Записки беспогонника

Кто-то проснулся и, жестоко ругаясь, стал нас выгонять. Оказывается, мужчин сюда не пускают, они ночуют в каком-то сарае на станционных путях.

В предрассветной мгле мы с Лемзиковым побрели в город. Несмотря на ранний час, народу шагало множество. Виду людей был измученный, хмурый, лица землистые, не выспавшиеся. По мосту перешли Оку. Наклонившись за перила, я различил в туманной мути холодные серые волны.

Начинать искать Жуленева и Управление Оборонительного Строительства было еще рано. Мы решили заняться продажей единственного сапога Лемзикова. Ходили мы по улицам, ходили, ища подходящего инвалида, встретили таковых человек семь, но все они были без правой ноги, а сапог был тоже на правую ногу. Наконец попался старичок нищий, которого едва уговорили купить; он все говорил, что в хромовом сапоге ему никто не подаст, в конце концов дал десятку.

Поднялись на гору. Я помнил нижегородский Кремль по своей поездке 20-х годов, тогда при слиянии Оки и Волги стояли на высокой горе храмы, один другого краше и внушительнее. Похожий на московский, тот Кремль был незабываем.

И нигде я не видел, чтобы так варварски погубили старину, как в Горьком. Все церкви, кроме одной, разрушили, а на их месте воздвигли мрачно-серые коробки, еще более отталкивающие на фоне замшелых кремлевских стен и башен.

Управление Оборонительного Строительства находилось возле Кремля. В 8 утра мы вошли внутрь. Какая-то девица к нашему ужасу нам объявила, что мы опоздали, что все уже уехали в Куйбышев и через час отходит последняя баржа, но туда нас, как чужих, все равно не пустят. Спрашивали мы о Жуленеве, но никто его не знал.

Случайно проходивший гражданин сказал, что здесь не тот Гидрострой, какой нам нужен, и направил нас на Покровку. Это было внизу под горой на берегу Оки.

Напрасно только волокли мы свои чемоданы на гору.

Наконец мы попали туда, куда нам было нужно. Мы узнали, что Жуленев является начальником Управления Строительства, и попросили в отделе кадров направить нас именно к нему.

К моему удивлению, никаких анкет заполнять не потребовали, просто, наверное, бланков не было. Я получил документы, что я инженер-геодезист, а также квиток на обед и на хлеб.

По дешевке пообедали, дали нам по две буханки белого хлеба, и мы направились на Волжскую пристань, чтобы ехать за 70 километров вниз по Волге до пристани Работки.

Было это 31 октября.

Стоя в очереди за билетами, я услышал жуткий рассказ о столкновении буксирного парохода с пассажирским, когда оба потонули и погибло около тысячи людей.

В очереди была такая бестолковая давка, что я обратился за помощью к милиционеру, который меня поставил впереди всех. Лемзиков оставался стеречь вещи.

Через час мы с ним поехали. Я сидел внизу у окошка и наблюдал за близкими волнами Волги.

Тусклые, из-за пелены дождя, берега проплывали мимо. Богатые села с полуразрушенными изуродованными старинными храмами, с каменными двухэтажными зданиями следовали одно за другим. Видел я торчавшие из воды трубы и мачты обоих потонувших пароходов.

Поздно вечером прибыли мы в Работки и расположились ночевать прямо на пристани. Было холодно, сыро, неуютно, но спали мы по очереди — боялись, что украдут вещи.

Утром двинулись в путь. Нам предстояло пройти пешком 10 километров до села А. — забыл название.

Как же мы пыхтели по грязи с нашим барахлом! Особенно досталось Лемзикову — вещей набрал кучу, да еще его брезентовые туфельки все соскакивали.

Добрались мы до Казанского тракта, не мощеного и превратившегося в черную сметану. На тракте стояли застрявшие в грязи машины, буквально сотни машин, немногие из них едва ползли. Ба-ба-ба, старые знакомцы! Увидел я и автобус № 2 Москва-Кунцево, и желтый пивной автофургон, но это были жалкие остатки тех автополчищ, которые драпали из Москвы две недели назад. Многие машины, видно, стояли тут давно, люди с них ушли в соседние деревни, оставив по одному дежурному.

Вдруг меня окликнули.

В застрявшем грузовике сидели работники соседней улыбы — шевской бурпартии. Мой хороший знакомый старший геолог Федотов А. А. радостно поздоровался со мной:

— Вы куда?

— Из Керчи в Вологду. А вы?

— Из Вологды в Керчь. — Они пробирались в Куйбышев.

Добрались мы до села А., там нас оформили, покормили и велели ждать решения начальства.

Лемзиков пошел на квартиру к своему шурину Жуленеву, который был болен, и вернулся от него радостный, возбужденный и в сапогах, а также с надписью на заявлении: «Разрешаю съездить в Ковров за вещами» — и с приказом выдать Лемзикову на дорогу изрядное количество продуктов.

Ну, а у меня родни тут не было, и я, переночевав, на следующее утро получил менее изрядное количество продуктов и направление во второй район Оборонительных работ, находившийся в селе Лопатищи.

Пропыхтел я со своим чемоданом еще километров восемь. Жители Лопатищ показали мне один дом, куда я и вошел.

В кухне за столом сидел молодой человек когда-то хлыщеватого вида, но сейчас сильно помятый. Он с аппетитом уплетал картошку с простоквашей. Оказывается, я попал не в штаб второго района, а на квартиру этого молодого человека.

Звали его Николай Иванович Петров. Раньше он был инженером Ленинградского управления Гидростроя, а сейчас занимал какую-то должность при штабе.

— Вот пообедаю, и мы с вами пойдем. Я все устрою, — очень любезно сказал он и, посмотрев на горшок, полный картошкой, нерешительно спросил меня: — Может быть, хотите закусить?

Вежливость требовала отказаться, но я, протащив чемодан 8 километров, да еще по непролазной грязи, робко ответил:

— Если можно, немного.

Хозяйка принесла ложку, и это «немного», равное двум мискам картошки, я вскоре уничтожил.

Петров закурил трубочку и повел меня в штаб, находившийся в бывшем кулацком доме. В кухне за столом сидела неопределенных лет лохматая дама, а через открытую дверь в следующей комнате я увидел за столом толстого еврея в гимнастерке с орденом «Знак Почета». Был он сильно начальственного вида и глубокомысленно просматривал бумаги.

Петров вошел к нему и что-то сказал обо мне. Тот, не поднимая головы, пробормотал:

— Пусть подождет.

Я остался в кухне. Зачем он заставил меня ждать целый час — не знаю, наверное, хотел показать — какой он большой начальник.

Наконец он позвал меня, и тут я его узнал. Когда-то на строительстве канала Москва — Волга все бегал молодой, пронырливый инженер электроотдела Гродский. Как видно, с тех пор он успел сделать карьеру.

Зачем-то ему вздумалось отобрать у меня паспорт, военную бронь и прочие документы. Он спросил у Петрова — куда меня направить, тот шепнул и тут же черкнул несколько слов на клочке бумаги.