Записки фельдшера

— Это я вас вызвала к Марье Никитичне, между прочим. Она инвалид, задыхается — а «Скорая» тут на лестнице прохлаждается. Хорошо работаете!

— Женщина, почему бы вам не свалить обратно в свою конуру, а? — опасно сощурила глазки Рита.

— Все-все, угомонитесь, — произнес Ильинский, переводя дыхание. — Рита, звони.

Фельдшер, все еще гневно раздувая ноздри, надавила пальцем на кнопку звонка.

— Он не работает, — злорадно сказала дама. — Я вам по «03» все сказала, чем вы там только слушаете?

— Короче! — Рита сильно толкнула дверь, распахивая ее внутрь. — Пойдете, доктор.

— «Пойдемте, доктор», — передразнила соседка. — Да уж будьте любезны, доктор, если вас не затруднит, доктор, войдите к больной, пожалуйста.

Сжав зубы, Ильинский прошел вслед за Ритой по жутко захламленной прихожей, уставленной шкафами, тумбочками, этажерками, обувницами с окаменевшей от времени обувью пятидесятых годов выпуска, завешенной паутиной и архаичными календарями. Медиков встретила типичная комната одинокой пенсионерки, с громадной кроватью, украшенной пирамидой подушек, аккуратно покрытых вышитой салфеткой. Разумеется, стены были увешаны портретами подтянутых мужчин в форме с бледными лицами покойников и надменных дам, поглядывающих на пришельцев в три четверти оборота овальных лиц. Сервант был уставлен фарфоровыми статуэтками танцовщиц, кавалеров с гитарами и собак, вперемежку с фужерами, рюмками и коробками из-под лекарств.

Больная лежала на диване, поглядывая на вошедших из-под одеяла.

— Как вы себя чувствуете, Марья Никитична? — с фальшивой, как четырехрублевая монета, заботой в голосе, произнесла втиснувшаяся вслед за медиками толстая соседка. — Вам хуже, да?

— Все так же, Надечка, — проскрипела старушка.

— Так же — это как? — поинтересовался Ильинский, снимая с шеи фонендоскоп.

— Может, вы сначала помощь окажете, а потом разговоры разговаривать будете? — злобно спросила соседка, уперев руки в жирные бока.

— А может, вы заткнетесь и покинете помещение? — повернулся к ней врач. — Вы мешаете работе бригады! Выйдите!

— Вы как со мной разговариваете?!

— Так, как считаю нужным, — отрезал Ильинский и повернулся к больной. — Я вас слушаю, женщина. На что жалуетесь?

— Вот хамло приехало! — взвизгнула соседка. — Это у нас «Скорая» такая! Ну-ну! Я этого так не оставлю!

— Бабушка, у вас паспорт есть? — поинтересовалась Рита, разворачивая на столе карту вызова.

— Ее паспорт у меня! — тут же вклинилась соседка. — Вам какое дело до него?

— Нужен для оформления официальной медицинской документации, — насмешливо сказала Рита. — Не возражаете?

— Надюша, принеси… — произнесла бабушка. — Врач же просит.

Соседка с неохотой вышла, смерив подозрительным взглядом бригаду.

— Не сопрем ничего, не переживайте, — успокоила ее Рита.

Грохнула дверь. Девушка скорчила гримасу, открывая укладку.

Ильинский, воткнув фонендоскоп в уши, аускультировал спину больной. По мере обследования морщина на его лбу становилась все глубже. Бабушка дисциплинированно дышала полной грудью. Наконец врач раздраженно выдернул фонендоскоп.

— И не лень вам, уважаемая Марья Никитична, ерундой в четыре часа ночи заниматься?

— Ась? — изумленно спросила старушка.

— Какая у вас, извините, к дьяволу, астма? Ни одного хрипа во всех отделах легких, дыхание везде проводится просто великолепно! Вы бригаду лежа встретили! Какая астма лежа?

— Мне нужен укол.

