Запасной инстинкт

— А скажите мне, Савелий Антонович, когда в последний раз вы видели гражданина Заградского? И, если, конечно, не секрет, при каких обстоятельствах?

«Они сговорились сегодня, что ли?»

— Вчера видел. Если вы про того Заградского, который постоянно пристает ко мне с просьбой продать ему пистолет. Как будто я бандит какой-то.

— Конечно, Савелий Антонович, вы не бандит. Вы только учитесь. Будьте любезны, обопритесь на этот капот руками и раскорячьте ноги как можно шире. Я вас немножко потрогаю.

— Вы петтингом случайно не болеете, Андрей Васильевич? — спросил Морик, поворачиваясь спиной к операм и расставляя ноги.

Заодно он косился на вход в гостиницу. Ему было бы неприятно, если бы сейчас кто-нибудь из знакомых заметил его в этой позиции.

— Петтингом, Савелий Антонович, не болеют. Им занимаются. Тем более что я вас трогаю исключительно из меркантильных соображений. С информацией сейчас туго. Народ потерял веру в полицию. А вдруг я сейчас в ваших карманах найду что-нибудь не совсем законное? Тогда, чтобы не привлекать вас в очередной, по-моему, уже в четвертый раз, к уголовной ответственности, я вступлю с вами в торг и за информацию предоставлю вам свободу. Мы, подонки, всегда так делаем. — Булгаков разговаривал с Мориком как с недоношенным ребенком, вычищая его карманы. — Ой, а что это, Савелий Антонович?

На капот «БМВ» упала пачка пятидесятидолларовых купюр, перетянутая резинкой.

— Это мои доллары, — сделал заявление Морик. — Год копил. В кино не ходил, мороженого не ел, на обедах экономил.

— А покупал-то где? — осведомился Стариков, разворачивая купюры веером.

— В обменных пунктах города, — убедительно произнес Морик, продолжая опираться на капот. — С паспортом, конечно. Справки, к сожалению, потерял.

— Что у вас за суки в обменниках работают, Андрей? — возмутился Стариков. — Они в течение года продавали едва не умершему от голода гражданину Морикову доллары с одинаковыми серийными номерами!

— Что?! — Морик крутанулся ужом и воткнулся носом в руки Старикова.

— Какая неприятность, — пробормотал Булгаков. — Гражданин Мориков задержан сотрудниками полиции с фальшивыми денежными знаками другого государства. Я знал, Мориков, что ты рано или поздно опять сядешь, но почему-то думал, что это произойдет либо за вымогательство, либо за торговлю оружием. Мне и в голову прийти не могло, что ты вспотеешь на такой хренотени, как фальшивые баксы. Какая глупость!..

— Клянусь, я не знал, Василич! Гадом буду последним! Кинули меня волки ужасные! Я не при делах! Ты же знаешь, я липой сроду не занимался! Вот суки!..

— Еще какие, — подтвердил Стариков. — Кстати, кто?

— Да я не про вас! — отмахнулся Морик. — Есть тут шкуры…

— Игорь, не в службу, а в дружбу, — попросил Булгаков. — Зацепи двоих понятых.

— Не надо понятых! — взмолился Мориков. — Это же срок, Василич!

— А ты что хочешь, чтобы мы тебя с липовыми долларами дальше гулять отправили или забрали их себе?! Сейчас оформим как положено, а там, Савелий Антонович, будет видно — начинать шить тебе дело или в сейфе материал закрыть до поры.

Когда с официальным изъятием было покончено и понятые отпущены, Стариков, глядя в одинокий, тускло блистающий глаз Морика, спросил:

— Чем здесь интересовался Ежов?

— На Моисея через меня вышел.

— Кто такой Моисей?

— Кто такой Моисей? — спросил Булгакова Игорь.

— Положенец местный. Тихий отморозок. Вот таких, как этот, пригрел. Их руками жар загребает.

— О чем он просил Моисея?

Морик думал. Соврать с ходу уже не получилось, а раз так, то вообще не стоит. Хуже будет. А Булгаков источник информации ни при каких обстоятельствах не сдаст — Мориков знал это.

— На нашего человека в вашей конторе выходил.

Опера окаменели. Они знали, что информация такого характера в их руки попадает не часто.

— На кого? — глядя себе под ноги, тихо спросил Булгаков.

Морик взял с капота пачку «Собрания», вынул сигарету и закурил.

— На кого? — повторил Андрей.

— На Ожегова…

Булгаков посерел лицом, пнул камешек и провел по крышам домов отсутствующим, пустым взглядом.

Стариков понял ситуацию и продолжил экспромт-допрос:

— И вышел?

— И вышел, — зло подтвердил Мориков, жадно затягиваясь дымом. — Куда мне теперь? В камеру?

— Уговор дороже твоих фуфловых денег. Гуляй пока. Один черт скоро спалишься, — Булгаков смахнул с капота протокол изъятия и доллары. — Последний вопрос, Мориков. Ты Заградскому «ТТ» продал?

— Нет, конечно.

— Твой «ТТ» сегодня по нам долбил, как в тире. Оружие пристреливать нужно, Чмориков.

— Не продавал я ему ничего! Задрал меня сегодня ваш Ежов!

— Так вот, когда его задержат, я из него за этот «ТТ» все кишки выдавлю. А когда он подпишется под тем, что пистолет ему ты толкнул, возьмусь за тебя. К уголовному делу еще вот это добавится. — Булгаков потряс перед носом завсегдатая «Фудзиямы», заструганного дважды за день, пачкой долларов. — Когда ты после срока выйдешь на свободу, я буду уже на пенсии удить карасей. Вали отсюда! Кстати, забери свои баксы, они настоящие.

Ошеломленный Мориков держал в руках купюры, глядел в спины операм и смог выдавить только:

— Вот суки…

Полицейские быстрым шагом пересекли улицу и остановили попутную автомашину.

Некоторое время они ехали молча, потом Булгаков устало выдохнул:

— Есть хочется.

— Сейчас Никитин нас накормит, — пообещал Стариков, знавший норов своего начальника. — Давай заскочим по пути куда-нибудь и наберем жратвы. Потом по ходу работы жевать будем. Иначе весь день голодными проходим. Никитин — как тот Дункан Маклауд. Он с голоду никогда не умрет. Нам хлеба не надо, работы давай.

Он еще долго бурчал себе под нос, перечисляя все достоинства Никитина и умело выдавая их за недостатки. Не со зла, конечно. Просто Стариков, как и многие другие, не мог разглядеть свет в конце тоннеля, по которому они шли.

Машина остановилась на красный, и водитель начал отстукивать на руле ритм мелодии, льющейся из магнитолы. Опера сидели и лениво смотрели в окна.

Вдруг Стариков похлопал Булгакова по плечу и заявил:

— Слышь, Андрей, смотри! Люк видишь? Крышка то опускается, то поднимается! Вылезть, что ли, кто-то не может?

— Канализация у нас древняя, — пояснил Булгаков. — Чуть ли не прошлого столетия. Вместе с римской ее провели. Сантехники под землей днюют и ночуют. То там прорвет, то здесь. Летом постоянно воды нет. Все испытания проводят. Это «Горводоканал» работает.

— Может, бомжи?

— Может, и бомжи, — согласился Андрей. — Только нам-то что до этого?

Крышка поднималась все выше и выше. Вот она наконец-то откинулась вовсе, но разглядеть человека, появившегося из-за нее, Старикову не удалось. Водитель с проворотом переднего привода мощного «Мерседеса» рванул на зеленый. Стариков обернулся, но сзади ехал автобус, загораживающий весь обзор.