Замуж хотелось очень, или Шаманка Роутег

– Но мы же не знали, – подхватила Оксана. – Что в три часа ночи есть ненормальные соседи, которые не спят!

– Ну да, а закапывают яйца в заледеневшую землю в три часа ночи нормальные?! – не сдавалась я.

– Санек, милая, успокойся, – тут же сбавила обороты Оксана и взяла меня за плечи. Это был ее коронный ход, которому я не могла противостоять. Я напряглась, обещая себе не сдаваться. – Ты пойми, Роутег шаманка в третьем поколении, она очень известная, и я не понимаю, почему ты не рада. Мы с таким трудом достали билеты, ведь к ней не пробиться! А сколько известных людей у нее обслуживалось? Сама Арина Беляева была, и какие крутые перемены у нее в жизни потом были, помнишь? Ну что, может, пойдем?

Я не помнила, какие крутые перемены были у Арины Беляевой, и, если честно, я не помнила саму Арину Беляеву и вообще не понимала, кто это такая. Но под мягким давлением подруги стала чувствовать, как по сине пошло тепло, а внутри стало появляться согласие. «Вот так всегда!» – я мысленно топнула от досады ногой на свою слабохарактерность и утвердительно кивнула.

Телефон зазвонил так резко, что рука непроизвольно дернулась и чашка выпала на пол. Гена чертыхнулся и поднес аппарат к уху.

– Слушаю, – как всегда коротко сказал он.

– Ты куда делся с праздника, беглец? – возле уха, со свойственным Юльке придыханием, мелодично понесся ее голос.

– Устал, поехал спать. Вы долго еще были? – он присел и стал собирать рассыпавшиеся возле ног осколки свободной рукой.

– Нет, без тебя скучно, – хихикнула Юлька. – Там по мониторам звонили, – ее голос тут же изменился, опустился на полтона и приобрел серьезный оттенок.

– В смысле? Не понял.

– Звонят с театра, просят поставить еще два монитора на балкон, чтоб и там видно было. Сказали, на полторы тысячи человек двадцать мониторов мало. Я звонила Юре, чтоб тебя не трогать, но он, наверное, еще спит после праздника.

– Конечно, какой нормальный человек после Нового года о мониторах думает, – протянул Гена и сбросил остатки чашки в ведро.

– Ну спасибо, – наигранно обидевшись, пропела Юлька. – То есть, по-твоему, я ненормальная.

– Ты нормальней всех нормальных, – ретировался шуткой Гена. – Я сейчас поеду в офис, займусь этим вопросом. Обзвони всех ответственных, на час совещание, чтоб к двум были готовы к старту. И никаких – спит. Все, праздники закончились. Масштабное мероприятие, надо работать. Хотя, если честно, вообще не понимаю, полторы тысячи человек по сто долларов за вход, и куда? На ведунью шаманку? Которая на сцене театра выступает. Еще и третьего января. Что только не придумают.

– Ты что! – Юлька аж крикнула, от чего засвистело в ухе. – Это же сама Роутег! Ты разве не слышал, какая она крутая?! Я лично с удовольствием пойду. Она же прям судьбу изменить может.

– Юль, – протянул Гена, понимая, что объяснять не стоит, но ум, переполненный информацией, требовал. – Ну, о чем ты говоришь. Ты вообще понимаешь, что такое шаман? Если верить религиозным верованиям, а точнее Википедии – это человек, способный в состоянии транса общаться с духами и излечивать болезни. Юль, с духами, ну разве не смешно? Двадцать первый век на улице. Но если на то пошло, ты знаешь, что такое камлание?

– Нет, – тихо протянула собеседница.

– Камлание, это ритуал, в силу которого душа шамана покидает тело. Мне почему-то казалось, что это должно происходить на природе, где-то далеко от цивилизации. Не знаю, может, это мое мнение, но в театре оперы и балета шаман ну как-то не очень смотрится. Да и какие вообще шаманы? Юль, где они, а где мы? Это все развод чистой воды. Я не верю во всю эту белиберду – духи, транс, ритуалы, предвидение и исцеление. Таблетки тебе в исцеление. Шоу на такое количество людей вообще вызывает много вопросов. Ну это же обычный сруб денег, неужели ты не понимаешь?!

– Не понимаю, – не отпуская наигранную обиду в голосе, сказала она, и Гена мысленно увидел, как Юля надула свои пухлые, всегда красные губки. – Я верю, а ты зануда и ботан!

– Ну веришь – и ладно, – согласился он с первым и вторым. – В час в офисе! Без опозданий.

Гена отключил телефон и непроизвольно улыбнулся. До чего же смешные люди. Его аналитический ум программиста не позволял это понять. Но заказ масштабный, платят отлично, работа – она и в Африке работа, а деньги – они и в Африке деньги, и неважно от Роутег или президента Пенсильвании.

В театре была нереальная суета и столпотворение, и это, несмотря на то, что до начала еще четыре часа, а все эти бегающие, прыгающие, кричащие, нервно отключающие и включающие телефоны, передвигающие мебель и распутывающие провода люди были сотрудниками, которые занимались организацией этого мероприятия.

Гена приехал позже своих подчиненных минут на пятнадцать. Ребята уже принялись развешивать мониторы, протягивать кабеля и настраивать интернет. На пороге его встретил директор театра, Вениамин Александрович, невысокого роста мужчина с динамичной мимикой и большой блестящей плешью на голове, прикрытой зачесанными набок волосами, которые постоянно оттопыривались от ветра или поднимающихся бровей.

– Я так волнуюсь, – он схватился театрально за сердце и открыл Геннадию дверь. – Это такое событие, такое! Меня удар хватит.

Гена повернувшись к директору, улыбнулся, чтоб скрыть свое непонимание и отношение к происходящему.

– Ну что вы, не волнуйтесь, – он похлопал плотного мужчину по плечу. Директор так расчувствовался поддержкой самого Геннадия Олеговича, что отпустил дверь, которая, подтягиваемая тугой пружиной назад, этому Геннадию Олеговичу в лоб со всего размаха и въехала. Схватившись рукой за голову, Гена вскрикнул и отступил назад. В глазах резко потемнело, и на какой-то момент он выпал из реальности.

– Ох, как неловко, как неловко! – затрещал Вениамин Александрович, хватая Гену за руку и затаскивая в холл. – Женечка, – громко крикнул он куда-то в длинный коридор. – Лед, срочно! Человеку плохо!

Гена попытался вырвать руку и сказать, что человеку хорошо и ничего страшного, но, стремительно увлекаемый директором в сторону гримерок, не смог это сделать, так как тот все время орал.

Они пробежали по коридору метров десять, затем свернули налево и сразу направо. Вениамин Александрович без стука толкнул дверь и втянул за собой пострадавшего.

– Женечка, я же просил! – взвился он, но осекся. Гена выглянул из-за головы впереди стоявшего и увидел сидящую в кресле маленькую сморщенную женщину в странной раскраске и не менее странной одежде. Была ли это Женечка он не знал, но интуиция и ступор директора намекнули – вряд ли. Зачем Женечке так странно выглядеть? Хотя, может, у них в театре так принято. Выдохнув и собравшись выйти, чтоб скорее завершить все организационные и финансовые моменты, Гена почувствовал на руке пальцы, крепко сжимавшие его запястье мертвой хваткой.