Записки «лесника»
Шрифт:
Но мы пошли не таким путём, следуя ленинским заветам.
Набирали на комиссию старых шмоток, где только можно и нельзя.
Набиралось несколько сумок и чемодан в придачу. Затем брали водителя с машиной и таких же, как я спекулянтов поношенным тряпьём и неудобоваримым хламом.
Продать там можно было абсолютно всё.
Уже с четырёх утра начинали ходить люди с фонариками, которые пытливо заглядывали в твои сумки и спрашивали:
– Чем порадуешь, мил человек?
А радовать было чем…
На многочисленных столах
Рядом, как на выставке, лежали кучки из ношенных бюстгальтеров и стираных женских трусов «с начёсом».
Весь этот эксклюзивный товар, как ни странно, находил своего покупателя.
Подозрительного вида старьёвщики и старьевщицы сгружали всё это добро в свои бездонные сумки и растворялись в утреннем морозце, как английские приведения из старинных замков.
Казалось, что мир перевернулся, и такое гавно не может быть никому нужно.
Но нет!
Всё это уходило на благо дальнейшей переработки и всплывало частями в совершенно неожиданных вариантах ширпотреба и подпольной тогда ещё кооперации.
Но не трусами едиными и ржавыми гвоздями, дорогие друзья!
Ношеные джинсы и свитера, особенно с заграничными этикетками, сапоги женские, ботинки «прощай, молодость», шапки из бедных животных, потёртые на лбу и возле ушей – всё это было бомбовым товаром и долго не залёживалось на грязных деревянных столах.
Была лютая и холодная зима. Выехали на «Жигулях» первой модели, водитель Лёня был очень весел и блестел глазами.
Меня это насторожило. Вместе с нами ехали три девицы, которые забили машину под самую завязку, даже багажник на крыше еле вместил огромные чемоданы и коробки с вещами и товарами ширпотреба.
Всю дорогу Лёня прикладывался к бутылочке, а километрах в тридцати от
Тулы задремал за рулём. Машина встала и заглохла.
Бабы в истерике, я водить не умел и не умею до сих пор, женщины тем более.
Лёня пьян в жопу и храпит – редкостный еблан оказался.
Машина явно сломана.
Ночь, мороз, темень.
Выхожу на дорогу и начинаю тормозить проезжающие фуры.
Останавливается дальнобойщик, поднимает крышку капота и ставит диагноз:
– Слетел ремень вентилятора, но не порвался – его можно поставить на место.
– Срезало болт, который крепит вентилятор – болт называется «храповик», если завинтить его на место, то можно медленно доехать до Тулы.
– А там уже загонишь машину на сервис.
– Впрочем, подойдёт любой, похожий на «храповик» болт или большая гайка.
– Надо ловить другие машины, у меня ничего похожего нет, – и уезжает.
И вот, друзья, выхожу на дорогу и начинаю тормозить всё подряд.
Хорошо еще, что в валенках и тулупе – иначе пиздец здоровью.
Но ни у кого нет ни винтов, ни гаек.
Наконец повезло, один дальнобойщик открыл железный чемоданчик – там было много разных болтов, очень похожих на «храповик».
И
вот я, у которого руки под хуй заточены по жизни, беру в руки инструмент и на лютом холоде и почти в темноте ставлю ремень на место и путём героических усилий наживляю этот ёбаный «храповик».Осталось проверить, поедёт ли машина и проспался ли Лёня.
Вся эта эпопея заняла часа два, начало светать. Бабы и я выволакиваем Лёню из машины и макаем мордой в грязный придорожный снег.
Очухался, сукин сын!
Машина дрожит, пердит, дрыгается, и – о чудо – заводится, и мы медленно, но всё-таки доезжаем до барахолки, где уже полным ходом идёт торговля говном вселенского масштаба.
Лёня уезжает на сервис и к вечеру возвращается совершенно трезвым и с рабочим транспортом. Машина готова к обратному пробегу.
Мои попутчицы заявляют:
– Никаких денег ты, Лёня, не получишь – даже за бензин!
И грозятся разодрать ему в кровь всё его наглое лицо коренной национальности.
Торговля прошла успешно, продали почти всё.
На радостях покупаем пойло, и уже обратная картина – трезвый водитель везёт нас пьяных.
Чувствую себя героем автосервиса и спасителем несчастных женщин.
В качестве благодарности все три девицы предлагают «дать» мне чисто из благодарности, за их спасённые от лютого мороза женские прелести.
Благородно отказываюсь:
– Я не такой!
Хотя после водки в башке были разброд и шатания. Решил до конца играть роль спасителя.
Эх, зря я это сделал!
Больше такого случая не представилось, а девицы сказали:
– Ну и дурак!
Дед Мороз
На Новый год подрабатывал Дедом Морозом. Наши смежники, тоже из бытового обслуживания населения, набирали работников на праздники.
Как своего рода коллегу, меня приняли с почётом.
Выделили Снегурочку и постоянное такси от автопарка с водителем.
Основной контингент составляли студенты, которые к вечеру нажирались практически в жопу.
И, как следствие, очень большое количество жалоб от населения.
Жалоба в службе быта – самое страшное.
Вместо того, что поздравлять детишек, эти Дедушки Морозы пили водку и вино на всех заказах, где наливали.
А наливали везде.
Снегурочка попалась боевая, решили целеустремлённо не пить ни грамма, а косить бабло.
Таксисту чуть-чуть доплачивали из «левых» денег, и он, как угорелый, возил нас по Москве, успевая за день сделать с нами до тридцати-сорока поздравлений – от нищих Текстильщиков до зажиточного Ленинского проспекта.
Основные деньги шли за поздравления без квитанций.
Приезжаем в квартиру.
Выходит мамаша, которая кудахчет, как курица-наседка.
Я строго беру в руки квитанцию и говорю голосом кота Матроскина:
– «По квитанции корова рыжая, одна».
– А Вы, мамаша, привели четырёх детишек!