Замужем за олигархом
Шрифт:
Катерина в чистом, пахнущем свежестью белом халатике стояла за прилавком соседнего магазина. Продавала конфеты и печенье, всякие сладости… И пропал Шурка, прилип к тому прилавку…
— Чего ходишь и смотришь? — строго спросила Катя через несколько дней. — Ничего не покупаешь… Тебе что надо?
Шурка растерянно потоптался на месте.
— Да тут вот перерыв у меня… — пробормотал он. — Зашел…
Катя демонстративно отдернула рукавчик и сунула Шурке почти под нос нежно тикающие часики.
— Время наблюдаешь? Какой такой перерыв? Он у тебя прямо непрерывный… Я
Шурка обиделся:
— Почему тунеядец? Я рядом работаю, тут вот за углом… Разгружаю, когда машина придет… А пока нет ее, можно и погулять… Директор не злобный, отпускает…
Он умолчал, что директриса забегаловки, проворная баба лет сорока пяти, тотчас высмотрела его среди своих трудяг и мигом уложила к себе в постель. Потому Шурка и пользовался такой неограниченной свободой. Еще и денежным кредитом.
— Повезло тебе, значит, парень, — холодно заметила Катя. — С директором. Со мной так не повезет.
— А почему? — простодушно спросил наивный Шурка.
Светло-карие глаза его вылупились от удивления. Как желтки яичницы-глазуньи, подумала Катя и испугалась, что у забавного парня сейчас отвалится от изумления нижняя челюсть.
Катя фыркнула.
— Ты откуда такой взялся?
— Вот, приехал… Из деревни я… Под Ярославлем…
— Вижу, что из глухомани, — сурово сказала Катя. — От тебя деревней за версту несет!
И тогда Шурка оскорбился по-настоящему.
— Дура! — закричал он на весь магазин. — Идиотка расфуфыренная! Да ваша Москва поганая всю дорогу на деревнях стоит и деревнями кормится! Да чего вы смогли бы сами без деревни-то?! Сдохли бы с голоду давно, все бы повымерли! Чем гордишься-то, безмозглая?!
И вылетел вон.
Катя стояла молча, глядя в пол. На ресницах подрагивали горючие слезы…
Больше Шурка решил к столичной кукле не ходить. Сидел у себя в подсобке с мужиками-грузчиками, лакал водяру…
Через неделю в подсобку ввалился полупьяный новый кореш Шурки и завопил:
— Лександр, выйди! Тебя там срочно деваха спрашивает!
Шурка обомлел. Остальные грузчики тоже.
— Какая еще деваха? — осторожно спросил он.
— Гарная! — проорал приятель. — Мне б такую… — и заржал.
Остальные с радостью начали ему дружно вторить.
— Ладно зубы-то скалить… — проворчал Шурка и вышел.
Возле служебного входа его поджидала гордячка из кондитерского отдела. Она стояла вся ровненькая и строго смотрела прямо перед собой.
Шурка глянул на нее и понял, что жизнь его без этой дуры невозможна…
— Чего приперлась? — грубо спросил он. — У тебя небось перерыв?
— У меня выходной, — холодно сказала девчонка. — Я живу тут близко… Давай мириться… Я прощения пришла просить, глупость я тогда брякнула, ты уж извини… А то у меня с того дня сердце не на месте…
— Да ладно, чего уж там… — пробормотал расчувствовавшийся незлобивый Шурка. — Я и забыл думать о том давно…
Врал, конечно…
— Ничего ты не забыл! — сурово сказала девчонка и повторила: — Прости меня… Ну, я пойду…
Она неловко потопталась на месте и двинулась на улицу.
— Стой! — крикнул Шурка
и в два прыжка догнал ее. И цепко ухватил за руку. — Ты кино любишь?— Я мороженое люблю, — строго сказала девчонка, высвобождая руку. — Меня Катей зовут…
Именно ей, Кате, удалось довольно удачно и надолго взять в свои ручки Шуркину заблудшую душу, удалось руководить им, управлять. Они долго работали потом вместе в ресторане, растили дочь Лизу… Но к концу жизни то ли Шура вышел из-под влияния жены, то ли с годами оно ослабело, по только вернулся он к своим прежним привычкам…
И сначала Катя стала подмечать излишне веселое настроение мужа к вечеру, а потом и его приход домой «на бровях».
— Прекратить! — холодно распорядилась Катя, как привыкла повелевать своим послушным домашним мужем много лет.
Но к ее изумлению, Шурка не прекратил. Наоборот, запил еще сильнее.
— Что с тобой? — спросила его вконец растерявшаяся Катя.
— Скучно мне чего-то стало вдруг, Катерина, — поделился наболевшим муж. — Просил я тебя когда-то родить мне второго ребенка, я бы им занимался, глядишь, и занятие бы мне нашлось… Да ты не захотела… А от этой внуков не дождешься! — И он печально махнул рукой в сторону комнаты дочери. — И чего ищет в небе, сама не знает! Виктора бросила… Такой хороший парень у нее был… На руках прямо носил… Не говорила она тебе, что промеж них вышло?
Катя тяжко вздохнула:
— Не говорила… Все молчком да тишком… она ведь теперь, Шура, свои полеты бросила… Не хотела я тебе говорить, зря расстраивать…
Муж шлепнулся на стул.
— Да ты что?! Да как же это?.. — прошептал он в замешательстве. — Что ж теперь будет?.. Как она жить собирается?..
Катерина горестно нахмурилась:
— Пусть как хочет, так и живет… Я тоже устала, Шура…
Через год пьяный Климов, возвращаясь поздно вечером домой из ресторана, где все еще работал, упал в котлован, вырытый для строительства нового дома. Как уж Шура забрел на стройку, осталось неизвестным… Пьяного ноги ведут. Утром его нашли уже холодного…
Катерина порыдала над гробом мужа, покричала и продолжала работать все в том же ресторане, где ее давно знали. Только волосы перестала красить да стала носить темный вдовий платок.
А Лизавета прекрасно вела свои талантливо организованные подпольные курсы, обучая девчонок обчищать карманы новых русских. Ее способным ученицам вроде Лады сопутствовал успех.
— Я не очень тебя понимаю… — осторожно как-то сказала ей Алиса, которая была в курсе дела, но предпочитала не вмешиваться.
Самая лучшая политика — политика невмешательства.
— Всем хочется пожить лучше, — лаконично отозвалась сестра. — У меня есть свои неплохо продуманные планы, а я терпеть не могу, когда они срываются.
— Но ты очень рискуешь… Не боишься?
— Мы все рискуем каждый день, выходя на улицу, — хмыкнула Лизонька. — И я рискую не больше, чем ты, выходя замуж за этого непромытого. Видела я его тут недавно по «ящику»… Дебил-дебилом, но костюмчик сидит.
— Почему это я рискую? — обиженно вскинула голову Алиса.