— Стоп! — Ильинский убрал фонендоскоп в чехол тонометра. — Укол уколом, конечно… Вы что-то от астмы своей принимаете?

— Да, принимаю. — Бабулька на удивление бодро вскочила, просеменила к серванту и начала бойко выкладывать на стол конвалюты с таблетками. — Вот, вот, это вот еще принимаю.

Врач и фельдшер синхронно посмотрели на гору медикаментов, затем на больную.

— Бабулечка, — сладким голосом произнесла Рита. — Вы вообще лечитесь или нет?

— Как?

— У вас тут флакон сальбутамола лежит. Он даже не распечатан.

— Нет! — Старушка в священном ужасе затрясла руками. — У меня три операции на глаукому [34] было. Он на глаза… это… в общем, плохо делает глазам!

— Вас же никто не заставляет его в глаза ингалировать, — устало произнес Ильинский. — Зачем вы нас вызвали, можно спросить? Приступа, как такового, у вас нет, а если бы и был — у вас же все под рукой. Вот, пожалуйста: эуфиллин есть, теофиллин есть, теофедрин даже где-то раздобыли, дексаметазон таблетированный тоже есть. Ингалятор бронхоспазмалитиков есть. Чего вам не хватает?

34

Повышение внутриглазного давления с последующим развитием дефектов зрения.

— Мне нужен укол! От него все проходит. А таблетки, мне ваша участковая сказала, печень убивают!

— А растворы — нет? Вы думаете, они у вас мимо печени проскочат?

В двери показалась соседка, держащая в руке паспорт, завернутый в полиэтиленовый пакет.

— Марья Никитична, они что, вам ничего не укололи? Так и знала! Слушайте, вы, как вас там, — мы в вас не нуждаемся! Освободите помещение, мы другую «Скорую» вызовем!

— Женщина, а вы считаете, что «Скорой» больше делать нечего, как на всякие «лажняки» по ночам разъезжать?! — не выдержала Рита.

— Что?!

— Что слышала! У вас совесть есть вообще? Мы вам что — поликлиника на дому? Другую она «Скорую» вызовет, да сейчас, разбежались мы уже! Десять бригад тебе пригоним, только свистни!

— Девушка, да я же вас посажу за эти слова! Вы клятву Гиппократа давали!

— А вы ему кто, родственница? — ядовито засмеялась Рита. — Если я чего Гиппократу давала, пусть он с меня и спрашивает!

— Так, прекратите! — Ильинский изо всех сил грохнул кулаком по столу. — Устроили базар-вокзал! Рита, перестань! И вы помолчите!

Наступила кратковременная тишина, прерываемая тяжелым дыханием женщин.

— Значит, так, Марья Никитична, — произнес врач. — Как врач «Скорой помощи» говорю вам, что никакого приступа бронхиальной астмы у вас нет, дыхание нормальное, одышки и гипоксии я не наблюдаю. Про из ведение инъекции бронхоспазмалитиков считаю нецелесообразным, потому как эуфиллин вызывает тахикардию, что в вашем возрасте не пройдет безвредно. Для профилактики астмы, если у вас таковая есть, принимайте все те препараты, что вам прописал участковый врач, по той схеме, которую он вам нарисовал. Если возник приступ удушья, снимайте его ингаляцией сальбутамола. И только если сальбутамол вместе с эуфиллином не помог, только тогда вызывайте «Скорую». Вам все понятно?

— Нормально, — с ненавистью произнесла соседка. — Замечательно наша «Скорая» лечит, слов нет. Выходит, по вашим словам, она здорова?

— Выходит. Рита, написала? Собирайся. И дай таблетку феназепама.

— Не надо нам ваших поганых таблеток!

— А вас никто и не спрашивает! — оборвал Ильинский толстую даму. — Свое мнение держите при себе.

Бабушка оттолкнула руку фельдшера с белой таблеткой.

— Нет, мне не надо. Доктор, вы что, укол делать не будете?

— Как знаете, — Рита положила таблетку на тумбочку. — От нее заснете и про свои болячки забудете.