Записки прохожего
Шрифт:
– В чем же дело?
– Вот эта девушка должна быть жемчужиной на сегодняшнем празднике, - Мизуки указала на свою приятельницу, - Я очень ей признательна и не собираюсь скупиться...
Явно не тонкий намек был принят на ура, казалось, в его взгляде отчетливо щелкал калькулятор.
– Не надо, - шепнула ей на ушко Хикари, - если так хочется, давай сходим в обычную парикмахерскую.
Но та лишь отмахнулась: "Это благодарность моих родителей, а они очень не любят когда с ними спорят".
– Прошу мисс, - мастер отодвинул кресло, и Хосокава с чувством выполненного
– Не возражаете?
– Хикари достала свой МР3 и потеребила наушники.
– Можете расслабиться....
Девушка одела наушники и закрыла глаза, играла давно заученная и так горячо любимая ей и мамой песня, они часто вместе слушали музыку, менялись приоритеты, что-то уходило, что-то возвращалось, и только Земфира оставалась всегда:
Море обнимет, закопает в пески,
Закинут рыболовы лески,
Поймают в сети наши души...
Прости меня моя любовь...
Приятный тембр певицы всегда уносил мысли вдаль, невольно вспоминалось время, когда буквально еще пару лет назад она с ребятами из музыкалки выбиралась по вечерам на крышу одной из многоэтажек и как Андрей Верман, по совместительству ее бывший парень, заводила и гитарист, перебирала струны инструмента, а остальные подпевали. И все вместе наблюдали, как постепенно луна вступает в свои права, а небо покрывается бесконечным числом ярчайших звезд:
Эти серые лица не внушают доверия
Теперь я знаю, кому поет певица Валерия
Я готова на многое, я готова даже исправиться
Упакуйте, отдайте меня стюардессам-красавицам...
Здравствуй, небо
Здравствуй, море
Облака...
Кто-то легонько хлопнул ее по плечу, и Хосокава открыла глаза, на нее из зеркала смотрела очень близкая знакомая, которая исчезла сразу же после аварии, только в этот раз у нее была косая челка на правый бок, густые каштановые волосы заплетены в сложную косу, и вновь как когда-то, окружающим стали открыты ее глаза:
Главное что я еще чую, главное, что я еще помню,
Жаль, что я совсем не рисую, мне бы хотелось
Рисовать твои руки, читать твои мысли,
Не думать о звуках, не помнить о числах,
Рассказать тебе сотни смешных и не очень
Слишком долго сегодня, завтра будет короче...
Земфира все так же пела в наушниках, а девушка немного грустно улыбнулась собственному отражению, затем наконец убрала МР3 в карман и встала с кресла, Мизуки по-прежнему выражала благодарность мастеру, а тот благоговел от каждого ее слова.
– Ну а теперь отправимся к визажисту, - отчеканила подруга, когда Франсуа, наконец, соизволил направиться к следующей жертве.
– Мизуки у тебя столько этой косметики, что без визажиста мы уж как-нибудь точно справимся на ура.
– Уверена?
– Понимаю, что это звучит неправдоподобно, но я и сама превосходно могу нанести макияж.
– Ну ладно..., - оценивающе сказала Такаи, - Хикари, тебя Франсуа русалкой назвал.
Хосокава удивлено подняла брови.
Такаи засмеялась: "Сказал, что глаза безумно красивые, и что такие могут быть только у русалок"...
Когда Такаи говорила, что одолжит свое платье, Хикари в голову не приходило,
что ей не просто дадут какое-то одно платье, а заставят перемерить добрую половину гардероба. Это платье неплохо, но надо лучше, это превосходно, но не для серьезного мероприятия, это нормально, но как всегда появлялось какое-нибудь НО. За час до мероприятия, уставшая и обессиленная, она надела очередное платье: "Ну что опять не так?".Мизуки сидела с угрюмым видом и тяжело вздохнула: "Мне не нравится... это нечестно, оно идет тебе намного больше чем собственной хозяйке... Я все поняла, это потому что у тебя грудь больше...".
Хикари уже собралась идти переодеваться, но Такаи ее остановила: "Да куда ты побежала? Я не намекала, что тебе не надо в нем идти. Это как говорится "добрая зависть", ну что поделать? Правда, ты великолепна, его и выбираем...".
– Прошу тебя, нет... Умоляю, любые туфли дай, иначе эта примерка никогда не кончится, - Хосокава говорила серьезно, кросса с туфлями она бы точно уже не выдержала.
Отведя глаза, подруга только улыбнулась, подошла к очередному комоду, и с нижней полочки вытащила серые туфельки с небольшим аккуратненьким каблучком, затем из верхнего достала тонкую коробку и вручила ее мученице, Хикари откинула крышку, на алой бархатной ткани лежала маска, серо-голубые перья украшения идеально сочетались с нарядом.
– Я заранее продумала наряд, - созналась Мизуки стыдливо пряча взгляд, - но все же решила убедиться...
Если кто-то говорит, что никогда не хотел, хоть раз побывать на настоящем балу, не верьте, это чушь. Если говорит, что будет чувствовать себя там не в своей тарелке, не верьте, это ложь, как бы он или она не были смущены, побывать в сказке, оказаться в своих детских мечтах стремятся все...
Переступая порог бального зала, непроизвольно оказываешься в совершенно другом мире. Просторный зал освещали огромные хрустальные люстры, кристаллы которых разбивали свет на множество лучей. Шикарная лестница с резными перилами особенно привлекала внимание, невольно представляется, что вот-вот по ней снизойдет королевская особа. По всему периметру стояли величественные колонны, передавая всю непревзойденную красоту эпохи классицизма. Все говорило о торжественности момента... По всюду мелькали официанты, обслуживая посетителей.
Все помещение было наполнено людьми, коктельные платья разных цветов и форм, которые явно обошлись своим обладательницам даже "не в копеечку", восхищали воображение, молодые юноши также не поскромничали, нарядившись в костюмы от известных кутюрье. Народ представлял из себя людей разных возрастов, от пожилых бизнесменов до юных, подающих надежды наследниц и наследников компаний возрастом от восемнадцати и после, не исключая нескольких гостей из зарубежных стран. Но ничто так не завлекало интерес, как лица, скрытые покровом масок, самых различных: ярких и экстравагантных, скромных темных или более приближенных к средневековой Венеции, лишь миллионы глаз скрывающих свои эмоции мог наблюдать любой посторонний зритель. Музыка Шопена, Сибелиуса, Моцарта и более современных композиторов дополняли божественную атмосферу мероприятия.