

– И винишь меня?

– Ничуть. Факт, что ты идёшь по жизни с мыслями, показывает, что я хорошо тебя учила.

– Я хочу, чтобы всё было проще.

– Ничего не бывает легче, Дхоша, - сказала бабушка, положив ей руку на плечо. – Я пришла, чтобы увидеть моего аптекаря сегодня пораньше.

Амара застыла. Нила говорила о человеке с огромным талантом для создания магических зелий для бабушки – и для её матери.

– И?

– Он сказал, что ещё один клиент из дворца заплатил ему недавно за визит.

– Из дворца? А кто?

– Твой брат. Ашур.

Глаза Амары расширились от удивления.

– Но… Я даже не знаю, знаком ли Ашур с твоим аптекарем!

– Я тоже.

– Что за зелье он просил?

– Не знаю, он лишь упомянул визит Ашура, когда я спросила о его благополучии.

– А ты больше ничего не спрашивала? Бабушка, мне нужно знать!

– Зачем? Смысл делать это?

– Если это для тебя не имеет никакого значения, то зачем ты мне рассказала?

– Теперь, вижу, не стоило, - Нила взяла Амару за руку. – Успокой мысли, Дхоша. Ты сильна и сделаешь то, что должна. Ты близко. Ближе всего.

Амара вздохнула, но после устало кивнула.

– Не беспокойся, Мадхоша. Я знаю, что должна сделать.

***

– Садись рядом, дочка.

Император поднялся с кресла, когда Амара вошла в комнату, которую он использовал для развлечения своих главных гостей.

Она не знала, чего ожидать, когда он вызвал её сюда, и увидела, что была не единственной приглашённой. Она прибыла последней. Король Гай, Феликс, Мило и её братья уже находились здесь.

Стало всё понятно. Она приглашена для того, чтобы услышать решение императора.

Её прежде никогда не приглашали на столь важные события.

Может, она доказала отцу свою ценность? Её мнение имело в политике значение? Он правильно поступит, если возьмёт её под своё крыло консультантом, ведь она куда полезнее, чем Дастан и Элан вместе взятые.

– Принцесса, - Король Гай поднялся, когда она занимала своё место. – Вы так прекрасны сегодня.

– Спасибо, ваша светлость, - почему мужчины считают необходимым прокомментировать женскую внешность? Она знала, что красива. Не надо постоянно напоминать об этом, чтобы получить в игре дополнительные очки.

Король был уверен в себе. Он искренне верил, что её отец согласится на подобные условия, между прочим, слишком амбициозны?!

Феликс и Мило стояли позади короля, сложив руки за спиной. Феликс кивнул ей, их взгляды на мгновение встретились. Он, в прочем, не выглядел уверенным сегодня. Не беспокойство ли мелькнуло в его тёмных глазах?

"Мой маленький зверь, - подумала она. – Не беспокойся. Ты доказал свою ценность".

Её внимание переключилось на братьев, а ведь те не поднялись, чтобы поприветствовать её. Они отпили из золотых кубков, украшенных драгоценными камнями, и она увидела, что стол был заставлен красивыми тарелями с ароматными фруктами.

Император махнул рукой страже у двери.

– Оставьте нас, мы должны обсудить это наедине! – Амара смотрела, как они уходили, заметив, что среди них нет Микаха, и поняла, что не видела его уже несколько дней. Может, он заболел?

Стража с глухим стуком прикрыла двери, и сердце Амары тяжело забилось. Сегодня слишком важный день.

Совершенно новый, что предскажет будущее Крешийской империи.

…Или первый день смерти Кровавого Короля.

Отец всегда так проводил переговоры: либо соглашался на условия, очевидно, благоприятные, либо раздражающая его проблема пропадала со смертью всех врагов. И император Кортас всегда побеждал.

– Мне нужно было время подумать над вашим предложением, Гай, - император всё ещё стоял, а в его морщинистом лице не было ни капли смеха и игривости.

Гай кивнул.

– И я готов услышать ваше решение.

– Вы хотите стать вторым крешийским императором, разделить в равной степени власть со мной. Для этого вы отдаёте мне Родич Воздуха и учите меня им пользоваться. И вместе с магией я получу вашу волшебницу-дочь. Я прав, Гай?

– Да, - тон короля был почти скучающим.

Амара любовалась королевским доверием – не глупо ли это? В конце концов, он лишь циркач, что просит льва съесть его.

Тем не менее, король его не съел… Как глупо. Жаль.

У него должен быть запасной план.

Император заговорил вновь.

– И я, как вы ожидаете, поверю вам на слово из-за того, что вы рассказали мне о своей дочери и Родичах, да?

– Да.

– Это меня беспокоит, Гай. У вас нет доказательств.

– У вас не будет доказательств, пока мы не придём к соглашению. Уважаемый Король, это величайший шанс для вас. Вы мудры, уверен, что вы это понимаете, - Гай отпил из кубка. – И если вы считаете меня лжецом, можете взять Митику. Просто. С моим благословением даже.

Император поджал губы.

– Митика будет моя независимо от вас. Она станет частью крешийской империи, а не останется суверенным царством.

Король кивнул.

– Прекрасно.

– И я хочу ещё одного Родича. Если мы собираемся делить власть поровну, справедливо, что у меня будет больше, чем простой лунный камень.

Тонкая улыбка коснулась губ короля.

– Вы просите слишком многого, но я согласен.

Зависло длинное, неловкое молчание, и Амара слышала лишь звук своего сердца, бьющегося дико в груди.