Записки диверсанта (Книга 1)

5'131

Я понял, куда клонит следователь. Ответь я сбивчиво, уклончиво, и сразу из "свидетеля" превращусь в Обвиняемого. Он хочет, чтобы я сам признал преступность проводившихся в тридцатые годы мероприятий, чтобы опорочил бывших начальников.

Из рассказов жен арестованных товарищей я уже знал, что подготовленных нами партизан обвиняют в двух вещах: "в неверие в мощь социалистического государства" и "в подготовке к враждебной деятельности в тылу советских армий".

Следователь смотрел на меня почти ласково. Щука, наверное, тоже не испытывает особой злобы к карасю, которого считает обреченным...

– - Базы действительно закладывались и в ста километрах от границы. Но ведь укрепленные районы строились тоже в ста и более километрах, а стоят они сотни миллионов или миллиарды рублей!

– - Укрепрайоны вы оставьте! Они ни при чем.

– - Как ни при чем? Если затрачиваются такие средства на строительство, стало быть, допускается выход противника на эти рубежи. А коли так, логично готовить и все необходимое для развертывания партизанской борьбы между границей и укрепрайонами... Я готовил партизан для борьбы с врагом. Мероприятия, о которых идет речь, проводились в интересах защиты Родины.

Я коротко рассказываю о допросе, длившемся часа три. И вспоминать о нем противно, и не так уж важны подробности. Следователь, видимо, не имел санкции на мой арест. Отодвинув бумаги и подписывая мне пропуск, он сказал:

– - На сегодня мы расстаемся. Учитывая ваши боевые заслуги, мы вас не тронем. Но... возможно, мы еще встретимся. И вы подумайте. Советую вам написать все, что знаете об участниках дел Якира, Баара, Железнякова и прочей компании. Ничего не скрывайте. Этим вы упростите свое положение...

Меня охватил такой страх, какого я не испытывал ни на фронте, ни в тылу врага. На войне я рисковал собой, а тут под удар ставились все близкие люди, все святое.

Я видел только один выход -- обратиться к Наркому обороны, рассказать о своих сомнениях, просить защиты от необоснованных обвинений.

Ворошилов принял меня. Но на этот раз, он держался сурово и замкнуто.

– - В чем дело? О чем вы хотели сообщить? Волнуясь, сбиваясь, рассказал маршалу о своих переживаниях.

– - Товарищ Народный комиссар, ведь я выполнял задание Центрального Комитета по подготовке к партизанской борьбе, а склады оружия готовились по вашему указанию.

Нарком обороны смутился,

– - Вы не волнуйтесь...

Потом, помешкав, взял телефонную трубку:

Здравствуйте, Николай Иванович... Да вот... У меня сидит недавно прибывший из Испании некий Стари-нов. Его допрашивали о выполнении заданий Якира и Берзина по подготовке банд и закладке для них оружия...

Пауза. В трубке слышится неестественно тонкий голосок.

Снова говорит Ворошилов:

– - Конечно, он выполнял задания врагов народа. Но он был маленьким человеком, мог и не знать сути дела.

Опять пауза. И опять отвечает маршал:

– - Но он отличился в Испании и в значительной мере искупил свою вину. Оставьте его в покое. Сами примем соответствующие меры...

Начальник полигона

Буквально на третий день после посещения К. Е. Ворошилова меня вызвал начальник военных сообщений Красной Армии комбриг А. Е. Крюков.

Предстоящая встреча волновала.

С Александром Евдокимовичем Крюковым нас связывала долголетняя совместная служба в 4-м Коро-стенском Краснознаменном железнодорожном полку.

Как встретит он меня? Обрадуется ли моему возвращению в железнодорожные войска после столь длительного перерыва? Вряд ли!

Волнуясь, я предполагал многое. Но того, что случилось, предвидеть никак не мог. Комбриг принял меня в присутствии комиссара управления товарища Баринова.

– - Очень хорошо!
– - широко улыбаясь, сказал Крюков.
– - Блудный сын вернулся'. Что ж? Будем решать вопрос о вашем назначении.

Выдержав паузу и многозначительно поглядев на комиссара, Крюков уже без тени улыбки сказал:

– - Мы посоветовались с товарищем Бариновым и решили предложить вам должность начальника военных сообщений округа.

На минуту я онемел и только шевелил губами. Наконец речь вернулась ко мне:

– - Разрешите, товарищ комбриг'. Какой же из меня начальник военных сообщений округа?! Я командир железнодорожных войск, подрывник, готовил партизан, а в органы военных сообщений после академии попал не по своей воле... Не по силам мне работа, которую вы предлагаете.

– - Это не ответ, товарищ военинженер третьего ранга!
– - вмешался Баринов.
– - Вот товарищ комбриг (он наклонил голову в сторону Крюкова), он всего полгода назад командовал железнодорожным полком, а теперь -- начальник военных сообщений всей Красной Армии. И ничего, справляется! Кадров не хватает, и мы обязаны выдвигать на руководящую работу молодых командиров.

Последнюю фразу Баринов произнес торжественно, как бы упрекая меня в малодушии.

Я оказался в глупейшем положении. С одной стороны, должность начальника военных сообщений округа -- невероятное, головокружительное повышение. С другой -- мне было абсолютно ясно -- не спра-РЛЮСЬ я с такой работой, не отвечает она ни моим интересам, ни склонностям. А что может быть хуже и для подчиненных и для самого командира, когда он не на месте?!

– - О чем задумались?
– - озабоченно спросил комбриг.
– - В вашем подчинении будут два железнодорожных полка. Руководя службой военных сообщений на двух дорогах, вы сможете жить в большом городе. 134

– - Если уж нельзя иначе, прошу -- назначьте меня лучше командиром одного из железнодорожных полков!
– - взмолился я.

– - Хватит скромничать.. Илья Григорьевич! покачал головой Крюков.
– Многие ваши однокашники уже начальники дорог, начальники военных сообщений округов, а вы -- "полк"! Полками у нас командуют выпускники училищ не двадцать второго, а тридцатого года. Они были командирами взводов в ту пору, как мы с вами ротами командовали.

– - Да поймите, не гожусь я на такую роль!

– - И что вы заладили "не гожусь, не гожусь"... Хорошо. Раз так упрямитесь, не станем говорить об округе. Но и полк не пройдет! Самое меньшее, что мы можем вам предложить, -- должность начальника Центрального научно-испытательного полигона. Устраивает? Но учтите -- полигон вдали от больших городов, в лесах...

Из двух зол следует выбирать меньшее. Подумав, я согласился стать начальником полигона.

– - Так и запишем, --обрадовался Крюков.

Мы с Бариновым встали и направились к двери.