Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

Плавание до Корфы

По получении известия еще недостоверного о разрыве с турками, 29 января, с двумя призовыми судами и военными транспортами «Диомидом» и «Херсоном» оставили мы Кастель-Ново. Ветры были тихие и противные, но 31-го сделался сильный попутный и мы того же дня прибыли в Корфу, где нашли адмирала и эскадру, пришедшую из Кронштадта; оную составляли следующие корабли: 1. «Сильный» 47-пушечный, капитан-командор Игнатьев, 2. «Рафаил» 84, капитан Лукин, 3. «Мощный» 74, капитан Крове, 4. «Твердый» 84, капитан Малеев, 5. «Скорый» 66-пушечный, капитан Шельтинг; фрегат «Легкий» 44, капитан Повалишин, шлюп «Шпицберген» о 32 пушках, капитан Кологривов, катер «Стрела» о 18 пушках, лейтенант Гамалея; фрегат, корвет и катер оставлены в Адриатическом море.

Прекрасный корвет «Флора» разбился у берегов Албании. Следуя из Курцало в Корфу в ночи 26 января, жестокий шквал с громом и молнией лишили его бушприта и фок-мачты, падением последней сломало грот-стеньгу; в сем положении несло оный к берегу, где между Антивари и Дульциньо бросили якори. На другой день при большом волнении, с благополучным ветром капитан Кологривов, снявшись с якоря, пошел к югу; но ветер, к несчастью, снова обратился к берегу, под фальшивым вооружением нельзя было так править, как бы нужно, и в ночь на 17-е число ударило корвет о мель у местечка Каво Деляции и выбило руль. Хотя в сие время для облегчения корвета срубили мачты, коронады и все тяжести бросили в море: но на другой день видя, что нет средства избавить от гибели корвет, капитан, не быв еще известен о войне с турками, свез людей на албанский берег. Албанцы обобрали у них оружие и все, что им понравилось, отвели в Берат, где Браим паша объявил их пленными, а 8 февраля отправил в Константинополь и там, как экипаж, так и офицеры обременены были цепями, и около двух годов содержались в мрачной тюрьме.

Пред отправлением главнокомандующего из Катаро разнесся слух весьма вероятный, что французы для усиления армии своей в Пруссии намереваются оставить Далмацию, почему и сделаны были все распоряжения, дабы неупустительно занять сию провинцию. Уже были сношения с жителями, которые давно жаждали покровительства государя императора, а дабы австрийские войска (для усиления которых назначено было еще 3000), до сего времени ожидающие сдачи им провинции Катарской, не могли бы предупредить нас, то капитану 1-го ранга Баратынскому, оставленному начальником эскадры, состоящей из 3 кораблей, 8 мелких судов и всех корсаров, поручено не допустить их до сего и строго наблюдать, чтобы генерал Беллегард [75] с острова Жупано (что близ Рагузы) не перешел в соседственные острова Далмации. Однако ж впоследствии французы вывели только излишние войска и, сняв малые свои отряды с островов, усилили оными гарнизоны в крепостях. Кроме частых сшибок нерегулярных войск у Старой Рагузы и тесной блокады военные действия продолжались по-прежнему. Полковник Книпер, командующий сухопутными войсками, получил предписание совокупно с капитаном Баратынским защищать Катаро до последних сил. На случай же вероятной войны с турками адмирал предложил г-ну Санковскому пользоваться приверженностью герцеговинов и для сего пред отправлением своим в Корфу оставил прокламацию, которая принята была с живейшим восторгом, чем самым безопасность Катарской провинции была обеспечена, и французские генералы, несмотря на помощь турецких пашей, не могли лишить Катаро подвозу съестных припасов и не осмелились предпринять покорить Катаро.

75

Потеряв надежду возвратить Катаро, австрийские войска в мае 1807 года возвратились в Триест.

Сенат Ионической республики подносит адмиралу бриллиантовую шпагу и жезл. – Известие о войне с турками

31 января «Венус» прибыл в Корфу. Мы нашли тут адмирала с 8 кораблями, 6 фрегатами и другими мелкими судами. Средиземное море, конечно, еще не видало столь большого и прекрасного российского флота. Прибавление здесь морских наших сил много благоприятствовало торговле. Большая часть купеческих судов, греков, славян, итальянцев были под нашим флагом. На оных 5 кораблях и 3 других судах прибыло 4360 человек служителей, что вместе с прочими составляло на всем флоте 12 268 человек.

