Записки гайдзина
Шрифт:
– А как?
– Ну, что ли... «сексуально озабоченный».
– Значит, козел и есть. Все правильно. Что они, не козлы разве?
– Козлы, блин, все как один! – вернувшаяся Моника, уже без хвоста и перьев, устраивалась рядом. – Тупые, грязные, скебешные козлы!
– Точно, – подтвердила Синди, вливаясь в компанию. – Козлы. И обезьяны. Все до одного. Ненавижу.
– Кто это «все до одного»?
– Кто, кто... Японцы! Нация дегенератов. Или я неправа?
– По-моему, нет.
– Погоди, – сказала Моника. – А ты шо вообще тут делаешь?
– Да, в университете...
– И хочешь сказать, они тут не козлы?
– Бывают, конечно, но ведь не все...
– Та ну! Шо ты видел в своем, блин, университете? Я тебя умоляю! Козел на козле и козлом погоняет. Вон, гляди:
– ДЗЯН !!! КЕН !!! ПОН !!! – грохнуло за столиком в углу. Клиенты играли с девушками в «камень-ножницы-бумагу» – выбрасывали кто кулак, кто два пальца, кто ладонь. Проигравший выпивал рюмку водки.
– Ну шо, не козлы? Ты можешь представить, шоб русские мужики маялись вот такой же, я извиняюсь, херней? А эти ничего другого не умеют и не хотят. В натуре козлы. У нас, блин, Кучма – и тот умнее.
– Ладно, – сказал я, – вас не переспоришь. Козлы, так козлы.
– Правильно! Давайте выпьем за русских мужиков!
– Ура-а-а!!!... За русских!!!... За мужиков!!!...
– А где Сабина? – осведомилась Моника, опорожнив свой стакан. – Мы тут за москалей пьем, так она шо – спряталась?
– Кто такая Сабина?
– Да то заподэнка. Тернопольская. Пропала куда-то.
– А остальные откуда?
– Остальные с Киева.
– Слушай, почему у вас с закуской так хило? Бразильцы на кухне съедают?
– Щас будет. Значит так. Я тебе закуску, ты мне заказ. Две сэнки. Нормально?
– Нормально.
– Давай сюда, я в кассу отнесу.
Она сгребла деньги и ушла к дверям. Пользуясь ее отсутствием, Миранда наклонилась ко мне и сказала:
– Я тоже так думаю!
– Как?
– Что они не все козлы. Я знаешь, как думаю? Я думаю, что есть плохие, а есть хорошие. Как и у нас. Я над этим очень долго думала.
– Сабина, дывысь, якый гарный хлопец! – Моника вела за руку высокую шатенку. – Мы тут общаемся, а ты спряталась.
– Мэнэ кексы замовылы, – сказала Сабина, усаживаясь. – Я хлопця ще з самого початку побачила. Очам не повирыла: звидкыля такый узявся? Зачудувалася. Хто тилькы до нас не прыходыть...
– Сабина, он говорит: наши кексы не козлы!
– Та ну! Та вже ж воны не дурни? Прыходять, сидають и мэнэ запытують: ты звидкыля? Я им говорю: з Тернопиля. Що?! З Чорнобыля?! Лякаються и видразу тикають. Хто ж воны ще, як не дурни?
– Ну и хорошо, что дурни. Были бы умные, разве б мы столько зарабатывали? Давайте выпьем за наших кексов!
– Ура-а-а!!!... За кексов!!!...
Пришел Карлос, поставил на стол новую бутылку водки Suntory и блюдечко. Сфокусировав взгляд, я разглядел на блюдечке горсть фисташек.
– Это «закуска»?!
– А шо? Где я тебе еще найду? У нас тут, блин, не Макдональдс.
– Я найду! – сказала Синди. – Сделаешь мне заказ?
– Сначала найди, потом заказ.
Синди побежала за сцену, Миранда за ней. Моника деловито наполняла стаканы. Сабина, подперев щеку, глядела на меня.
– Обережно
з горилкою, хлопче! До хаты не потрапыш, пид забором будеш ночуваты. Мы з усима кексами пидряд пьемо, натренувалыся, куды тоби до нас.– Ничего, – сказал я. – Ты нашего брата москаля еще не знаешь.
– Та господы! – вздохнула Сабина. – Хиба ж я вас не бачила...
На столе появилась картонная коробка с половинкой холодной пиццы. Синди стояла над ней с видом Геракла, добывшего золотые яблоки. Миранда подбежала и пристроилась рядом. Я медленно поднялся, оглядел зал, поманил пальцем человека в жилетке. Он мигом подскочил.
– Этой заказ. И этой заказ.
– Хай! Четыре тысячи иен.
Я ткнул пальцем в Сабину.
– И этой тоже заказ.
– Хай! Шесть тысяч иен.
Освободясь от лишних бумажек, я опустился в кресло и взял стакан.
– За щедрость! – сказала Моника. – За широкую, блин, русскую душу!
– Ура-а-а!!!... За щедрость!!!... За душу!!!...
Я вернул пустой стакан на стол и засунул в рот кусок пиццы. В следующую секунду, как танк над окопом, надо мной навис бюст Памелы.
– Караоке простаивает. Споешь?
– Спою.
– Что споешь?
– Оперу спою.
– Оперы нет.
– Тогда не спою. Хочешь заказ?
– Хочу.
– Этой тоже заказ!!!
– Хай! Простите, у вас время вышло. Будете продлевать?
– Буду.
– Еще полчаса – две тысячи иен. С заказом – четыре тысячи иен.
– Держи.
– Ну чего? Раскочегарился? Башляешь?
– И этой тоже заказ!!!
– Хай! Еще две тысячи иен.
– Вообще всем заказ! Кто тут у вас есть? Всем заказ!!!
– Будет исполнено! Одну минуту... Двенадцать тысяч иен.
– На.
– Это десять тысяч. Нужно еще две.
– Погоди... Больше нету. Всем заказ минус одна.
– Кто «одна»?
– Не знаю. Минус кто-нибудь. Кто у вас остался?
– Роза, Анжелика, Барби, Виолетта... Но они заняты...
– Да, да, вот им всем заказ. Ничего, что заняты. Кто еще?
– Все, больше нельзя. У вас полчаса. Отдыхайте, пожалуйста.
В полчаса уместилось многое. Трогательные брудершафты, разбитые стаканы, бородатые анекдоты, дурацкий смех, очередная бутылка, удивленный Дзюнтаро с кассетой, камни, ножницы, бумага, много чего другого, обреченного на ретроградную амнезию, а в довершение всего – прямо перед глазами – белая табличка с красными иероглифами: «Не бросайте в писсуар окурки, мусор и др.»
Иероглиф «и др.» располагался по центру и был сильно засижен мухами.
Кто-то потеребил меня за правый локоть.
– Хорошие девочки, да?
– Ага...
– Примите мою визитную карточку.
– Угу...
– Я здесь часто бываю. Мы с вами еще встретимся.
– Ммм...
Зашумел слив. На выходе меня поджидал человек в жилетке.
– Простите, у вас опять время вышло. Будете продлевать?
– Буду...
– Две тысячи иен.
– В смысле не буду... Выход где?