Замуж за Темного Властелина, или Девичник в другом мире

Не стоит и уточнять, что со мной творилось, пока летели в замок. От сильных, быстрых толчков сердца в ушах гудело. Голова кружилась, потели ладони, и по коже не переставали бежать волны дрожи.

Убить мало этого пернатого! Можно подумать, это ему жену выбирают! Какая разница, что и с кем у меня до него было? Ну то есть до его побратима и…

Ой, всё!

Не успели мы приземлиться, как меня с холодным почтением пригласили в зал для допросов. Оказывается, у них и такой имелся… Хорошо хоть не в камеру пыток сразу потащили. Туда же привели бледного, явно напуганного Эвельера. Подруга выглядела так, словно за ней весь вечер гонялась орда привидений. Того и гляди шмякнется в обморок или во всём сознается, не выдержав давления со стороны Саварда и его банды.

Правитель занял место во главе стола, по правую руку от него опустился Ивар, по левую — Воргелл. Дядя жениха смотрел на меня с показным сочувствием, расстроенно поджимая губы, и при этом вздыхал безнадёжно и горько.

Был уже поздний вечер, поэтому в зале зажгли свечи. В люстрах, железные кольца которых низко нависали над собравшимися, на столе, над каминами. Пламя над свечами, будто чего-то опасаясь, испуганно дрожало. Густые сумерки летнего вечера едва просачивались в узкие, затянутые витражами окна, но полумрак был не в состоянии смягчить черты лица владыки и его Коршунов. Наоборот, делал их лица ещё более пугающими и хищными.

— Проходите, де Линь, — велел Савард, и один из стражников подтолкнул Эвельера к центру зала.

Мне сесть не предложили, поэтому я тоже стояла, чувствуя себя провинившейся школьницей в кабинете директора. Роль строгого завуча досталась Ярнефельту. Ну а Дугвал будет за физрука или завхоза…

Пока у меня в голове проносились совершенно неуместные сейчас мысли, мужчины мрачно взирали на де Линя.

— Скажите, — снова заговорил владыка, — в каких отношениях вы состоите с принцессой Бризантии?

— Мы подруги… — пролепетала Ульяна и тут же поправилась: — Я хотел сказать, друзья. Мы дружим с её высочеством…

Под тяжёлыми взглядами тенебрийцев её голос звучал всё тише.

— Судя по всему, вы очень близкие друзья, — подлил масла в огонь один из Коршунов, имени которого я не знала. Широкоплечий бородач с блеклыми серо-голубыми глазами. — Иначе бы вас не было в Тенебрии.

— Смотря что вы имеете в виду, — в кои-то веки не растерялась Ульяна. Даже заставила себя поднять голову и встретить колючие взгляды Коршунов.

— Вы любовники! Это же очевидно! — не выдержал Ивар.

Изверг…

Ответить мой стражник не успел. Двери распахнулись, и в зал для допросов вошёл слуга с подносом. Я заметила кубок, серебряный кувшин и небольшой пузырёк из прозрачного стекла, на треть наполненный тёмно-синей, будто чернила, жидкостью. Её я хорошо рассмотрела — слуга прошёл мимо. Поставил поднос на стол, плеснул из кувшина в кубок воды, после чего выцедил в неё всё содержимое флакончика.

И отошёл.

В зале повисло молчание, напряжённое и мрачное. Никто, кроме Саварда, не смел его нарушить:

— Перед вами, де Линь, зелье, приготовленное по очень старому, почти забытому рецепту. Так наши предки проверяли невинность невесты перед брачным обрядом. Девушка выпивала зелье и, будучи невинной, благополучно выходила замуж.

От тихого, спокойного и даже в какой-то мере доброжелательного голоса тёмного у меня мороз побежал по коже.

— Как думаете, что с ней происходило, если её плоть была нечиста? — продолжал, уже с улыбкой, владыка.

— Я не знаю, — тихо ответила Ульяна.

— Она умирала, — просто закончил его величество. — Но мы не дикари, коими когда-то давно были наши предки, и уже давно не прибегаем к подобным проверкам. Однако, — Савард усмехнулся, — это не обычная свадьба и не простой союз. На кону титул королевы, и я хочу быть уверен, что мне не достанется гнилая, испорченная девчонка, которой уже успели попользоваться!

Во сказанул!

Я даже растерялась, получив столь нелестные сравнения в свой адрес. Гнилая? А ещё утверждает, что не дикари и не варвары…

— Признайтесь честно, де Линь, что между вами было, и принцессе не придётся рисковать жизнью.

Они всерьёз думают, что я это выпью?

Взглянула на его величество, потом на его побратима. Кажется, если не выпью сама, в меня это выльют.

Пока я приходила в себя от угроз тёмных, Уля хрипло проговорила:

— Хорошо, я скажу правду.

Вздрогнув, перевела взгляд на подругу. Это какую ещё правду она собралась рассказывать?

— Я и эта девушка… — Ульяна бросила на меня взгляд. — Мы…

Кошмар!

«Совсем с ума сошла», — мелькнула мысль.

Я было дёрнулась к подруге, чтобы остановить, не позволить во всеуслышание заявить, что мы — это не мы, но Ульяна уже успела выпалить:

— Её высочество и я никак не можем быть любовниками, потому что… Потому что меня не интересуют женщины!

А?

Тишина, повисшая после её слов, была оглушительнее, чем само признание. Выражение лиц Коршунов надо было видеть. Как говорится, шок — это по-нашему. Уж кому-кому, а Ульяне точно удалось их шокировать.

Главное, чтобы не выбесить.

Я мысленно выругалась, боясь даже представить, что теперь с ней будет. Хоть бери и самой во всём сознавайся, объясняй ситуацию. А то ещё распнут, камнями забьют или что могут сделать эти пернатые садисты и деспоты.

— Да, вы не ослышались, — перестав кусать губы, продолжила подруга. — Именно поэтому я стараюсь избегать рабынь в замке, хоть они на меня и заглядываются. Они, конечно, девушки класс… красивые, но мне неинтересные. Меня привлекают… всегда привлекали… мужчины.

Если бы глаза у Коршунов имели свойство выскакивать из орбит, уже бы несколько пар по столу прыгало и каталось.

— Дома, в Бризантии, я даже близким не признавался. Боялся… Только её высочество и знала мою тайну и всегда меня защищала. И вот теперь за это расплачивается… — Подруга горестно вздохнула, после чего посмотрела на Саварда. — Надеюсь, в Тенебрии более прогрессивные взгляды, и меня не станут наказывать за то, какой я.

Глаза, может, и не выскочили, но челюсть у многих отвисла.