Запах цветущего кедра

— А это что такое? — ухмыльнулся Стас. — Не слыхал.

— Когда человек думает, как чует, и наоборот, — охотно и с нарастающей надеждой объяснила она. — Яросвет — полицейский и слишком сладострастный человек. Он мне нужен как начальник охраны, службы безопасности. Только мы с тобой можем достигнуть нашей цели. Ведь тебе интересно, есть ли на Карагаче пророчица и где она сейчас?

— Ты же сказала: её нет...

Матёрая вдруг заговорила с неприсущим ей жаром:

— Сказала так потому, что рядом были чужие уши. Люди непосвящённые. Им нельзя знать, можно ли найти пророчицу. А это можно сделать! Невгласам же довольно знать только её истины. Если каждый отправится искать, как это делала Зарница, будет всем плохо.

— Значит, Яросвет теперь посвящённый?

— Он нормальный, то есть умный. Ему нужны деньги, блага, удовольствия от жизни. А другим людям нужна вера, и они кажутся не совсем здоровыми. У них слишком яркое воображение, фантазии. Они хотят слышать истины из первых уст, они творят фетиш, кумиров...

— Ладно, мне всё равно, кто у вас там умный или дурак, — перебил Стас. — По-моему, так все сумасшедшие. В общем, разбирайтесь сами. А я в ваших заморочках участвовать не стану. Так что можешь меня не прятать.

Она услышала решительность и, словно напитавшись ею, скрыла свою неуверенность — даже чуть раскосые глаза побелели.

— А если пророчица — твоя любимая женщина? — вдруг спросила Матёрая. — Та самая, которую у тебя похитили много лет назад и в которую ты стрелял.

— Женя Семёнова — пророчица? Не смеши меня!

— Отвечаю за свои слова, — у неё даже акцент пропал. — Ты стрелял в женщину, в свою избранницу. И всю жизнь думал, что её убил. Но ты ошибся... Она прошла сквозь мир мёртвых и овладела высшим даром пророчества.

— Кто такое сказал?

— О вас здесь ходят легенды, Стас.

— И ты точно знаешь, что это она?

— Знаю. И Сорокин подтвердил. Они встречались на Сохатиной Прорве.

Рассохина передёрнуло от некоего смутного предощущения: на Сохатиной он никогда не был, видел название только на картах, и прорва эта с одноимённой старицей находились где-то ближе к предгорьям, то есть намного ниже золотоносной Рассохи. Искать там Женю Семёнову и в голову не приходило — ни сейчас, ни тридцать лет назад.

— Мистика всё это, — однако же сказал он. — Головы себе задурили.

— Слышал историю о блудной отроковице? Будто её застрелил старатель с прииска. Из ревности. И она ходит теперь, как призрак, ищет убийцу. Все говорят: это про тебя и студентку. Неужели ты не слышал этой легенды?

— Я не был здесь тридцать лет...

— Её Сорокин встретил в первый год, как мы приехали на Карагач. Там же, на Сохатиной Прорве.

— Но если призрак, значит, неживая! — он вскочил. — Всё! Хватит! Мало ли что твоему Сорокину привиделось!

— Она была реальная... Как это? Во плоти и крови! Очень молодая и красивая. Но изменённое сознание, иная сущность, способность к перевоплощению. Такое есть в древнеиндийских практиках.

— Ну, ты сейчас наплетёшь! Какие, к чёрту, практики? Сама-то веришь? Или у тебя тоже... проблемы с рассудком? Жене Семёновой сейчас шестьдесят пять лет.

— У пророчиц нет возраста. И муж у неё есть, молчун, или как их называют — погорелец. Который и похитил её, взял в жены. Теперь он старый.

— Знаешь, сколько женщин похитили? Вот если бы твой Сорокин имя назвал... Ну, или какие-то приметы...

— Приметы есть, назвал! — вспомнила Матёрая. — Она очень громко чихала, особенно после сна. Или когда смотрела в небо... Так громко, что Гарий вздрагивал.

— Чихала? — на миг оцепенел Рассохин и ощутил, как его пробирает озноб.

Вмиг вспомнилось солнечное утро на стане геологов возле россыпи на Рассохе, скворчанье ласточек, гул далёких тракторов на пробном участке...

А Матёрая, эта раскосая томная красавица, словно вколотила последний гвоздь в распятие.

— Ещё она любит купаться в ледяной воде. И очень любит птиц — зимующих ласточек... Откуда бы я знала об этом, Стас? Мне рассказал Сорокин на испытании.

Он пошевелился, стряхивая оцепенение.

— Всё, хватит мне голову морочить! И слушать не хочу!

— И ещё признался, что у пророчицы на груди открывается рана. У мертвецов раны не кровоточат.

— Ну как это возможно?! Сама подумай!

— Сначала она явилась молодой, и ничего не было, — пояснила Матёрая. — Это возможно, если человек переходит и состояние изменённого сознания. Но когда перевоплотилась в старуху, образовалась рана. Она существует сразу и двух мирах.

Рассохин потряс зачумлённой головой.

— Хватит про миры!

Она встала и прошлась перед Стасом, поскрипывая змеиной шкурой кожаных брюк, словно манежила его, тянула время.

— Сорокин не сомневался — это та самая студентка, — сказала она не сразу. — Но тебе ведь не пророчица нужна — блудница, которую... Которую ты любишь до сих пор. Это для тебя очень важно, я же чувствую. Ты приехал сюда не книги выкапывать — поставить точку. Память о ней жить тебе не даёт, ты почувствуешь себя счастливым, когда её встретишь. И она к тебе непременно явится. Не знаю, в каком образе, но придёт... Не зря же говорят: ходит и ищет убийцу.

Он не мог привыкнуть к мысли, что всё услышанное молот быть правдой; пусть с бредовой заумью, с изменённым ознанием, ещё с какой-нибудь мистической чертовщиной, но правдой. И это сейчас злило его и одновременно давало некий шанс избавиться от тяжкого прошлого. Надежда катилась призрачной, зыбкой, но сидеть на берегу и ждать уже не хватало сил.

— Но тебе-то она зачем? — спросил Стас. — Тебе какая выгода от нашей встречи?

— Я готова стать её ученицей, рабыней, наперсницей. Готова служить ей, исполнять всякую волю...

— Понятно, чтоб потом занять её место.

— К этому меня ведёт судьба.

— В психушку она ведёт!

— Но ты ведь сейчас мне веришь. И знаешь, что я говорю правду.

Рассохин неожиданно для себя мысленно с ней согласился.

— Где искать-то твою пророчицу? Ну вот в какую сторону мы пойдём?

Матёрая воспряла и надменно усмехнулась.

— На Сохатиной Прорве. Сорокин на испытании признался и место показал. И после встречи с пророчицей сам получил дар провидения.