Замужем за олигархом

— Дети требуют забот… И они лопают свой хлеб не зря. А прогонять их нет никакого смысла. Дурное действие! Неразумное. Ну, прогонишь одну, а на ее место сядет другая такая же, да еще, пожалуй, хуже. Переменишь ты сто баб, даже двести, а хорошей не найдешь. Нет среди них хороших! Все мерзавки. Сам знаешь… И с этим злом приходится мириться. В настоящее время честных, трезвых и путных сотрудников можно найти только среди интеллигенции и простых мужиков. Среди двух этих крайностей, да и то… — Митенька выразительно махнул рукой, — все равно это слишком трудно. А все средние люди, то бишь ушедшие от народа и не дошедшие до интеллигенции, — элемент ненадежный. Тем более мои девки.

Философ… Мыслитель…

— Женщинам я никогда ничего не обещаю, — мурлыкал Митенька. — Это единственный способ держать их в руках. И полная неразлейка.

Непутевый Дронов часто ночевал в разных местах, заранее облюбовывая себе девчушку со свободной от родственников жилплощадью. Существовал по принципу: «бежала через мосточек, ухватила кленовый листочек». Ему много не требовалось. Хотя подобным фарфоровым куклам обычно не очень свойственна практичность, Дронов опровергал собой это правило. Судьба к нему явно благоволила и непристойно привечала.

Он оставался всегда безмятежным и бесстрастным. Казалось, его не трогали никакие земные горести и заботы: он безупречно играл на девочках. Да, ему абсолютно не о чем было печалиться: девицы дружно млели от восторга и неизменно замирали от счастья при виде обворожительной льняной головки и бездонных синих глаз и привычно ворковали в ответ на его призыв:

— Бегу, Митенька!

Правда, девочки — милые продукты постсоветской действительности — чересчур быстро, прямо на глазах, откровенно наглели и без всякого зазрения совести садились Дронову на шею, безмерно им избалованные и пустившиеся во все тяжкие. Они чудненько расцветали, попав под теплое дроновское крылышко. Современные финансовые девочки… Маленькие бизнесменочки удачи… Довольно фигуристые, все как на подбор. И всегда на шее у Дмитрия… Но ему это страшно нравилось. И вполне устраивало. Легкомысленные люди часто добродушны. Митеньке все удавалось шутя, словно мимоходом.

— Вот так всегда и надо, — повторял он. — Я: «Да?» И она: «Да!» Сбежались. Я: «Нет!» И она: «Нет!» Разбежались… А мучить друг друга зачем? Проще жизни ничего нет. Хоть я и люблю баб, но не верю ни одной. И нельзя ни перед одной из них полностью раскрываться: женщина остывает, когда мужчина выскажется весь. Кроме того, женщина телом часто искреннее мужчины, но мысли у нее всегда лживые. Главное в книге и женщине — не форма, а содержание. А преимущество всегда на стороне того, кто меньше любит. Если это можно считать преимуществом.

Это шло вразрез с бабушкиными наставлениями. Она говорила:

— Ты человеку верь. Любому. Как себе веришь. И всегда находи время сказать ласковое слово. Каждый день находи что-нибудь для радости. А сердце, Мишенька, — плохой советчик. Лучше от ума. Бог обращает внимание на ум, а не на слова, как люди. Но самое лучшее — от веры. Только вот портится народ. Злятся все отчего-то…

Каховский часто вспоминал, поглядывая на приятеля, глазастого фарфорового кукольного мальчишечку с пухлым невинным ротиком и розовыми, по-детски бархатными, еще не ведавшими тогда бритвы щечками.

Ах, какое блаженство Знать, что я совершенство. Знать, что я идеал! —

отчаянно фальшивя, пропел он и страшно смутился, залившись краской. — Помнишь?..

— Ну как же… — усмехнулся Митенька. — А эта твоя Люба… Полностью подходит под мои определения. Уж извини… Ты ее любил?..

