Занудное попаданство: На юг, на запад, на восток

— Но обмениваются как пять к одному. Почему так?

— Так если делать их по весу, меди уйдёт больше, и тогда цена…

Я наклонил голову, и посмотрел на парня, который пытался объяснить мне основы себестоимости на пальцах, и он скис.

— Это да, но я про другое. Вот смотри, если я сомну эту монету в комок, смогу ли обменять её на пять малых листов?

— Нет конечно!

— А ведь кусок меди так и останется куском меди. Но у нас в голове, он перестанет быть деньгами. И то, что ты купец золотой нити, такая же условность. Для потрошителя мы с тобой просто две добычи. В тебе больше магии, а я чуть лучше двигаюсь, да мяса во мне больше. Вот и вся разница. Поэтому прекращай считать что кто-то чего-то не может, только потому, что он не аристократ, не золотая нить или ещё не кто-то, и говори уже какие дела хотел обсудить.

Явлаф взъерошил волосы и вздохнул, пытаясь осознать всё что я говорил, после чего выдохнул и перешёл к делу. А дело у него было насквозь денежное. Он предлагал поставить тут своего человек, и скупать у барьерщиков зелья. В целом мне было пофигу, но был один нюанс. А точнее не один. Первый — из-за этого и поднялись цены на такие заведения, а значит мы вступали в какой-то конфликт на чьей-то стороне. Поэтому стоило этот момент уточнить, и для этого мне нужен был Огль. Второй нюанс — старики. Волей-неволей я с ними познакомился поближе, и послушал их истории. И некоторые касались вот таких скупщиков. Они бывали разные конечно, и некоторые норовили купить зелья по дешёвке, у тех кто серьёзно набрался. И поэтому в среде зрелых барьерщиков, а именно такие у нас были завсегдатаями, к таким скупщикам относились с предубеждением. Ничего не скрывая я объяснил свои сомнения Явлафу, и мы договорились обговорить этот вопрос через атнивку. Я взялся проводить их до ближайшего перекрёстка. Вард как-то умудрился запнуться об один из столов, за которым сидел мужик в недёшевых доспехах, с которым мои спутники обменялись неоднозначными взглядами.

— Фошер, главный подручный Цирта, — многозначительно сказал Вард, когда мы вышли.

Я не удержался, и обернулся. Благо дверь уже закрылась, и мы пошагали в сторону центра.

— И ещё, — сказал я когда мы уже пожали руки на прощанье, — я буду не против, если вы с Тартой найдёте общий язык. Но если обидишь её — тебя не спасёт даже Вард.

Я взглянул на ватажника, почти всё время молча слушающего наш разговор.

— Даже и не буду пытаться, — кивнул он, и хлопнув парня по плечу, повёл в сторону центра города.

Вернувшись я Фошера уже не застал, но вспомнил, что среди той толпы в которой чуть не началась драка, я подобные доспехи заметил. Выкинув лишнее из головы, я пошёл на кухню, Тарта-то свалила.

Глава 5

Я в очередной раз шагнул назад. Постоял, привыкая к низкому магическому фону, и опять шагнул вперёд. Через воспоминания Тамара это так не ощущалось. А может дело в «прокачанной» чувствительности к магии? Я же каждое зелье или приём пищи с высоким содержанием магии пытался ощутить и направить в разные части тела.

Уже шестое посещение аномалии, и всё равно впечатляет. Я хорошо понимаю о чём тогда говорил Кирахуш. Даже дышалось иначе. Сегодня я впервые приехал сюда один. Огль куда-то пропал, за сытым потрошителем кто-то должен был следить, и явно не Тарта, с розовыми единорогами в голове. А мне обязательно нужно было сюда попасть. Зачем? Ну так посевы проверить.

Вообще заселение аномалии затруднялось двумя факторами. Зверьё, которое тут было сильнее и агрессивнее. И сорняки… которые тут были сильнее и агрессивнее. Точнее просто более живучи. И если со зверьём всё решалось «простой» силой, то с сорняками всё было сложнее. Та ситуация с резким расширением аномалии не в счёт. Там и у зверья разного гон начался, и город был вроде как далеко от аномалии. Короче форс-мажор и поэтому город бросили вместе с казной. В общем если быть готовым и «в осаде», то звери не страшны. А вот с сорняками была у меня идея. Я «вспомнил» что в деревне Тамара однажды сосед принёс из пустоши несколько колосков местной пшеницы, которая проросла из припасов неудачливого ходока, а именно так в том районе называли барьерщиков. В общем та пшеница требовала на порядок меньше ухода, сорняки жрала сама, а какой-то паразит, в тот же год слегка попортивший часть урожая, на эту пшеницу не позарился. Сосед тогда решил всю её на следующий год оставить на посев, но разницы с привычной почти не было.

