Занесенный клинок
Шрифт:
— В чем дело? — спросил Этан.
Габриэль покачал головой.
— Это ваша свадьба. — Он открыл фляжку, которую еще не убрал, и сделал глоток, после чего спрятал ее.
— Это наша жизнь, — ответил Этан. — И наш город. Если ты что-то знаешь…
Габриэль напророчил, что у нас с Этаном будет ребенок — первый среди вампиров. В прошлом беременели три вампирши, но ни одна не выносила до положенного срока.
В нашем потенциальном чуде была одна оговорочка: Нам придется пройти какое-то неопределенное испытание, прежде чем это случится, и даже прошлогодняя драма не выполнила эту ужасную квоту.
Габриэль
— Ты должна сыграть в свою собственную игру. — Он посмотрел на Этана. — Вы оба.
— В смысле? — спросил Этан, в его голос закралась нить беспокойства.
— В смысле… — Он замолчал, казалось, подыскивая слова. — В воздухе что-то есть. Что-то, что мне не нравится. Что-то тревожное.
Холод стал сильнее, вызывая мурашки на моих руках, когда я подумала о своем разговоре с Мэллори…
— Что именно это такое? — спросил Этан.
Габриэль только покачал головой.
— В том-то и проблема. Я не знаю.
— Это общая тревога? — тихо спросила я. — Чувство беспокойства?
Он выглядел удивленным, а затем стал подозрительным.
— Мэллори сказала то же самое, — объяснила я. — Что она ощущает страх и не знает почему. Не смогла определить причину этого. Катчер ничего не чувствует, а она не хотела говорить тебе, потому что боялась, что просто стала параноиком.
Габриэль покачал головой.
— Мне это не нравится.
— Почему, как ты думаешь, это происходит?
— Не знаю, — ответил он и посмотрел на нас. — Вы знаете, что пророчества — штука не точная. Я получаю ощущения, образы, но не знаю деталей.
— Но? — произнесла я.
— Но такое чувство, что мир меняется. А вместе с ним и будущее. Ваше будущее. — Он поглядел вниз на мой живот. — Его или ее будущее.
Я не воспринимала гипотезу о ребенке как само собой разумеющееся и не собиралась. Я знала, что будущее изменчиво. Но это не ослабило страх, который вцепился в меня, и это заставляло меня чувствовать себя так, словно я противоестественно защищаю того, кто еще даже не существует.
Этан сделал шаг ближе, как бы окружая меня сферой своей защиты.
— Ты уже говорил, что нам придется пройти испытание.
— И оно у вас будет. — Гейб снова поднял свой взгляд, и из-за сочувствия в его глазах я чуть не расплакалась. — Но этого может быть недостаточно.
— В смысле? — спросила я, но слова прозвучали глухо, издалека. Как будто я на самом деле не участвовала в разговоре, но слышала его. Пытаясь прочувствовать его.
— Значит, нет никакой гарантии, — произнес Этан.
Габриэль провел рукой по волосам, его опечаленность была очевидна.
— Мне жаль. Я не собирался говорить об этом здесь. Сейчас не время и не место.
— Если существует опасность, то сейчас именно то время и то место.
Габриэль хмыкнул, признавая защитную реакцию Этана.
— Что нам делать? — спросила я.
— Не жить в страхе, — ответил Габриэль. — Просто жить. Держаться ближе к своим людям; быть начеку. Это все, что мы можем сделать.
В нескольких метрах от нас Таня обернулась и подозвала Габриэля. Его внимание переключилось, сосредоточилось на его жене, как у мужчины, слишком привыкшего к возможным опасности
и потере.Он поцеловал меня в лоб.
— Будь осторожна, Котенок, — сказал он, а затем направился к своей жене.
Мы с Этаном мгновение стояли молча.
— Я сказал ему не называть тебя Котенком, — пробормотал он, вероятно, лишь для того, чтобы заставить меня улыбнуться. И это сработало.
— Да, но мы не всегда получаем то, что хотим.
Слова вылетели прежде, чем я подумала, и я потянулась, сжав руку Этана и готовясь к неопределенности.
— Я не хочу, чтобы он оказался прав. Я не хочу, чтобы была права Мэллори. Я хочу, чтобы мир вращался так же, как и на протяжении последних месяцев, когда моим самым трудным решением было выбрать платье подружки невесты для Шарлотты.
— И, пожалуй, разборка с призраком.
— И призрак, — произнесла я с кивком, когда наша дружелюбная соседка-некромантка, Аннабель, закружилась на танцполе со своим мужем, выглядя лучезарно в характерном для нее бледно-розовом цвете.
Этан обнял меня за талию и прижался губами к моему виску.
— Мы принимаем каждую ночь такой, какая она есть, как и раньше. Это все, что мы можем сделать, и лучшее, что мы можем сделать.
Я кивнула и позволила себе на минутку опереться на него, быть спокойной рядом с ним, по крайней мере, пока не заурчал мой живот.
— Давай возьмем что-нибудь перекусить.
Тут я возражать не стала.
***
К тому времени, как подошли ранние часы нового дня, как и предсказывала Мэллори, мое лицо болело от улыбок, я избавилась от туфель, а завитки вылезли из прически, над которой так тщательно трудилась Линдси.
Сверхъестественные, привыкшие к позднему времени, все еще танцевали под исполнение группы, которая играла на протяжении многих часов. Несколько крепких людей танцевали, а остальные, зевая, сидели за столами с мешками под глазами, ожидая возможности уйти.
— Дамы и господа! — произнесла Линдси со сцены, держа микрофон в руке. Толпа стихла. — Мы подошли к окончанию нашего вечера — буквально, потому что через несколько часов взойдет солнце, а нам еще нужно доставить Этана и Мерит в их особый номер для новобрачных.
Толпа загудела.
— Но прежде, чем мы уйдем, пришло время для одной последней традиции. Мерит, присоединяйся ко мне на сцене, настало время бросать букет!
«Удачи, Страж».
Я оглянулась на Этана, который подмигнул. Это были последние минуты нашей свадьбы, и, следовательно, последние минуты перед началом нашей брачной ночи. Неопределенное будущее или нет, в его глазах безошибочно читалось желание.
Я вышла на сцену и взяла букет, который мне протянула Линдси. И слава Богу, потому что я потеряла его след несколько часов назад.
Перед сценой, смеясь, собрались несколько женщин и горстка мужчин, готовясь к ритуалу.
— Все готовы?
Ответные выкрикивания были пронзительными и энергичными. Я взглянула на Линдси.
— А ты не хочешь тоже туда спуститься?
— О, черт, нет. Мы с моим ковбоем не сторонники обручения.
— Как хочешь, — ответила я и обернулась, взяв букет в обе руки, и бросила его.