Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Выксунский купец А. Я. Бородачёв, видя такой поворот дел в делах железных, для него известных, сумел быстро добиться у владельца села Кулебаки, коллежского асессора Н. Г. Фёдорова жившего в Москве согласия на строительства металлургического завода. И в конце мая уже были заложены фундаменты будущих цехов и начали по округе бить шурфы и закладывать будущие шахты для добычи руды.

Тулу я покидал с реальным чувством удовлетворения. В Крымскую армию массово пошли винтовки, револьверы. И теперь к осени есть все шансы насытить гарнизон Севастополя и ударные части Крымской армии винтовками и ликвидировать преимущество противника. Теперь меня ждала Москва. Её дворянство, купечество и та его часть, которой я хотел предложить или навязать сделку. Получив от неё деньги, которые нужны будут как воздух после войны и начать врачевать, заживлять глубокую и незаживающую рану в истории, в душе и на теле русского народа.

Генерал-губернатор Москвы Арсений Андреевич Закревский, Чурбан-паша, как называли его московские острословы, в течении часа сменил

своё настроение с хорошего на плохое. И он начали нервничать и видя это его окружение притихло. Оно знало, что Арсений Андреевич, будучи в таком настроении, может наговорить грубостей и резкостей больше обычного. И устроить знатный разгон всего и вся.

Причина — этому как кому-то могло показаться была странной. Дождь, сильный дождь. Который прошёл с утра и наделал на почищенных по строжайшему приказу площадях и улицах первопрестольной бесчисленное количество ручьев, луж и больших луж. И даже огромных. Город раскис. Даже выметенные мостовые выглядели уже не так презентабельно. Но, это было полбеды. Москва после дождя ещё сильнее… запахла. А местами просто засмердела. Золотари несколько дней подряд работали не покладая рук, но, все нечистоты и отходы вывести не смогли. А иногда и вообще выливали, вываливали их просто подальше от центра в речки и саму Москву — реку. Ведь канализации у города Москвы не было. Поэтому персонам с особым нежным обаянием не стоило появляется в некоторых районов города, особенно там, где были кожевенные заводы и забивали скот. Тамошний дух мог довести их до лишения чувств.

А Москва ждала в этот день прибытие самого императора, Александра Второго. И тут природа поднесла такой сюрприз, который грозил превратиться в конфуз. Или даже более того. Московская публика газеты читала, слухи собирала и знала, что новый государь сын своего отца, и может даже внук деда. На расправу скор и суров. Но, был вроде как справедлив, за малые огрехи, не наказывал строго, давал возможность исправить. А вот за злонамеренные, несущее вред ему и России, был неумолим. Московское общество, впрочем, как и вся Россия несколько дней не могла поверить, что в Крыму были повешены десять человек, которые были до этого в немалых чинах, почете и уважении в обоих столицах. А, когда это всё-таки оказалось правдой, Москва затрепетала, кто от восторга, а, кто и от страха. «Вот он спаситель Отечества не только от врагов внешних, но и внутренних», — говорили многие салонах и при встречах личных и в публичных местах. «Да, верно, несомненно, именно так, господа! Да, здравствует, государь-император!», — говорили им ответ другие, но, у самих в душе уже шевелился страх. Они уже понимали, что теперь глава «Комиссии по преодолению злоупотреблений», развернётся во всю ширь. Он это мог сделать и явно хотел этого. Человеком широким, с размахом, он был и остался таковым, несмотря на своё возраст. Ведь главой комиссии, которая работала в Москве и губерниях, которые граничили с Московской, был… тот, кого именовали проконсулом Кавказа, Алексей Петрович Ермолов!!! Он уже отдал под суд десятки не малых чинов, от подполковников и выше, ещё десятки были арестованы и по их делам шло следствие. И теперь ему, император, казнью, окончательно развязывал руки. Показав пример, как надо действовать. А старого генерала и так уже называли московским Аракчеевым. А теперь он и вовсе станет князем-кесарем. Кто-то грядущие времена называл новой опричниной, кто-то диктатурой закона, справедливым воздаянием за деяния или просто справедливостью. Москва ждала своего императора. А хотела первой принять царя-победителя в свои объятия. И в силу географии и конечно истории могла на это рассчитывать. А тут этот дождь, который не только наделал делов на улицах и площадях, но, испортил вид украшенных домов. И преизрядно намочил публику. Но, дождь был летний, а, настроение у москвичей и тех, кто приехал с округи было всё равно более чем отличное. Ведь они могли в живую увидеть нового, молодого императора, уже овеянного славой военных побед над грозным противником, которой дотоле слыл непобедимым. И это им было приятно, и даже немного льстило.