Короче у меня появилась теория. Сорняки напитанные магией, должны «на равных» соревноваться с полезными культурами, напитанными магией. Но так как засевалось всё всегда только культурами привезёнными извне, они не выдерживали конкуренции. По этой причине, я нашёл заброшенное пару лет назад поле, как раз когда аномалия расширилась, и Тамар остался сиротой. Располагалось оно для меня удачно. Перед небольшой речкой, и далеко от переправ. Так ещё и от города в сторону аномалии не по прямой. Короче тупик, но при этом опасный, так как уже в аномалии. Перекопал его, магией вглубь на метр. Вокруг оставил два метра такой же перекопанной, ещё и пропечёной земли. Туда же добавил все камни крупнее грецкого ореха, найденные на поле, и выбрал оттуда всех червей. По периметру этой «полосы отчуждения» и с внешней и с внутренней стороны, всяких палок-досок повкапывал, чтоб разным землеройкам-сусликам жизнь усложнить. Что ещё придумать — не нашёл, но пока этого хватало. Разве что раз в три атнивки приходилось приезжать, и пропалывать поле. Точнее перекапывать периметр не давая разрастаться местной траве. Поле было не то чтобы сильно большим, но с пару гектаров. Ещё я тут кое-что поливал. Морковь ту же, прошлогоднюю. Я же её на семена растил, а она двухлетняя. На самом деле не совсем морковь, была она слегка с горчинкой, и по цвету скорее розовая. Но не свеклой или репой её называть, если формой морковь? Да и ботва похожа на морковную была. А вот то, что я называл репой, было как раз насыщенного оранжевого цвета. Грядки эти я посадил в середине пшеничного поля, огородил дополнительным забором, и окружил волчьими ямами. В моём случае скорее заячьими, ибо защищал ими капусту и прочие овощи именно от зайцев. Местные называли их исчезалками. У этих зайцев было что-то типа блинка из игр. На самом деле это был подкреплённый магией очень быстрый прыжок метров на пять, с гашением инерции и перегрузок, но казалось что они исчезали в одном месте, и появлялись в другом. Очень хитрые твари, но против ямы бессильны. Прыгали они автоматом в сторону, размазывая себя об стену. На них умели охотиться местные лисы, которые улавливали колебания воздуха всей шерстью, их за это так и звали — мохнатиками. Официально это были воздушные лисы. А вот потрошители, зайцев этих поймать не могли. Но любили, даже в виде падали. Поэтому наличие дохлой туши в яме, было чревато появлением этой твари. Один раз я на своём поле следы этих зверей находил. Благо что они были одиночками. Но, не в это время года. В отличии от наших волков, потрошители не образовывали постоянные пары, а сходились в конце засухи, и расходились к концу лета. А сейчас был конец весны. Ну, хотя бы не стайные как, к примеру, ониксовые волки. Были такие на севере. Жили возле вулканов, и шерсть имели мало того что чёрную, так ещё и острую.

Вздохнув я пошагал к этому самому полю, оглядываясь по сторонам и замирая при каждом подозрительном шорохе. Четыре часа под палящим весенним солнцем особо меня не утомили. За последние годы я стал гораздо выносливее, да и в аномалии можно было позволить тратить больше маны. Правильно дышал, восстанавливая её, я уже на автомате, а тут в воздухе её было по ощущениям раза в три больше. Поэтому я разогнал потоки маны по всему телу, укрепляя его и ослабляя все негативные эффекты. Это значило что и мёрз и перегревался я не так, как обычный человек, или даже я сам, но вне аномалии.

