Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы
Шрифт:
Уже с начала функционирования советской власти, вследствие уравнивания курсов злотого и рубля (до войны 1 злотый = 3,3 рубля), запрещения повышения цен, а потом введения цен официальных, полки магазинов опустели. Ситуация, особенно с продовольственными товарами, быстро стала катастрофической. В итоге развивался «черный рынок», на котором цены в несколько раз превышали государственные. Очень интересное сопоставление по этой проблеме на примере Бреста сделала Оксана Петровская. Один килограмм картофеля официально стоил 0,3 рубля, а на «черном рынке» — 1,5 рубля, 1 кг сахара — соответственно 5,7 и 40 рублей, а 1 кг колбасы — 6 и 15 рублей [130] . Несмотря на формальный запрет, власть терпела существование «черного рынка», потому что он амортизировал недостаток товаров в магазинах. Марек Вержбицкий дал такую оценку: «Уровень жизни в сравнении с довоенным периодом отчетливо ухудшился. Зарплата рабочих, служащих и учителей незначительно превысила довоенный уровень и колебалась от 80 до 250 рублей, в то время как цены выросли в несколько и даже в несколько десятков раз». По мнению того же автора, лучше были обеспечены руководящие кадры в администрации и органах безопасности, которые имели более высокие заработки и специальное снабжение. Представляется также, что большинство тех, кто ранее долгое время оставались безработными, улучшили свое положение.
130
Петровская
Достаточно распространен тезис, что с середины 1940 г., то есть после поражения Франции, когда стало очевидным, что следующим объектом немецкой агрессии может быть СССР, наступили изменения в политике, касающейся поляков; возможно, речь шла даже о создании какой-то «автономной» польской области. Советская власть изменила тогда тон пропаганды в отношении поляков, было принято решение о создании нескольких польских учреждений культуры (например, Музей польской литературы им. Элизы Ожешко в Гродно). Тогда же возникла республиканская газета на польском языке — «Знамя Свободы» («Sztandar Wolno'sci»). Всего в 1940–1941 гг. на польском издавались две республиканские газеты и шесть местных — главным образом, в Белостокской области. Стоит, однако, заметить, что большинство из них были двуязычными, так же имели место случаи отказа от польской версии («Новая Жизнь» («Nowe Zycie») в Граево). Решения, которые можно интерпретировать как учет национальной специфики региона, явились очередным инструментом советизации общества. О том, что стремление к отражению этой специфики в прессе могло быть опасным, свидетельствуют аресты в первой половине 1941 г. в редакции газеты «Знамя свободы». Арестованных обвинили в стремлении к тому, чтобы корреспондентами газеты были только поляки, в желании поставить во главе отделов редакции людей с националистическими взглядами, уроженцев западных областей БССР, а также требованиях меньше писать о колхозах, а больше об индивидуальных хозяевах [131] . Уже хотя бы этот случай свидетельствует о том, что намерения преобразовать Белостокскую область в польскую автономную область, о которых, впрочем, до сих пор слишком мало сведений, носили исключительно инструментальный характер. Фасадные действия вовсе не означали прекращение процессов советизации и русификации. Так, например, одновременно уменьшилось количество польских школ.
131
'Sleszy'nski W. Prasa sowiecka w obwodzie bialostockim w latach 1939–1941 // Radziecka agresja… S. 228.
Тем временем в «Западной Белоруссии» появился новый тип учебных заведений — высшие школы. В Белостоке был создан 4-х летний педагогический институт, а в Гродно 2-х летний учительский институт (от него ведет традицию ныне существующий в этом городе Государственный университет им. Янки Купалы). Стоит обратить внимание на национальный состав студентов. В Белостоке среди 269 студентов, принятых на первый курс, было 44 % евреев, 25 % белорусов, 16 % поляков и 14 % русских. В Гродно в числе допущенных к экзаменам на рубеже января-февраля 1940 г насчитывалось 49 евреев, 40 белорусов и 12 русских [132] . В Белостоке среди преподавателей точных дисциплин оказалось много знаменитостей. Лишь недавно вспомнили Адольфа Линденбаума (руководителя кафедры математики), который сейчас числится в плеяде самых выдающихся специалистов по математической логике XX века [133] .
132
'Sleszy'nski W. Okupacja sowiecka па Bialostocczyznie. Propaganda i indoktrynacja. Bialystok, 2001. S. 470.