В Москву я въезжал быстро и не тайно. Вторая столица всё-таки, да, и дел в ней было немало. Экономический, политический, культурный, духовный, исторический центр не только империи, а, России как таковой в целом. В прошлом, настоящем и будущем. Третий Рим. Где как не в Москве напитываться силой. Она Орду переборола, поляков обломала, сам Наполеон в ней пуп себе окончательно надорвал и для фюрера она стала локотком, который не укусишь.

Москва! Как много в этом звуке.

Для сердца русского слилось!

А сердце у меня русское. Поэтому я въезжал в первопрестольную с неким трепетом. Я видел Москву века 21-го, и из окна кареты мельком в нынешнем 1855 году. И теперь я хотел познакомиться с ней поближе.

Непобедимая и легендарная встречала меня летним ливнем. Который сбил жару июля, и заодно пыль на шоссе усмирил.

За пять верст от въезда в город я сел на своего красавца — жеребца и продолжил путь верхом в окружении эскорта. А вдоль этого пути уже стояли люди, все мужчины без головных уборов, многие на коленях. И по мере приближения к городу их было уже тысячи и все они приветствовали меня, своего императора, государя, царя. И их приветственные возгласы, здравницы, пение гимна, звон колоколов идущий по нарастающей из города, слились реку звуков, которая накатывала на меня волнами при приближении и звучало эхом позади. Народу становилось всё больше

и больше. Всё улицы, улочки, переулки были забиты разномастным московским людом, который кричал, пел, махал руками, шапками, их же бросал вверх, крестился сам и меня осенял крестом. Но, на крышах и верхних этажах никого не было, кроме солдат и полицейских. Тех, кто пытался ко мне прорваться на подъёме эмоций, оцепление или самых прытких, охрана быстро и аккуратно отсекала. Я ничего в ответ не говорил людям, ни кричал, в этом торжественном гвалте это было бессмысленно. Поворачивался то в одну, то другую сторону и махал руками поочередно. И улыбался, честной, искренней, радостной улыбкой человека, который вдруг ещё раз понял, что его любят. Просто любят и, всё. Как этому не порадоваться. Да, и энергетика от этого всего шла немалая, и положительная.

Заказанный мною молебен во славу России и дарование победы над её врагами отслужили в храме Василия Блаженного. Мой заказ естественно, выполнял митрополит Московский и Коломенский Филарет. Который на меня внимательно поглядывал, временя от времени. Фигура немалая в истории русской церкви девятнадцатого века и не только его. И по собранной о нём информации, я понял, что он мне нужен. А я ему. Для завершения начатых им дел, которые ему мешали довершить.

Я четыре раза был в Москве, но, в храм Василия Блаженного, так и не смог попасть, то ремонт, то закрыт. Поэтому решил воспользоваться служебным положением. Красиво! Слышно эхо событий, свидетелем которых был храм. Мечты сбываются. Но, молебен я отстоял по-честному и молился тоже так.

Народу на Красной площади, улицах к ней идущих, Васильевском спуске, вокруг Кремля, на другом берегу реки было полно. Везде были люди. И я уже начал тревожиться, как бы не возникло давки. Ещё это мне не хватало. Но, местные власти и отправленные заранее офицеры из моего окружения, силами полиции и гарнизона Москвы вполне успешно разводили и направляли массы и потоки людей.