Как и все нормальные барьерщики, ночевал в километре от границы, и по этому к полю подошёл ещё до полудня. Дойдя до поля зеленеющей уже почти по колено пшеницы я первым делом проверил целостность оград и ямы. Как и ожидалось, в ямах нашлось несколько тушек исчезалок, но по жаре заниматься ими было неохота. Там одна туша уже серьёзно пованивала, лучше вечерком по прохладе их вытащу, за пол дня надеюсь никого не привлечёт. Решив так, я сходил за водой до реки, всего-то километра полтора, и помолившись, начал с очередной перекопки внешнего периметра. У меня с собой было несколько крепких дощечек, заточенных с одной стороны. Управляя телекинозом этими подобиями лопат, я прошелся по всей «полосе отчуждения». Глубоко копать не приходилось, «на штык» хватало. Кучу травы, которая наросла всего за три атнивки, я отнёс и разбросал подальше. Если бы не регулярные перекопки устраиваемые мною, она бы уже давно добралась до поля и «задушила» бы пшеницу. Естественно я выбрал из этой кучи то, что считалось условно съедобным. Аналог нашего порея, дикого чеснока и ещё одна травка с фиолетовыми прожилками. Что Тамар, что местные звали её гнилушкой, хотя запах у неё был приятный, на мятный чем-то похож, но мягче. А вот вид листа белёсо-зеленоватый с фиолетовыми прожилками вызывал определённые ассоциации. Побросав всё это богатство в котелок, я разжёг костёр недалеко от единственного в округе дерева, и стал варить зелье. Дрова у меня тут были, пусть и немного. Надо кстати в следующий раз пару брёвнышек привезти ещё. Пока варилось зелье, я читал молитвы повернувшись лицом в на восток. Лично мне это позволяло лучше концентрироваться на дыхании, и быстрее восполнять ману, которой оставалось не так уж много после сельхоз работ. Когда зелье неплохо так побурлило, я снял его с костра, и вычерпал всю траву специальным ситечком. Жмых сложил в бутылку с широким горлышком, портился он быстро, но день-два мог продержаться и стать заменой неплохих зелий, хотя большая часть магии осталась в воде. Оставив котелок остывать, я приступил к самому неприятному.

В общем уже в сумерках, я вытаскивал специальной дощечкой уже третью тушку исчезалки, помогая себе остатками магии, когда услышал голос.

— …рил шо он тута склад прятал.

Два смутно знакомых мужичка стояли на краю засеянной части пшеничного поля, и что самое неприятное, держали на руках кривые арбалеты. Один высокий и тощий, второй низкий и полноватый. Я решил про себя звать их толстый и тонкий. Оба в плотной одежде которая должна по идее гасить часть энергии дробящего удара, и останавливать не слишком острое оружие. А вот против когтей такой «доспех» был достаточно эффективен, если это конечно не потрошитель. Те как раз славились остротой когтей. Несколько несочитающихся элементов доспехов завершали образ. Я таких повидал в бытность свою «писарем, при штабе», а точнее помощником канцеляриста в Дарге. Да и среди завсегдатаев потрошителя подобных было немало.

— Сеньоры?

Толстый толкнул тонкого.

— Слы, Жердь. Нас сенёрами терь кличут, — толстяк повернул арбалет в мою сторону, — вылазь, и без штучек, и тыкалку свою сюды.

Я молча выполнил указания, сняв с пояса меч, и бросив под ноги грабителям. Не время сопротивляться. Толстый заглянул в яму и сморщился. Я не отказал себе в удовольствии и чуть сместил пласт земли под его ногой, заставив плюхнуться в воняющие останки зайца. Тонкий в ответ на это, только пристальнее начал смотреть на меня не опуская арбалет.

— От же слабосилок! Не иначе пакостный дух! — причитал толстяк, пытаясь избавиться от воняющих останков.

Получалось только размазать. Плюнув на это дело, а точнее себе на руки, чтоб хоть немного их очистить о штаны, толстый ткнул в сторону обустроенного мною лагеря.

— Туды.

Я повернулся спиной к пленителям и побрёл вперёд кляня себя за глупость. Маны и так нет, а я мелкие пакости устраиваю. Оказалось что парочка действовала не сама по себе, рядом с моими вещами копошилось ещё трое, выглядели они не то чтобы сильно лучше, но у одного были прекрыты доспехами все части тела кроме туловища. Причём наплечники были мои, я их снял чтоб не мешали копать. Ну кто мог ожидать нападения людей? А со зверьём я бы и так справился, даже с парой потрошителей.