133
Marciszewski W. Wielcy matematycy 'swiatowi zwiazani z Bialymstokiem // Bialystok w 80-leciu. Bialystok, 2000. S. 162.
По мере усиления советской власти ускорялся курс на элиминацию религии, но проводился он таким образом, чтобы не портить обманчивых настроений общества: эффективной формой борьбы с различными учреждениями религиозного культа должно было стать увеличение налогового бремени. Точно известны расходы католического прихода в Люботыне (повет Остров Мазовецкий). Тамошний приходской ксендз в 1940 г. обязан был выплатить (под угрозой судебной ответственности) налоги, превышающие в общей сумме 14 тысяч рублей, что составляло более 88 % всех расходов прихода [134] . Резкое увеличение податного бремени привело к закрытию части сакральных объектов. Так, в Белостоке из 63-х синагог, переданных на нужды беженцев с территорий, занятых Германией, 60 не функционировало по финансовым соображениям.
134
Archiwum Diecezji Lomzy'nskiej. Zespol Akt Nowych Akta osobiste ks. Mariana Lisa.
Белорусы всех ориентаций не протестовали против объединения земель, определяемых наименованием «Западная Белоруссия», с БССР, а часть белорусских деятелей пошла еще дальше. Антон Луцкевич, известный белорусский культурный и политический деятель, приветствуя 24 сентября 1939 г. на Лукисской площади в Вильно новую власть, помимо прочего заявил: «Белоруссия снова стала единой, никакие границы не поделят уже объединенных белорусских земель <…>. Перед нами огромная работа, работа по восстановлению всего того, что годами приходило в упадок или уничтожалось польскими панами <…>. Создание объединенной, свободной, советской Белоруссии будет определять дорогу ее быстрого развития» [135] . Несколько дней спустя, 27 сентября 1939 г., Антона Луцкевича арестовали, а затем отправили в минскую тюрьму, откуда он уже не возвратился (умер в ссылке в 1946 г.). Деятели национального белорусского движения никогда позже не критиковали сам акт объединения. Однако современный белорусский историк, оценивая последствия 17 сентября, констатирует: «Восточные белорусы невольно ввели в заблуждение своих соотечественников с запада, предлагая им вместо независимой Белоруссии московское рабство» [136] . Это чувство разочарования значительная часть белорусов начала ощущать по прошествии нескольких первых недель функционирования новой власти. Уже в 1940 г., по мнению Марека Вержбицкого, на северо-восточных землях среди белорусского населения распространилась поговорка: «То, что поляки не смогли с нами сделать за 20 лет, большевики сделали в течение нескольких месяцев — мы теперь все поляки» [137] . С другой стороны, как следует из исследований Евгениуша Мироновича, часть белорусского населения по-прежнему отрицательно оценивала
польское правление, несмотря на разочарования действиями советских властей.135
Милеўски Я. E. Калабарацыя на «крэсах усходніх» Другай Рэчы Пacпaлiтaй у 1939–1941 гг. // Гістарычны Альманах. Гародня-Беласток, 2007. Т. 13
136
Szybieka Z. Historia Bialorusi. 1795–2000. Lublin, 2002. S. 332.
137
Wierzbicki M. Polacy i Bialorusini w zaborze sowieckim. Stosunki polsko-bialoruskie na ziemiach palnocno-wschodnich II Rzeczypospolitej pod okupacja sowiecka 19391941. Warszawa, 2000. S. 321–322.
Надежды, разбуженные коммунистической пропагандой у части общества, быстро скорректировала жизнь. Ухудшение экономической ситуации и репрессивная форма правления провоцировали все большее разочарование среди части белорусского населения, которое перестало признавать новую власть своей, начала тосковать по прежнему государству, а после 1944 г. хотела репатриироваться в Польшу. В районе Глубокое из 17 853 семей, которые хотели репатриироваться, были признаны белорусскими 10 932 (65 %). Очевидно, что согласия на отъезд они не получили. В районе Миоры на 2 321 рассмотренных заявлений поляками признали себя только 20 семей. Особым случаем среди них является Антоний Чашкевич (сельсовет Миоры), который осенью 1939 г. был избран депутатом Народного собрания Западной Белоруссии и вошел в состав делегации, которая направилась в Москву, чтобы представить органам центральной власти СССР просьбу о включении «Западной Белоруссии» в состав БССР Он обратился к уполномоченному по делам репатриации и заявил, что он польский патриот и хочет уехать на родину [138] .