Корфа справедливо почиталась столицей наших приобретений в Средиземном море. Она походила более на русскую колонию, нежели на греческий город; везде видишь и встречаешь русских. Жители привыкли к нашим обычаям; многие научились говорить по-русски, а мальчики даже пели русские песни. В Корфе мы отдыхали и веселились. Строгая нравственность славян, не знающих никаких общественных увеселений, делала пребывание у них скучным и потому, приходя в Корфу, всякий спешил на Спьянадо, в театр, и маскарад. От долгого владычества здесь венециан греки приняли некоторые итальянские обычаи, именно тот, что когда садятся обедать, закрывают ставни и запирают двери, только богатые, и то очень редко, принимают гостей. Несмотря, что некоторые наши офицеры тут женились, гречанки, сколько о том не старались, редко показывались в обществе наших дам; но карнавальные праздники, продолжающиеся от Рождества до поста, разрешают узы прекрасных затворниц, тут в лучших нарядах и масках выходят они на Спьянадо и гуляют по Кале д’Аква. Сии святочные праздники есть время любовных затей, и сколько ни ревнивы мужья, гречанки умеют обманывать их бдительность.

По прибытии флота из Катаро в Корфу 17 января получено известие, что войска наши взяли в Молдавии многие крепости; но как министр иностранных дел известил при том, «чтобы вступление войск наших в сию область не почитать неприязненною мерою и не прежде начать военные действия, как по получении достоверных сведений или повелений Двора», почему адмирал был в великом затруднении и оставался в продолжительной неизвестности. Между тем Али паша собирал войска, делал укрепления, занял Превезу, задержал консулов наших и ионические лодки, шедшие с провизией в Корфу. Главнокомандующий принужден был принять сообразные тому меры; и сей паша, столь коротко знающий решительность его, после многих переговоров, боясь, может, неудовольствия или бунта своих подданных греков, а более предполагая, что мы пожелаем воспользоваться преданностью морейцев, удовлетворил всем требованиям, а напоследок объявил желание остаться нейтральным, быть по-прежнему другом республики и мирным соседом. Почему от адмирала объявлено было: «как Паша Албанский и Скутарский не намерены участвовать в вой не нашей с Турцией, то суда их, пока будут доставлять нужное в Корфу и Катаро, почитать свободными», на что впоследствии и английские адмиралы согласились. Сие постановление обеспечило содержание войск и принесло республике сугубые пользы. Народные представители, чувствуя в полной мере таковые попечения главнокомандующего, всегда и постоянно стремившегося к их благоденствию, по определению собрания верховного законодательного сословия, в знак торжественного свидетельства признательности и благодарности поднесли адмиралу от лица республики золотую шпагу с бриллиантами и подобный же жезл. Вследствие его президент Савио Анино 4 февраля дал повеление республиканскому министру при российском августейшем дворе об исходатайствовании у Его Императорского Величества всемилостивейшего соизволения на совершение его положения.

24 января английское правительство чрез нашего поверенного в делах в Лондоне и посланника Татищева изъявило желание, чтобы четыре корабля под начальством контр-адмирала Грейга, в виде вспомогательных, соединились с английской эскадрой, в Архипелаг назначенной, а два были бы посланы для защищения Сицилии; но адмирал, не желая раздроблять сил своих, ответствовал, что он сам, по получении точного известия о разрыве с турками, отправится к Дарданеллам с 10 кораблями, где на месте согласится с начальником английской эскадры, какое потребно будет ему подкрепление, или по соглашению дворов сам будет просить его вспомоществования.