— Я к ней привязался, старый баран… — пробормотал Михаил и поправил очки. — И эта привязанность — сильнее любви. Люба звонила недавно…

Дронов застыл с чашкой в руках.

— Звонила? А зачем?..

Этого не понял и сам Каховский. Пути Господни неисповедимы…

ГЛАВА 24

Звонок раздался неожиданно. Но в жизни не бывает ничего случайного. Она рассчитывает все до мелочей.

— Что нового, дорогой? — спросила Люба.

— Ты?.. — замер Михаил. — Это ты…

— А это ты, — вполне логично заметила Любочка. — Радуешься, что мое дело не выгорело?

— Люба… — прошептал Каховский, — Любаша… Милая… Отчего ты такая?

— А ты отчего? — опять справедливо поинтересовалась бирюзовая красотка. — У тебя, оказывается, был фальшивый паспорт… И ты по-прежнему женат… Ловкий малый! Друзья помогли? Ух, убила бы я их, всех твоих корешей поганых!

— У тебя тоже поддельные документы, — пробормотал Михаил.

— Так что мы квиты, — напряженно засмеялась Любочка. — Можешь наслаждаться жизнью дальше!

И повесила трубку.

Михаил вспомнил вдруг детское, глупое: «Я иду, пока вру, вы идете, пока врете, мы идем, пока врем…» Пока врем, Мишенька…

Выслушав друга, Митенька торжественно философски подытожил:

— Испытать любовь — этого достаточно, на минуточку. Не требуй большего. Немножко счастья — это очень хорошо. Но нет людей, которые бы желали немножко счастья. А когда его много — сдается мне, что оно дешево… Да и вообще французская поговорка гласит: в любви всегда один целует, а другой подставляет щеку. Многие ли в итоге своей жизни могут насчитать хоть годов пять счастливых? Да никто… «Говорят, где-то, кажется, в Бразилии, есть один счастливый человек». Маяковский вычислил, квадратный тезка президента. Всего один, понимаешь? А чудесное качество — доверчивость — твой недостаток. Надеюсь, роднулька, эта горная история тебя многому научила, и свою красотку ты вычеркнул из памяти и из жизни.

Митенька надеялся напрасно. Несмотря на свой немалый жизненный опыт и мудрость, он все-таки не хотел учитывать и принимать во внимание слишком многого, и прежде всего — глубину привязанности Каховского и его полнейшее неумение быстро и безболезненно менять свои увлечения. Дронов пожелал забыть — на минуточку! — что приятель очень легко ломается. Михаил был отнюдь не простым и жестоко искалеченным природой и судьбой человеком. Обыкновенный чейндж здесь явно не проходил. И разыграть карту шутя, играючи, здесь никогда никому не удастся. «Я странен, а не странен кто ж?..»

— Вычеркнул?.. — иронически повторил Михаил. — Не так чтобы очень, не очень чтоб так… Но постараюсь когда-никогда…

Не слишком уравновешенный Каховский, эмоциональный, безоглядный, безудержный… Да и фортуна — дама капризная.

Дронов задумался, глядя на приятеля. Похоже, наступило время расплаты: пришла пора платить долги. А их — хочешь не хочешь! — отдавать придется. Всем без исключения.

— Тебе, Дмитрий, на редкость повезло: никогда не приходится никому задавать дурацкий вопрос «чё те надо?», — пробурчал Михаил. — Видно, слово знаешь. Хотя одним только словом здесь не обойдешься… Отнюдь. Живешь по заявкам! А их до хрена и больше! И все рыдают от восторга. Только как бы тебя, случаем, не заездили совсем и навсегда твои девки. Не боишься? Гляди, затрахают! В особо изощренных формах. У молодух кровь горячая. Впрочем, старый конь борозды не портит… Скажи, ты своей жизнью доволен, пройдя ее до половины? Или судьба не совсем удалась?