Записки гробокопателя

– Ладно, зайдешь завтра в контору, поговорим.

Воробей налил себе "Буратино", понюхал.

– Слышь, Петрович, год не пью почти, и не тянет. Ты б поверил - кто сказал?.. О! Вот и я б не поверил.

За забором послышались шаги, дверь задергалась.

– Чего вы позапирались, как эти?.. Орут на весь тупик...

Мишка открыл дверь. Шурик удивился, увидев его, но ничего не сказал, лишь вопросительно взглянул на Стасика.

– Нормально все, - миролюбиво ответил Стасик на вопросительный взгляд Шурика.
– Проходи пристраивайся. А Молчок?

– Он в конторе, пока я здесь, - объяснил Петрович.

– Ага-а!

– протянул Раевский, принимая у Стасика тяжелый от мяса и капающий шампур.
– Это баранина?

– Ты вопросы не задавай, ты лучше Воробья поздравь по всем правилам.

– Ага-а, - прогнусавил Раевский, решив все-таки сперва закончить с шашлыком. Он спешно дожевал, вытер руки о робу.
– Воробей... Часовня, ну мы, в смысле, значит, поздравляем тебя... Чтоб не болел. Ну, и остальное...

Охапыч захлопал первый. Хлопали все, кроме Борьки-йога, который по-прежнему бесстрастно смотрел перед собой и время от времени что-то подборматывал. Можно было бы действительно принять его за чокнутого, за йога, за Папу римского, если не знать, как он лихо теребил клиентуру. Да и сейчас он, хоть и гнал дуру под блаженного, шашлык кушал и выпивать не забывал. "Посольская" - ноль семь - на его краю пустела быстро. Хотя никто к ней и не пристраивался, у девок своя ноль семь.

Охапыч хлопал дольше всех. Наконец и он устал и махнул рукой Шурику:

– Котлы давай!

Раевский вытащил из кармана часы на браслете.

– Ну-ка!
– протянул руку Стасик, рассмотрел внимательно и присвистнул. Ну, Алеша, теперь живи - не хочу: телевизор цветной, часы японские...

Все потянулись смотреть часы, даже Борька-йог.

Охапыч, не увлеченный часами, все порывался рассказать по то, как выиграл стакан в пивной на Самотеке. Он всегда про это рассказывал.

В молодые годы в зоне ему оторвало на бревнотаске указательный палец, остался небольшой корешок. В пивной Охапыч заспорил, что засунет в ноздрю палец целиком. Компания заржала. Охапыч наклонил голову, приставил обрубок к ноздре и обернулся к притихшей публике...

Охапыч рассказывал про ноздрю, а Мишка с тоской поглядывал на Воробья: "Хоть бы объяснил им, сволочь, что зря визжал. Рыбу удить едет, а мне тут с ними..." В марте в трафаретную Гарик заходил. После Склифосовского. Не тот это был Гарик. И не в том дело, что похудел вполовину, не в том, что бороду обстриг, - у него даже голос стал другой, тихий такой, старушечий.

Кто бил, не знаю, сказал он следователю. Но зато сказал, кто видел. И назвал Мишку с Финном.

Ну, Финна, того Раевский сразу по-свойски предупредил: "Тут ведь кладбище, могилки. Так? Так. Могилку вскопал, гробик уложил. Так? Так. А можно на два штычка поглубже под гробик земельку выбрать... так? Так. Все ясно? А гробик потом... сверху".

Мишке Раевский не сказал ни слова. Знал, что Финн передаст. Передал...

Раевский, стоя, дожевал свой шампур и направился к бревнам покурить.

– Мужики, а кто знает, чего это у декабристов колготятся какие-то? Рожи вроде не родственные. Похоже, нюхают. А за декабристами свежак - венки еще сырые. Кто копал-то?