Наконец недоумение, какую сторону примет турецкое правительство, разрешилось. Корвет «Павел», посланный в Черное море, дойдя до острова Хиос, узнал от нашего там консула, что Порта приступила уже к неприятельским действиям. На возвратном пути корвет, зашед к острову Мило, встретился с английским фрегатом, на котором находился посланник г-н Италинский. Война с Турцией подтвердилась еще тем, что бриг «Сфинкс», шедший из Черного моря, взят в плен в Константинополе, а экипаж, по ходатайству наших агентов, еще не выехавших из Константинополя, отпущен для отправления в Корфу. После сих несомненных доказательств главнокомандующий сделал следующие распоряжения: главное начальство в Катаро, как сказано выше, поручено капитану 1-го ранга Баратынскому; для защиты республики оставлен генерал-майор Назимов и 2 корабля и 9 мелких судов под командой капитана 1-го ранга Лелли. Крепость Санто-Мавра, более угрожаемая Али пашой, поручена генерал-майору Штетеру. Графу Моцениго, как гражданскому начальнику, адмирал предложил воспользоваться усердием албанцев и морейцев и принять их в службу с положенным жалованьем воинам легиона легких стрелков, и начальство над ними поручить нашим офицерам. Как на защиту республики оставалось самое ограниченное число войск, которые ныне, будучи разделены на два пункта, несли более службы; то, дабы ободрить их и подкрепить здоровье лучшей пищей, адмирал приказал выдавать солдатам по полуфунту мяса в день, а в праздники бутылку вина. Вот какими средствами, при весьма незначущих силах, могли мы удержать Катаро и республику. Бодрость войск, усердие офицеров, уважение генералов и доверенность народов, а более всего редкое единодушие морских и сухопутных начальников, помогли Сенявину оправдать выбор и доверенность государя.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ,

заключающей происшествия от 1 июня 1806 по 10 февраля 1807 года.

Часть третья

1807 год, кампания против турок в Архипелаге

Отплытие флота в Архипелаг

После продолжительных крепких противных ветров и пасмурных погод 10 февраля подул попутный ветер и эскадра, состоявшая из кораблей: 1. «Твердого» под флагом вице-адмирала, 2. «Ретвизана» под флагом контр-адмирала Грейга, 3. «Сильного», 4. «Рафаила», 5. «Мощного», 6. «Скорого», 7. «Селафаила», 8. «Ярослава», фрегата «Венуса» и шлюпа «Шпицберген» вступила под паруса. На эскадру посажено было два батальона Козловского полка, имевших под ружьем 950 солдат, артиллеристов 36, легиона легких стрелков 270 человек.

По причине сильного ветра корабли снимались один за одним и, выходя в канал, ложились в дрейф: когда же последний вступил под паруса, тогда на «Твердом» поднят сигнал: построиться в походный строй и несть возможные паруса; поставили брамсели, на ходу вытянулись в линию и, быстро прошед Корфу и Паксо, вышли в море. На другой день ветер несколько стих, но был довольно свеж, чтобы удовлетворить обыкновенному нетерпению мореходцев, эскадра шла в две колонны, фрегат наш для повторения адмиральских сигналов держался на ветре корабля «Твердого».

На рассвете 11-го числа Левкадская скала, славная смертью бессмертной Сафы, утопала в волнах. Зант, покрытый зеленью и по справедливости названый Золотым островом и цветком Леванта, шел к нам навстречу, за ним, как бы для разительной противоположности, приближались голые Строфадские острова, обиталище баснословных гарпий. Вот и Пелопоннес. С крайним любопытством рассматривал я все места, которые мы проходили, ибо они ознаменованы каким-нибудь происшествием. Здесь у Наварина, древнего Пилоса, афиняне одержали победу над спартанцами, там Модон, прикрытый с моря островами Кабрерой и Сапиенцей, по имени последнего море названо морем премудрости, к коему, однако ж, по причине морских разбойников опасно приближаться купеческим судам. Отсюда Морейские берега кажутся унылыми и неплодородными; в некотором расстоянии внутри беловатые горы, Тайгет называемые, являют пустынный вид. На них-то сохранили свою независимость майноты, потомки спартан. Они так же суровы, так же любят вольность, оказывают уважение старцам, поют одни военные песни, не страшатся опасностей и бестрепетно умирают; но что всего важнее, когда Магомет II, счастливый завоеватель Константинополя, не осмеливался испытать своего счастья против сих храбрых республиканцев, они с вершин своих утесов наблюдают плавающие мимо их российские корабли и нетерпеливо ожидают появления войск наших, дабы принять их как братьев и вольность свою повергнуть к стопам российского монарха.