После молебна и крёстного хода, я шёл по созданному охраной коридору через стоящий на площади народ, многие при этом при моём приближении вставили на колени и все кланялись и крестились. Да, это более сильное ощущение, когда с тобой на улице здороваются твои бывшие ученики и студенты. Приятно, что, сказать. А тут на колени перед тобой! Взрослые, солидные люди! Честно говоря, я себя от этого не очень приятно ощущал. Поэтому быстрым шагом прошёл путь от храма Василия Блаженного к памятнику Минину и Пожарскому, который стоял посреди Красной площади. Это его потом при СССР в 30-е годы передвинули к храму. Парады мешал проводить. Слава Богу ума хватило не сносить или убирать с площади. И взойдя на помост высотой вровень постаментом памятника, получалось, что я, стою как бы вместе с Миниными и Пожарским. Это я сам придумал. И уже с высоты увидел сколько здесь собралось людей.

Встав рядом с этими выдающимися мужами, я поднял правую руку. Барабаны и горнисты трижды проиграли сигнал: «Слушай» И по-людскому морю и его притоками во все стороны пошло: «Тихо!!! Государь, говорить будет!!!» И людская масса начала утихать, перестали бить колокола вокруг Красной площади, начали замолкать и дальние. Через пару минут Красная площадь и всё, что к ней прилегало затихло. Народ безмолвствовал и ждал, смотрел на меня. У меня был опыт выступления перед аудиторией в сотни людей, но, тут были тысячи. Я начал немного волноваться, даже когда, смотрел на казнь в Бахчисарае был спокоен, а тут, и стал брать себя в руки.

Настала тишина и только московские вороны-москвичи продолжали выражать своё недовольство, во всё своё воронье горло, тем, что, растревожило их размеренный образ жизни. А я в свою очередь хотел своим обращением лицом к лицу, из уст в уста, не через печать и манифесты, всполошить, разбудить душу, силу народа, своего теперь народа. И начать стараться направлять эту лавину чувств, цунами любви или все сметающий тайфун ненависти, эту необъяснимую и для меня силу России на пользу ей же самой. Лучше это буду делать я сам, точнее Я это должен делать, а всякие Герцены и Чернышевские, Марксы и Энгельсы и их последыши. Поэтому, когда Спасская башня отбила полдень, я, набрав побольше воздуха, начал как можно громче и чётче говорить и тысячи людей слушали меня в полной тишине.

«Москвичи!!! Народ России!!! С этого места. С Красной площади, от стен Кремля я обращаюсь к вам. Ваш государь!!! Обращаюсь с призывом, сделать, как всегда делали во времена тяжёлых испытаний наши далёкие предки, наши отцы и деды. Воспрянуть духом, собраться силами и навалиться всей нашей мощью, всей Россией, всем миром, от малого до великого, на врагов наших. Отстоять своё Отечество, свою веру и свою свободу!!! Одолеть противника несмотря на всю его грозную силу. Вновь дать знать врагам нашим, что здесь их ждёт только погибель и позор поражения! Тем более им это не впервой.

Россия сделала это в Смуту изгнав иноземцев и их прислужников, победоносный шведский Карл и предатели бежали битым, и чуть более века после этого в 1812 году, Россия совершила казалось невозможное… сокрушила дотоле непобедимого Наполеона, которому покорилась вся Европа. И всё это началось здесь… в Москве!!! И, я, ваш государь, обращаюсь к народу России. Пришло вновь время защитить своё Отечество!!!

Знайте, когда мы вместе, нет такой силы в свете, которая могла бы над нами взять верх! Надо вновь об этом вспомнить. Вспомнить, что есть Россия на этом свете. И напомнить другим. Так давайте же встанем разом за Отечество наше. За нашу свободу и веру!!! Поскольку никто это не защитит и не сохранит кроме нас самих. Никто!!! Кроме нас самих!!!

Поделиться с друзьями: