Запертые двери

Джим продолжал молчать, не обращая внимания на злые шутки Макмиллана. А когда они прошли мимо него и остановились около двери, в проеме материализовалась чья-то фигура.

– Вы кто, миз?
– спросил Каллен.

Но Джим ее узнал сразу:

– Мелл?

Все начало меняться: входная дверь превратилась в камин, Каллен и Макмиллан исчезли, дневной свет стал полумраком, он сам из мальчишки, вновь превратился в двадцатитрехлетнего парня.

Мелл улыбнулась и резко взмахнула правой рукой, в которой что-то сверкнуло металлическим блеском.

Голову стало тяжело держать и она повалилась назад, да так сильно, что Джим смог разглядеть стеклянную дверь, по которой стекали дождевые капли, а после, все потемнело и вечный мрак накрыл его своим крылом.

Сьюзен не выдержала мук ожидания и, встав с дивана, начала прогуливаться по холлу. Молния осветила часы на стене. Половина третьего. Столь долгожданный рассвет солнца должен был прийти через пару часов, если этому позволят тучи. И живущий до сих пор в ней ребенок, беспрекословно верил в то, что с наступлением утра уйдет все плохое преследовавшее их на протяжении всей ночи. Сказывались фильмы ужасов, которые ей довелось посмотреть, в том числе и с Уолтером. Буквально на днях, она с ним пересмотрела фильм "От заката до рассвета". И именно из-за этого фильма у нее создалось в большей степени такое впечатление.

Уолтер? Где он сейчас? Находился ли он до си пор в отеле или же нашел другой путь и выбрался из него? Что если он встретился с Робертом и Мелиндой и теперь они вместе отправились назад в Массачусетс?

Сьюзен хотела верить в это, она на это надеялась.

Конечно, она не могла не думать о нем и конечно она его все еще любила. Но прекрасно понимала, что все уже для них двоих осталось в прошлом.

Она стояла спиной к дивану, скрестив руки на груди, когда молчание было нарушено всего лишь одним словом:

– Мелл?

Это был голос Джима, и Сьюзен с радостью и восторгом обернулась. Это было чудом - Джим очнулся и Мелл вернулась. Но счастье ее было скоротечным.

Вместо Мелл, Сьюзен увидела старуху с огромным ножом, которым та провела (как показалось Сьюзен) черту в воздухе, после чего ее руки и белая майка окрасились красными крапинками. Джим издал протяжный гортанный звук и опрокинул назад голову. Под его подбородком начала расширяться глубокая рана, быстро заполняющаяся кровью.

Лицо старухи осталось непроницаемым и только в глазах искрилось безумие.

Сьюзен открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Глаза ее широко открылись, щеки побелели. Она попятилась назад, но споткнулась и упала на пол.

Старуха осталась стоять на месте, опустив вниз голову, словно чего-то ждала. И вскоре, это произошло - дрожь, словно от электрического разряда, прошлась по всему ее телу, от головы до ног.

– Ооо, Боже!
– с восторгом прокричала она и повернулась в сторону Сьюзен.
– Что за наслаждение.

Сьюзен продолжала глядеть на женщину, с которой на ее глазах произошел удивительный метаморфоз, с тем же недоверием, с каким смотрит подросток, которому продемонстрировали первоклассный фокус.

Теперь перед ней стояла женщина, помолодевшая на двадцать лет и следящая за своей внешностью - очень высокая (не по возрасту) грудь; ровный пресс, без намека на выпирающий живот; длинные стройные ноги и округлые бедра, хорошо смотрящиеся в узких белых шортиках; еле заметными морщинами около глаз, длинные белокурые волосы, без малейшего намека на седину. Другими словами - это была эффектная женщина бальзаковского возраста.

И все это могло бы показаться волшебством, если не жуткое убийство Джима, лицо которого начало уже бледнеть из-за огромного количества потерной крови, которая продолжала стекать ему на грудь из зияющей в горле раны.

– Такого удовольствия, скорее всего еще никто и никогда не испытывал. Ты буквально испытываешь, как с тебя слетает груз двадцати лет.
– Женщина, с безумной улыбкой на лице, медленно пошла на встречу к Сьюзен.
– Такого удовольствия невозможно получить даже от первоклассного секса.

– Мелл?!
– прошептала испуганная девушка. Перед ней конечно была ее знакомая. Бывшая подруга ее бывшего парня. Но, Сьюзен никак не могла в это поверить.

– Да, красотка. Ты рада меня видеть вновь?
– Мелл приподняла руку, в которой сжимала нож, на уровень своих глаз.
– Рада, что со мной все в порядке?

– Ты убила Джима, - только и смогла произнести Сьюзен в ответ.

– Ты тоже бы так поступила на моем месте, превратись в дряблую старуху в свои двадцать лет.

– Нет, - полушепотом заявила Сьюзен, отрицательно качая головой, оставаясь сидеть на полу, смотря, как медленно приближается к ней окровавленная женщина с ножом наперевес. В эту минуту, Сьюзен казалось, что мертвая девушка в ее номере была предпочтительней в качестве собеседницы, чем постаревшая Мелинда Мерцер, одержимая убийством в порыве возвращения утраченной молодости.

– Да, дорогуша! Да!
– Мелл не мигая, смотрела в глаза Сьюзен и та, словно загипнотизированный кролик, ждала когда к ней подползет удав.
– Все бы поступили также на моем месте. Уверена, что вернуть молодость, пусть и таким способом, захотели даже те, кто прожил полные свои года, без прыжков во времени, как в моем случае!
– Последние ее слова превратились в истошный крик.

– Ты убила человека, которого хорошо знала и смела называть своим другом!

Мелл остановилась в пяти шагах от Сьюзен и с утомлением закатила глаза к потолку, после чего с глумлением добавила:

– Я убила Уолтера, к которому имела хоть какие-то чувства, а ты мне говоришь о Джиме. Джиме, который и так стал похож на овощ. Так что, я скорее ему помогла.

Сказанные Мелл слова, прозвучали в голове Сьюзен динамитным взрывом.

– Нет! Ты лжешь! Ты не могла его убить!

– Твое право верить во что угодно, но сказанные мной слова - чистая правда. Всадила ему в башку кочергу, при этом испытав несказанное удовольствие. Но не грусти о нем, вы очень скоро с ним встретитесь.
– Все это Мелл преподнесла в виде великолепной новости, с восторгом и весельем. Но следующую фразу она изрекла с нескрываемой ненавистью и злостью к своей оппонентке:

– Теперь тебя ждут лишь цветы на могиле, сука и никакой свадьбы!

Мелинда явно не знала об их с Уолтером разрыве и Сьюзен не имела ни малейшего желания просвещать ее. Но даже если бы и захотела, то все равно бы не смогла - она лишилась возможности не только говорить, но и воспринимать все вокруг как реальность.