– Так!
– Петрович вдруг, встал.
– Чтоб все тихо было! Нормально, спокойно. Без эксцессов. Охапыч! Без раскрутки мне, уволю! И вы все!
– Петрович погрозил пальцем, застегнул пиджак и ушел.

Воробей отыскал на столе среди "Посольской" "Буратино", сковырнул крышечку.

– Охапыч, Кутя, наливайте. Кент, пристраивайся! Да не мусоль ты огарок, пальцы обожжешь! Девки, вы-то что, как целки, ломаетесь? Раиса Сергеевна! Давай! За мое здоровье! За Лешку! За Воробушка. Воробушек без башки, а все чик-чирик. Лётает!

К десяти часам гости были уже хороши.

Охапыч плакал: "За Воробья жизнь отдам!" - и рвался поцеловать. Воробей, чтоб не обидеть Охапыча, подставлялся, но осторожно, левой стороной, оберегал пробоину. Охапыч колотил кулаком по столу. Стаканы прыгали.

Малявоча решила, что домой ей сегодня необязательно.

– Стась, не хочу домой, не прогонишь?
– и сладко потянулась.

Стасик подскочил к ней, кавалерски подставил руку крендельком:

– Прошу, мадам!

И увел в домик. Минут через пять он вышел.

– Мужики! Все, все, завязывай! Жратву берите и в часовню...
– Сунул покачнувшемуся Раевскому недопитые бутылки и сгреб со стола что было.
– Давай, мужики, давай, у нас мертвый час!

Переполненные гости тихо выбредали.

Воробей с Мишкой ускользнули от продолжения: у Воробья заболела голова и совсем отказал слух. Значит, устал.

7

Мишка обогнул бензоколонку и шмыгнул в пролом. В обеденный перерыв он успел сгонять на такси в институт, сдать в библиотеку учебники. Сейчас бегом на хоздвор: наверняка уже очередь за цветниками. Ладно, зато год окончен.

– Молодой человек!

Мишка остановился. С соседней дорожки от декабристов ему махал какой-то толстый мужчина.

– Можно вас на минуточку?

– Только на минуточку, - подходя, сказал Мишка.

– Увидел, как вы уверенно проникли на кладбище, - мужчина, улыбаясь, показал рукой на дыру, - и решил, что здешний.

– Да, в общем-то... А что случилось?

– Да, собственно... ничего не могу понять... Какая-то мистика... Откуда взялась эта могила?
– Мужчина ткнул пальцем в свежий холмик, заваленный цветами.

Мишка нагнулся, раздвинул цветы. Ну да, вот трафарет, он же и писал. Как раз, когда Воробей в прокуратуру ходил. Они втроем и захоранивали после обеда: Мишка, Стасик и Раевский.

– Здесь была могила, - продолжал мужчина.
– Где она?

– Могила?
– Мишка настороженно поглядел по сторонам, потом на толстого. Какая могила?..

– Я из управления культуры, мы должны...
– начал мужчина.

– Михаил! Там тебя обыскались!
– донеслось сзади. По соседней дорожке шли Стасик с Раевским.

– Извините, - пробормотал Мишка толстому, - я не в курсе...

...Когда очередь за цветниками уже подходила к концу, появился Стасик.

– Погодите, - сказал он ожидавшим, вслед за Мишкой вошел в сарай и прикрыл дверь.
– Ну?.. С кем это ты толковал у декабристов?

Мишка похолодел.

– Не знаю... Спросил, откуда могила свежая?

– Угу, могила...
– тише обычного проговорил Стасик.
– А ты: не знаю, мол, дяденька?

– А чего? Что случилось-то?
– спросил Мишка, прекрасно понимая, что случилось.

– Ничего.
– Стасик улыбнулся.
– Все путем. Будь здоров, дружок.

8

– Чегой-то у тебя звонок не фурычит?
– на пороге стоял Воробей с пузатым портфелем в руках.
– ЗдорОово, могильщик хренов!..

– Леша?
– Мишка растерянно смотрел на гостя.
– Как разыскал?