Записки империалиста

Отчасти на бабах Александр Второй и погорел. Постарел и поверил, дурик, в любовь Долгорукой. А она типа полюбила его просто жуть как! Как человека, как мужчину конечно. А как император он её совсем не интересовал. Ни разу, ни чуть. Зачем? Любовь же. Хрень полная, понятно дело. Детей с Долгорукой Александр нарожал, при живой жене, жениться на ней думал, с наследником своим отношения из-за своей «последней любви» испортил, репутацию себе в свете и обществе обесценил немало. Борись потом после это с развратом и нигилистами. Коль сам царь в этом грешен.

А через испытание потоком чресл, персями, то есть в целом девицами и их прелестями мне ещё предстоит проходить. Причём постоянно. И будучи императором теперь, выдержать его будет, ой, как, не просто будет. Иногда можно будет… наверно, вдуть особо соблазнительным, но, без обязательств и последствий с моей стороны естественно. В плане потомства. Ещё и узнать, кто её ко мне подвёл. Будут двойным секс — агентами. Рашен Мата Хари! Ха! Посмотрим. Эх, Лопеса в Россию бы заманить и любовью до гроба его бы одарить. В реале у него ирландка такой стала, тоже неплохой вариант. Изабелле трахателя бы нужного для дел с Испанией подвести. Она к мужикам слабость немалую имела. Секс, страсть, любовь для политических и во вред могут быть, и на пользу великую.

На всемосковском собрании я говорил ничего нового, по крайне мере для себя. Призывал дворян, купцов исполнить свой долг перед Отечеством, царём и верой. Послужить за Веру, Царя и Отчество. Звал идти на службу, если не на военную, то штатскую, перестать отсиживаться в имениях, когда Родина во главе с царём бьётся с врагами. Денег просил конечно, и побольше. Смотрели на меня носители белой кости и голубой крови, слушали. По-разному. Восторженно, типы а-ля Ноздрёв, всёх порвём, мечтательно, в духе «Маниловы и император — это сила». Варианты Собакевичей, подозрительно, «не дам денег, и на службу не пойду». Другие с умными глазами, слушали и смотрели внимательно, спокойно. Разные были выражения лиц и глаза, когда, я говорил, что надо послужить, помочь Отечеству, выполнить присягу, которую даёт каждый дворян. В своей речи я не упоминал о Жалованной грамоте дворянству, где есть пункты, обязывающие их служить по призыву монарха. И не стал, говорить от том, что «Отечество для тебя, ты для Отечества», и дворянство сословие служивое. Не поймут больше половины, точно. Москва не жила войной, она для неё была, где-то далеко, и даже мешала жить как прежде. Армия, царь воюет, и ладно. Вроде Наполеон, да, не тот, не дойдёт до Москвы. Что ж, пусть будет пока так. Пойдёт в ответ на мой призыв на службу четверть от здесь присутствующих, уже хорошо. А денег всё, дадут, это обязательная часть программы. За то, чтоб, лицезреть просящего дворян императора идти выполнять присягу деньгу гони. Зрелище то, я бы сказал даже драматическое. Где я был в главной роли, и мой герой, император России, должен был по сюжету быть не понят другими действующими лицами и соответственно слегка отвергнут ими. Но, плюс был в том, что, во многом драматургом выступал здесь я, в силу того, что был императором. Позже всем, кто был здесь и слушал меня, проверят слух и уровень восприятия услышанного. Был? Слушал? Почему служить не пошёл? Сына не отправил? Не обязательно же на бастионы Севастополя надо бы идти.

Можно после Свеаборга это сделать. В том, что там будет успех я уже мало сомневался. Письма и отчёты Константина о подготовке к сражению были тому причиной. Он сложа руки не сидел, и другим не давал. Вот под гром победы и обязать дворян и образованных вновь служить. Война. Кто против, тот изменник. После войны сделать обязанность временной, на период восстановления страны. И неплохо бы, чтоб недовольные этим дворяне начали играться в тайные общества, и даже решились на мятеж. Повод мне дали пройтись по ним гребёнкой и прополоть их как следует. Игра с дворянством опасна будет конечно лично для меня. Захотят прибить как Павла. Но, гвардию война хорошо обновит, в жандармы, полицию, будущие спецслужбы аристократы служить не пойдут. Невместно им это. И иностранную агентуру сейчас неплохо чистят. Так, что, уже есть ниточки, которые помогут размотать очень интересные клубки. Но, это несколько позже.

А сейчас я слушал на мой вкус унылый гимн «Боже Царя храни». Пели кстати так же, многие слов не знали. Но, с воодушевлением. И если б не заранее подготовленный Закревским хор, вышел бы конфуз. Гимн и голландско-французский триколор надо будет сменить. И варианты уже есть.

