Заноза Его Величества
Шрифт:
— Ты не сможешь, — всхлипывает Марго и качает головой. — У Тиза с Дамианом столько денег, что местный епископ ножки им целует, чтобы только угодить.
— Так и мы не пальцем деланные. Я всё же жена короля Георга, мать его, Пятого, моя девочка, а не Васи Пупкина. И сама я, конечно, не справлюсь, но если постараться… если ты мне поможешь.
— Но что я могу? Что? — шмыгает она носом на моём плече. — Я теперь никто. Падшая девка.
— Ты не падшая девка. Ты — человек. Женщина, которую обманули, оболгали и обвинили во всех грехах ради своих корыстных целей. Женщина, которой сломали
И после того беззакония, что они творят, чтобы я ещё призналась кому-то в чём-то? Или позволила, похоже, единственному нормальному здесь мужику страдать ни за что? Да для меня это теперь святое дело — отомстить продажной церкви их же оружием.
— Знаешь что, Марго, — поднимаю я «лебедей» и со всей силы швыряю в открытое окно, — пусть подавятся своими изумрудами. Нам они на хрен не нужны. Но тебе, правда, не стоит уже из-за всего этого страдать. Пора смотреть в будущее, а не оглядываться назад. Потому что оно у тебя есть, будущее. Потому что, несмотря ни на что, ты женщина, которую любят.
— Ты про Барта? — прерывисто вздыхает она.
— Про него. Не будь ты дурой, Марго. Дай ему шанс. Дай себе шанс. И это лучшее, чем ты сможешь отомстить — стать счастливой. А он пусть трахает свою ювелиршу. Надеюсь, она страшная? Толстая? В бородавках?
— Она поправилась после родов. И до того красавицей никогда не была, — вытирает она нос рукой и слабенько, но всё же улыбается.
— Ну, значит, ему уже не сладко. Так что, долгих лет им!
— Спасибо тебе!
— Не за что, — поднимаюсь я с колен на стук в дверь.
— За поддержку. За понимание. За сочувствие. За желание помочь. За… — она машет рукой и замолкает, потому что я уже подошла к двери.
— Ваша Милость, — склоняет голову Зенон. Склониться ниже ему не позволяет стоящий на руке поднос. — Я принёс завтрак, если вы проголодались.
— Ну, неси… на стол, — удивляюсь я, с чего это королевский гвардеец неожиданно заделался служанкой.
— Если что-то ещё нужно, — поставив поднос, возвращается он и оборачивается у двери.
— Проводишь меня в сад? — спохватываюсь я, что меня же там Фогетт-Могетт дожидается.
— Да, конечно, — выходит Зенон первым.
А я хватаю со стола веер и выскакиваю вслед за ним.
— А Ленар? Ты передал мою просьбу Ленару? — догоняю его посреди пустого коридора и останавливаю, хватая за руку.
— Ленар уехал с королём, Ваша Милость. Как и Юстин, и Салазар, — поворачивается он, и я понимаю, что на нём даже не доспехи — простая одежда. — Простите, Ваша Милость, мне запрещено с вами говорить.
Он делает движение, чтобы идти, но я не позволяю.
— Нет, стой. А ты? Почему ты…? — я всё же убираю руку, а то он смотрит на неё как на пыточные тиски.
— Я теперь работаю на кухне и выполняю поручения леди Фелисии, — склоняет он голову. И я охотно верю, что он скорее положит её на плаху, чем ослушается. Что я только наврежу ему ещё больше своими вопросами, но не могу удержаться:
— Но за что он с тобой так?
— Простите, миледи, — упрямо качает он головой.
И я, кажется, знаю ответ: из-за меня.
— Прости, Зенон, — делаю
я шаг назад. — Спасибо, я сама найду дорогу.И смотрю ему вслед, пока он не скрывается за поворотом.
Чёрт! А я тут пять минут назад Святую Церковь нагнуть задумала. А Мой Диктатор уже образцово-показательно нагнул меня. Так ненавязчиво дал понять кто я, где моё место и что команды «сидеть» и «к ноге» пока никто не отменял.
Вот всё же гад ты, Гошик! Разжаловал, наказал парня ни за что. Работать ещё с тобой и работать, тиран нищастный.
И я не просто чувствую себя виноватой. Я виновата. Только, блин, я же для него стараюсь, для дурака.
Тяжело вздыхаю. Машу рукой. Пожимаю плечами. А что ещё мне остаётся?
«Ладно, прорвёмся. Вот освоюсь, и будете вы у меня вот где все», — сгибаю я в характерном жесте руку. А потом, расправив плечи, иду в сад.
Глава 28
— И кто это у нас тут такой красивый? — останавливаюсь я в открытых дверях оранжереи.
Хотела было широким уверенным шагом дойти до фонтана, у которого стоит Дамиан Фогетт. Но ну его нафиг — в такой дождь!
— И главное, такой неожиданный.
— Катарина, — оборачивается он и почти бежит мне на встречу. Весь промокший насквозь, с висящими сосульками волосами, но такой… счастливый? — Прости, что я так рано.
— Стоять, — останавливаю я его за пару шагов до того, как он ступит на сухой гравий у меня под стеклянной крышей, и царственным жестом прогоняю слуг.
— Я не мог уснуть всю ночь, — останавливается он ровно там, где я и сказала.
— Совесть замучила?
— Совесть? — непонимающе моргает он.
— Не в курсе, что это такое? — похлопываю я по ладони сложенным веером, прямо с удовольствием ощущая его жёсткость, тяжесть, костянистость. — Так я легко поясню.
— Я переживал…
— Ты во всеуслышание заявил, что я гулящая, — перебиваю я.
— Так разве не в этом был наш план? — растерянно открывает он рот.
— Наш план?! — пришла моя очередь глупо моргать.
План опозориться? Изваляться в жидких какахах по самое не хочу, а потом отряхиваться, и чтобы всех забрызгало? Шикарный план. Интересно, это кто же его придумал?
Хотя с этой встречей и так что-то явно идёт не так. Я ни черта не понимаю. И Катькина память упрямо молчит. Есть, конечно. Способ её оживить, но… нет! Я не буду прижимать Дамианчика к своей груди! Я иду на единственную уступку — делаю шаг назад, давая ему место под крышей. А то простынет, заболеет, помрёт ещё, кого я тогда буду казнить?
— Это был план Б? Или план А?
— План что? — вздрагивает он, видимо от воды, потёкшей с мокрых волос ему за шиворот. — Ты же всегда знала, что Он не отступит. И Он должен был выгнать тебя сам, с позором, потому что… Катарина, — тянет он руку к моему лицу.
О, этот вожделенный взгляд на мои губы! Я успеваю отшатнуться в последнюю секунду.
— Руки, Дамиан! Держи при себе, если не хочешь, чтобы я их переломала. Но продолжай. «Потому что» что?
— Ты отдалась мне, — убрав руки за спину, вытягивается он как гусар. Весь такой лихой, бравый, пылкий, влюблённый.