Записки гробокопателя

– Значит, про русское. А ты совсем там не была, в России?

– Меня моя мама родила в - Иерушалайме. Десять лет назад.

– Хм... А у меня прошлой осенью три козленочка родились непосредственно. Две ярочки и один барашек. Жили в ящике фруктовом, бумажкой я им там застлал. Когда они родились, я пленочку им с головы снял и посыпал солью...

– Зачем?
– испуганно спросила Мири.

– А затем. Посыпал солью и дал матери, козе, она соль любит, она их вылизала до полного блеска. Барашка-то я на семена оставил, а ярочек...

– Где живут сейчас ярочки?
– заподозрив неладное, спросила Мири и остановилась.

– Ты их ель?

Петр Иванович понял, что влип.

– Упаси Господь, - соврал он.
– Подарил там... соседке одной...

– А главную козу. Маму?

– Козу продал, - с облегчением сказал Петр Иванович, ибо козу он действительно продал в Можайске.
– Отвез на рынок и продал.

– Сколько шекелей ты получиль?
– не унималась Мири.

– Не помню уж, когда дело-то было... Сколько стоит, столько и получил...

– Хм, - сказала Мири, но допрос закончила.
– Мы - уже. Иисус здесь.

7

Пройти сегодня, в неурочный день, Крестным ходом собралась большая разноперая толпа. В основном японцы христиане. Самолет у них задержался на сутки, и они не поспели к пятнице, когда отцы-францисканцы устраивают шествие по Скорбному пути. В связи с этим экскурсия начнется не от Гефсиманского сада, объяснили им, а по укороченной программе. Экскурсовод по-английски извинился перед группой за японцев, Мири переводила. Оказывается, она и по-английски секла, вот девка! Машку его, правда, тоже английскому обучали. Японцы почему-то все время виновато кланялись. Потом японцы разложили привезенный с собой металлический складной крест. Экскурсовод с неудовольствием рассматривал его.

Пройти Крестным ходом стоило десять шекелей - по-нашему, три доллара. Петр Иванович заплатил положенное, за девочку вполовину и, покуривая, ожидал команды.

– Экскьюоз ми...
– обратился экскурсовод к нему, но, присмотревшись, тут же перешел на русский.
– Можно вас?

Петр Иванович затушил папиросу и растерялся - все же Иисус Христос, а урны мусорной нет. Сунул окурок Мири.

– Подержи.

Экскурсовод завел его в подсобку, где давали напрокат кресты деревянные в человеческий рост, если не больше. Петр Иванович подошел к крестам.

– Кипарис, по запаху чую.

– Кипарисовый быть не может, - возразил экскурсовод.
– Кедровый, наверное, - из Ливана...

– Кедровый тяжелее был бы в два раза. Кипарис, как отдать... Вот этот, думаю, сосна. Не наша сосна, но сосна. Советую его.

Экскурсовод согласился. Петр Иванович взвалил крест на плечо.

– А японский не подошел?

Экскурсовод поморщился:

– Галантерея.

– Почему? Я смотрел - титановый, крепкий. И полегче... Больше ничего брать не будем?

– А что еще?
– удивился экскурсовод.

– Ну, венец там?

– Креста достаточно. Это ж символика!

Петр Иванович вышел из подсобки. Подскочила Мири.

– Крест руками не трог, - окоротил ее Петр Иванович.
– Символ непосредственно.

– Лэдис энд джентльмен!..
– загундосил экскурсовод.
– Виа Долороза...

– Не понял, - пробормотал Петр Иванович, поудобнее укладывая крест.
– А я?

– Идем, идем. Я тебе все буду переводить, - дернула его за рукав Мири. Будешь понимать.

Пошли. Той самой дорогой, которой Петр Иванович с Мири перли от Стены Плача. Только обратно, выходит. Те же лавки, та же небойкая торговля... Вот он в Баку был в командировке - насосы авиационные для МИГ-21 отрабатывали, - его дружок на базар водил, вот это да, базар! Каждый к себе зовет, пробуй, дорогой, на части рвут, мамой-хлебом клянутся, по рукам колотят - звон стоит...

– Стой, - сказала ему Мири.
– Кури свой сигарет.

Петр Иванович опустил крест на землю, вытер пот, достал "Беломор".

– Про что говорят?

– Здесь Иисуса били, когда он шел на Гольгофу.

– Понятно, - Петр Иванович закурил, потер натруженное плечо.

Японцы во всю щелкали фотоаппаратами. Жестами они вежливо просили попозировать с крестом на плече. Петр Иванович, не вынимая папиросы изо рта, взвалил крест на плечо. Защелкали фотоаппараты. Японцы, сложив руки на груди, - как чурки молятся Аллаху - благодарственно покланивались Петру Ивановичу. Петр Иванович сдержанно кивал им: "Ничего, ничего, пожалуйста..." Собой он остался недоволен. Проверял со стороны: смешон он был или все нормально? Да вроде ничего.

Невдалеке старый араб жарил шашлыки, кебабы. Вентилятор раздувал угли. Готовое мясо шашлычник упаковывал в лепешки, добавляя зелень и соус. Кусок мяса съехал с шампура на землю. Араб поднял его, обдул и сунул в лепешку.

Петр Иванович протянул Мири деньги.

– Поди купи две штуки.

– Уже надо идти, - помотала головой девочка, - Потом еще будет.

Петр Иванович взвалил крест на другое плечо, сбил шляпу с головы. Шляпа укатилась к часовне, где, оказывается, бичевали Христа. С алтарной стороны светились мудреные витражи. Пока Мири догоняла шляпу, Петр Иванович хотел узнать у экскурсовода про технологию изготовления витражей, но тот уже забарабанил по-английски. Вернулась Мири, принесла шляпу. Петр Иванович повлек крест дальше.

Возле одной из четырнадцати станций - остановок на последнем мученическом пути Христа - у маленькой часовенки пацанята играли в футбол. Экскурсовод отогнал их. Группа остановилась. Петр Иванович тяжело вздохнул: и здесь они с Мири уже были.

– Здесь ваш Христос упаль первый раз, - прошептала Мири.

– Почему?

– Крест тяжелый несет. Он усталь. Он идет на свою Гольгофу.

Петр Иванович невольно подергал плечом: действительно тяжело.

– А где Голгофа?

Мири пожала плечами.

– Мешаете, господа.
– Экскурсовод недовольно посмотрел на них.
– Вопросы потом.

Солнце уже не висело над головой, но жара и не думала униматься.

На следующей станции Петр Иванович курить уже не хотел - в горле пересохло. Он кивнул Мири: чего здесь?

– Ему пот вытерла проститутка.

– Мария Магдалина?
– Петр Иванович сглотнул слюну.

– Нет, другая. Вероника. Он на Гольгофу идет.

Петр Иванович разочарованно вытер пот свободной рукой.

– Вероника какая-то... Магдалины мало им... Голгофа где? Спроси у него, где Голгофа?