Запечатанное письмо

— В первых выпусках, пока мы не завоюем своего читателя, пусть будет больше авторов мужчин, чем женщин, — покусывая кончик пера, предложила Эмили Дэвис.

— Правильно, — согласилась Фидо.

Голова ее занята вовсе не проблемами нового журнала, но она надеется, что ей удается это скрывать. Ей трудно дышать; с того дня, когда за Хелен захлопнулась дверь дома на Тэвитон-стрит, ее легкие работали с натугой и со скрипом. Она следит, чтобы окна в конторе были плотно закрыты, не пропуская черную копоть лондонской осени. Дома она делает то же самое и без конца курит свои сигареты «Свит триз», полагая, что они должны приносить облегчение, как и пары ментола, всю ночь вырывающиеся из чайника над огнем в ее спальне.

— Я уже отправила Арнолду нашу просьбу прислать двух хороших молодых очеркистов… — Эмили Дэвис склонила набок маленькую головку. — Может, заказать им серию очерков о путешествии на Дальний Восток?

— Следовательно, вы верите, что «Виктория мэгэзин» выйдет в свет уже в ноябре? — с напускным энтузиазмом поинтересовалась Фидо.

— А почему бы и нет, если ваши наборщицы справятся к этому времени, — сказала Эмили Дэвис.

— Кое-кто из них работает так небрежно и медленно, что трудно удержаться от замечаний, — признала Фидо. (Если только, как она в последнее время подозревает, кто-то из метранпажей — Кеттл или Данстебл? — не подделывает цифры, поднимая себе жалованье тем, что приписывает девушкам работу, которую в итоге приходится переделывать мужчинам. Но сейчас ее это мало волнует, у нее и так голова готова взорваться.) — Но я могу обещать, что типография закончит набор к этому сроку.

— Превосходно!

— Что ж, хорошо. Полагаю, теперь мы можем сообщить эту новость остальным членам нашей группы…

— О, я уже подала заявление об уходе с места редактора «Журнала», — вздохнула Эмили Дэвис. — Его неминуемый конец, в самом скором или более отдаленном будущем, станет для мисс Паркес сильным ударом, но, думаю, в конце концов она будет даже рада.

— Не все легко расстаются со своим бременем.

— Это верно. Наше движение привлекает женщин, стремящихся прославиться своим самопожертвованием, — заметила Эмили Дэвис, листая свои записи.

Фидо с волнением размышляла, стоит ли обсуждать случившееся во время их последней встречи.

— Кстати… во вторник вы, наверное, были удивлены странным поведением моей посетительницы….

— Не стоит извиняться.

Она может не продолжать, но чувствует необходимость объясниться.

— С тех пор вы могли узнать всю историю из газет, во всяком случае, одну ее версию. Прошу вас, не верьте всему, что…

Коллега неохотно ее прервала:

— Поскольку мы с вами обе дочери викария, скажу вам откровенно: шокировать меня не так легко, как вы думаете. В двенадцать лет от роду я посещала трущобы Гейтсхэда, где видела уродцев, рожденных девушками, изнасилованными собственными отцами.

Фидо потеряла дар речи.

— Мне очень жаль вашу подругу. Закон — инструмент безжалостный.

— Сначала она остановилась у меня, — грустно продолжила Фидо. — Но я почувствовала, что вынуждена просить ее покинуть мой дом.

Понимающий кивок.

— Может, займемся нашими планами?

— Конечно, — сказала Фидо и погрузилась в анализ бюджета «Виктории мэгэзин».

Кажется, этот день тянется целую неделю, столько приходится решать разных проблем. После ланча предстояло особенно неприятное дело: вызвать к себе в кабинет Флору Парсонс.

— Вчера вечером вас видели на Стрэнде, — дыша со свистом, сказала она.

Флора Парсонс изобразила лишь легкое изумление.

— Следовательно, вы это не отрицаете?

— А что толку? — вместо ответа, спросила девушка. — А могу я узнать, кто меня видел?

— Один из метранпажей, — преодолев секундное колебание, ответила Фидо.

— Старший? — сразу догадалась Флора.

Фидо растерянно заморгала.

— А что он там делал так поздно, вот что я хотела бы знать, — весело изумилась Флора Парсонс.

— Ждал свой омнибус, — недовольно отрезала Фидо. Ей следовало понять, что это за девушка, в тот же день, когда она пришла наниматься на работу. Фидо подалась вперед; она думает произвести на девушку впечатление, но вдруг осознает, что ее поза выдает отчаяние. — Мисс Парсонс, вы довольны своим положением в «Виктории-пресс»?

— Вроде да.

— Разве я несправедливо оплачиваю ваш труд?

— Уж сколько платите.

Фидо возмутила такая наглость.

— А вам этого мало?

Небрежная усмешка.

— Так, только на самое необходимое.

— Вы у меня самая способная работница! — воскликнула Фидо. — И от природы вы очень сообразительны.

— Благодарю, мисс Фейтфул.

Поразительное нахальство! Она воспринимает это как должное!

— Поэтому мне абсолютно непонятно, почему вы рискуете потерять свою работу из-за того, что унижаетесь до самого низкого ремесла, которым может заниматься ваш пол.

«Наш пол!» — похоже, хочет поправить девушка.

— О, вы выразились иносказательно, — сказала Флора Парсонс. — Я занимаюсь этим вовсе не для того, чтобы подзаработать; это мое постоянное занятие с пятнадцати лет.

Фидо вздрогнула.

— Я просто любовница, которая немного подрабатывает в типографии, понимаете?

— Вполне. — Она попыталась собраться с мыслями. — А что с вашей помолвкой… с мистером Данстеблом? — спросила она, кивком указывая на цех.

— С этим покончено, — вскинув голову, ответила девушка.

— И вам все равно, что мне придется уволить вас без рекомендательного письма?

— Ничего, с голоду не помру! — Девушка улыбнулась и ушла.

Фидо понимает, что должна была разговаривать с девушкой более спокойно, но у нее нет на это сил. «А что толку?» — как сказала девушка. Флора Парсонс сама выбрала дорогу, просто стыдно, что Фидо не поняла этого несколько лет назад и только зря потратила время на ее обучение.

Оставшись одна, она в изнеможении откинулась на спинку кресла. Последние три дня после того, как отказала Хелен от дома, она пыталась забыться за работой, но ничего не получалось: она плохо спала и практически ничего не ела. Она сама себя не понимала. Как она могла поступить так с женщиной, которую — несмотря ни на что — по-прежнему любит? И вместе с тем как могла Хелен втянуть ее в эту грязную историю?

Люди вовсе не такие, какими кажутся даже самим себе. Ведь Гарри Кодрингтон пытался ее изнасиловать, напоминает она себе, и все эти годы она умудрялась не признавать этого. Что еще ужасного удалось Фидо забыть? Какая еще ложь таится в глубине ее души? Да, душа ее — кладбище, где почва внезапно расступается, обнажая побелевшие кости.

В кабинет заглянул посыльный:

— Мадам, к вам мисс Паркес.

Боже милостивый! Именно сегодня! Фидо вскочила и предложила кресло посетительнице.

Бесси Паркес, в своем голубом наряде и со свежим румянцем на щеках, выглядела особенно энергичной и привлекательной.

— Начну с того, что поздравлю вас.

Фидо растерялась, затем вдруг поняла.

— А, вы имеете в виду «Виктория мэгэзин»! Благодарю вас.

— Я уже поздравила мисс Дэвис с новой работой, — сказала Бесси Паркес. — Ведь это она любезно рассказала мне обо всем.