138
Вялікі А.А. На раздарожжы. Беларусы і палякі ў час перасялення. Мінск, 2005. S. 103. 132.
Занимаясь проблемой воздействия политики советской власти на местное общество, исследователи до сих пор обходили противоположный вопрос: как общественные отношения, существовавшие на землях, включенных в 1939 г. в СССР, повлияли на десять тысяч людей, которые прибыли туда с востока (так называемые «восточники»), чтобы осуществлять эту власть и ее укреплять: советизировать, русифицировать, национализировать, коллективизировать, атеизировать, сохранять порядок, но и следить, репрессировать, лечить, учить и т. п. Ведь были это подобранные, не случайные люди. Вместе с тем, в то время как советская власть боролась с разными религиями, стремясь атеизировать общество, как уже отмечалось выше, в некоторых православных приходах в Белостокской области в 1940–1941 гг. (а особенно в 1941 г.), что вытекает из работы ксендза Гжегоша Сосны, резко выросло число крещений [139] . Исследователь отчетливо показывает, что вызвано это было «большим количеством крещений детей граждан СССР».
139
Sosna G. Bibliografia раrаfii prawoslawnych па Bialostocczyznie.Cze's'c demograficzna chrzty, sluby i zgony (wedlug ksiag melrykalnych). Ryboly, 1992.
Многочисленные публикации, касающиеся 1939–1941 гг. (в том числе воспоминания), которые появились в Польше в последнее время, позволяют смотреть на этот период не только через призму плохой системы, но и заметить дифференцированную позицию людей, которые ее представляли. Одни безоговорочно выполняли распоряжения властей, иногда нарушая их в собственных интересах, другие — главным образом оставались людьми.
Б. Е. Снапковский
О советско-германском сотрудничестве при подготовке и осуществлении военной кампании СССР против Польши в сентябре 1939 года [140]
140
В статье использованы материалы, собранные автором во время научной стажировки в Варшаве в 2008 г., которая была профинансирована фондом «Касса имени Мяновского», за что выражаю фонду искреннюю благодарность.
После восстановления в 1918 г. независимости Польши Советская Россия — СССР и Германия осуществляли между собой тесное геополитическое сотрудничество с целью ослабления, расчленения и, по возможности, ликвидации польского государства. Новый этап советско-германского внешнеполитического сотрудничества и даже взаимодействия в польских делах, что затрагивало интересы белорусов и украинцев в Польше и в СССР, наступил в конце 30-х годов. При этом А. Гитлер сначала пытался использовать Польшу в антисоветских планах.
Как отмечалось в меморандуме военного атташе Великобритании в Берлине Ф. Мейсон-Макфарлейна для британского МИД от 26 декабря 1938 г., немцы принуждали поляков к совместной военной акции против Белоруссии весной 1939 г. В случае их отказа они намеревались начать военную кампанию против Польши в более ранний срок. По словам британcкого дипломата, «в этой информации (которую он получил от литовского военного атташе в Берлине. — В. С.), по сути, нет ничего невозможного, хотя менее вероятным кажется то, что поляки будут готовы сейчас согласиться с таким немецким предложением. Однако следует заметить, что операции подобного рода были бы более выгодными для немцев либо накануне весеннего сева, либо поздним летом» [141] . В этом же документе говорилось о планах А. Гитлера напасть на Украину в следующем году и распространении сообщений о подготовке Германии к коммерческому проникновению на украинскую территорию с целью ее эксплуатации [142] .
141
Public Record Office. Foreign Office 371 Ref. 22960. P. 190.
142
Ibidem
Последующие события показали, что Ф. Мейсон-Макфарлейн сделал очень верные выводы из полученной информации, сделав заключение: «а) Мы можем быть совершенно уверены в том, что в следующем году задумывается и готовится военная акция; <…> с) Гитлер, уверен в том, что интервенции с Запада не будет, и даже убежден (с моей точки зрения), что он достаточно силен для того, чтобы победить Польшу, не имея никакой оппозиции со стороны России При этом он рассматривает Украину как ограниченную цель; d) верно то, что Гитлер отказался от любых претензий на другие территории Польши. Однако он может легко спровоцировать военные действия с Польшей без того, чтобы сначала ворваться на польскую землю, и потом отказаться от своих слов [143] .
143
Public Record Office. Foreign Office 371. Ref. 22960. P. 190–191.