Под конец встречи участниками мужского пола выдали диплом и вместе с ним… памятку куда надо внести деньги. Диплом и памятку выдавали под роспись. И вряд ли кто рискнёт оказаться от них. Если только уж совсем какой-то дурень. Женщинам в довесок к этому давали ещё с красавцем-мужчиной и царём по совместительству, фотографию девять на двенадцать, на память. И с собственноручным автографом государя-императора. Потратил и на это я время. Сделали и большую общую фотографию. И конечно на встрече работали представители прессы. Так, что, пойдёт от неё волна и по России. Москва всё-таки.

Вернувшись в Кремль, я поужинал, поработал с докладами и бумагами, прогулялся по сердцу России, намахнул простокваши, почистил зубы, помолился и лёг спать. Завтра у меня ещё два разговора с людьми, которые меняли и могут менять историю. А потом в Питер, и дальше в Свеаборг. Чтоб набить там Дандасу еб… о так, чтоб, кровавые сопли до Лондона долетели, и визг стоял в парламенте аДский, и Палмерстона отымела оппозиция в своё удовольствие. У Виктории стресс, истерика случилась, и она начала жрать пирожные ещё больше. А там глядишь и… диабет. С этими мыслями я уснул, но, снились мне, не утопленные британцы, а падла, бабы, и конечно голые, да такие грудастые. Вот… я какой впечатлительный!

Толстый, здоровый котяра, который отзывался на Абрека, но, только, когда его звал хозяин, уже третий час лежал на диване и с неприязнью в полглаза посматривал на человека, который сидел на его любимом кресле и разговаривал с хозяином. Который на удивление кота почтительно встречал этого человека на крыльце. Обычно его хозяин был хмур, сердит и все в доме его побаивались. В минуты недовольства и он, его любимец, своим мурлыканием убаюкивающий хозяина и спавший у него ногах, старался не попадаться на его на глаза.

С марта, когда Абрек выходил драться с уличными котами и зазывать уличных кошечек к себе для процесса размножения, заметил, что хозяин стал уезжать утром и часто возвращался даже вечером. И вообще последнее время он как будто приободрился, похудел и даже иногда стал играть с ним. И сегодня в их дом приехал человек, с которым его грозный хозяин разговаривал спокойным, уважительным тоном и даже немного с ласкою в голосе. Что, его удивляло и даже раздражало. Ведь обычно именно с ним, котом, так говорил хозяин. А тут этот человек, ещё и сидевший в его кресле.

Герой Аустерлица, Прейсиш-Эйлау, Кульма и конечно Бородино, гроза персов и Кавказа встречал меня сам хлебом и солью на крыльце своего дома. «Живой участник войн с Наполеоном, человек, который бился на Бородинском поле!!! Мог ли я думать в своём времени об этом!?» И вот перед мной стоял, склонив в поклоне свою голову с густыми седыми волосам, сам… Алексей Петрович Ермолов!!! Офигеть!!! Я, съев кусочек хлеба с солью, поздоровался с ним. И после смотрелок друг на друга в секунд пять, он повёл меня в дом. Я ему сразу сказал, что разговариваем без титулов. Мне он на первый взгляд для своих семидесяти восьми лет показался весьма живым стариком, хотя и был полноват.

Уже за столом, когда выпили за Россию и моё здоровье он мне сказал: «Спасибо тебе Александр Николаевич за победы. Я уж думал помирать будут с мыслями о проигранной войне и сражениях… даже туркам. Но, Господь тебя с подвигнул на то, что отец твой должен был сделать. Прибыть с гвардией в армию и возглавить её. И то, что в сам в бою был, правильно. Это нужно было всем показать. И, что Россию встряхнул, заставляешь воевать как с Бонапартом, тоже верно. Давно пора было так сделать. Поэтому от нас, стариков — генералов, говорю тебе спасибо. Снял с наших голов позор за то, что, не сумели мы замену себе для России подготовить. Теперь и помирать не стыдно». Голос его немного тут задрожал, глаза увлажнились. Он встал, я тоже и Ермолов мне поклонился. Сели за стол и выпили за победу и наш разговор продолжился.

Ермолов меня хвалил за то, что заставлял работать на войну всю страну, за то, что, всё внимание теперь было на Крым и Севастополь. Что не побоялся поднять руку на ворьё. Здесь уже я ему высказал благодарность, за его работу во главе комитета по борьбе с коррупцией и попросил не ослабевать напор и рвение. «Насчёт этого, Александр Николаевич можешь не переживать. Если не в армии, то здесь я Отечеству ещё послужу. Тут враги засели похуже, чем под Севастополем». И в этот момент я увидел то самый ермоловский взгляд, который настораживал недругов и пугал врагов. Хороший взгляд, льва на добычу. Без шансов для тех, кто будет уличён в преступлении.