Записки строителя

Надо было прежде всего принимать и расселять рабочих из числа так называемой трудовой армии (т. е. лиц военнообязанных, но не призываемых по тем или иным причинам в действующую армию), прибывающих из Сталинграда инженеров и техников. К тому же ехали члены семей офицеров и вольнонаемных работников, откомандированных из 5-й саперной армии. Узнав, что их мужья и отцы направляются в Челябинск, они, несмотря на предупреждение, что жить пока негде, прибывали на пустую площадку из многих иногда весьма отдаленных районов страны, где они в большинстве своем находились в эвакуации. Приезжали сразу с детьми, домашним скарбом.

В деле расселения сотрудников и семей неоценимую помощь нам оказал областной комитет ВКП(б) и облисполком, предоставившие часть квартир (конечно, для покомнатного расселения) в Челябинске, комнаты в городской гостинице. А самое главное — нам передали пустовавший в то время дом отдыха «Каштак». Деревянные корпуса его и вспомогательные здания мы быстро подремонтировали и использовали для жилья. Одновременно к нам начали поступать из Соликамского домостроительного комбината деревянные двухэтажные сборные дома и комнатные общежития, которые мы собирали и обеспечивали теплом и водой, работая круглосуточно в 3 смены.

Решением Челябинского облисполкома еще в декабре 1941 г. строительству Челябинского металлургического завода были отведены для расселения рабочих и служащих поселки Першино, Казанцево и хутор Миасс. Местным жителям пришлось «уплотниться» и помочь строителям.

Но, конечно, эти меры еще не решали жилищную проблему полностью. За короткий срок на строительство прибыло около 30 тыс. человек. Лес для строительства казарм на стройку поступал несвоевременно и не в достаточном количестве. Все это отягощалось необычайной даже для Южного Урала суровой зимой.

Вспоминая сейчас все стройки, на которых мне до или после этого приходилось участвовать, не могу назвать более сложной обстановки, если не считать, конечно, строительства оборонительных рубежей в прифронтовой полосе. Выход был найден совершенно необычный для строительной практики. Сотни людей день и ночь плели из прибрежного ивняка щиты, которые устанавливались на деревянном каркасе с плотной забивкой пространства между щитами талой глиной, добываемой из-под почти двухметрового слоя мерзлого грунта. Таким образом создавалась верхняя половина стены. Остальная часть заглублялась в землю с закреплением стенок одним слоем этой же плетенки. Скудные ресурсы леса шли только на каркас (из подтоварника) и на пологие кровли. По тесу внахлестку укладывался одни слой толя, потом шлак и слой мелко трамбованной земли и, наконец, — дерн. Такая кровля, как показала практика, вполне водонепроницаема.

Полуземлянки были оборудованы двухъярусными топчанами (к сплошным нарам мы не прибегали даже в этот труднейший период). Трудармейцы знали, что строят для себя, и работали быстро, тщательно перекрывая всевозможные пути для холода и создавая отводы для весенних и ливневых вод. Эти полуземлянки, побеленные и благоустроенные по мере возможности, внутри были теплыми, сухими, и некоторые подразделения в дальнейшем не желали переходить из них в построенные обычные деревянные казармы. В таких же полуземлянках и частично в щитовых казармах расположились бани-прачечные, столовые, медпункты, штабы подразделений. О клубах и кино мы, конечно, тогда не могли и мечтать. К концу 1942 г. уже было построено 12 рабочих поселков с общей жилой площадью свыше 40 тыс. кв. м, что позволило обеспечить прием поступавших на строительство рабочих. Поселки располагались не далее полутора километров от соответствующих объектов строительства.

Полуземлянка

Холодные помещения (конюшни, сараи, уборные и т. п.) строились только из хворостяных плетней. В дальнейшем по предложению инженера С. Е. Шебетовского были внедрены в практику строительства более совершенные стеновые щиты из полыни и хвороста, изготовляемые на специальном станке. Дефицит лесоматериалов доходил до того, что черенки для лопат, топорища и другие детали для инструментов изготовлялись прямо на площадке из срубленных тут же берез.

Второй по важности задачей являлись автомобильные и железнодорожные подъезды к стройплощадкам, складам и предприятиям строительства.

Мы знали, что с середины апреля начнется бурное таяние снега, покрывающего всю территорию строительства первой очереди (площадью 300 га), и если не успеем сделать хотя бы упрощенные проезжие дороги, то мы, по существу, не сможем начать строительство до середины июня. На наше счастье, непосредственно на площадке строительства во многих местах (с выходом на поверхность) залегали мощные слои так называемой дресвы — разрушенная скальная порода — в виде естественной щебенки в смеси с крупнозернистым песком или же в виде разрушенной породы без песка. Она-то и выручила нас. Для магистральных шоссейных дорог было применено покрытие из дресвы толщиной 10 см на слое обратной мостовой толщиной 15 см. Для остальных дорог был применен серповидный профиль с покрытием земляного полотна дресвой слоем 15—20 см по оси дороги. Вот такие дороги в условиях зимы, идя в основном по нулевым отметкам, мы начали строить широким фронтом по всем основным направлениям. И весна 1942 г. нами была встречена, можно сказать, во всеоружии. Мы обеспечили нормальную работу транспорта по всем нужным направлениям, не разбивали и без того предельно изношенные машины, привезенные нами со строительства рубежей. Железнодорожные пути укладывались по спланированной, но не досыпанной до проектной отметки поверхности и поступали в эксплуатацию без подбивки шпал балластом. Отсыпка полотна до проектных отметок и балластировка производились уже во время эксплуатации.

До строительства дорог к объектам я не считал возможным начинать на них какие-либо основные работы, хотя и находился под постоянным нажимом наркомата черной металлургии и его замечательного наркома И. Ф. Тевосяна, который настойчиво требовал скорейшего разворота работ по основным сооружениям. Наше решение оказалось рациональным. Построив дороги (к концу 1942 г. 51 км автомобильных и 64 км железных), мы смогли начать и в исключительно быстрых темпах выполнить основные работы. Учитывая особое значение строительства дорог, его непосредственно возглавил назначенный к тому времени начальник политотдела строительства полковник Абрам Григорьевич Воронков.

Надо было организовать водоснабжение и энергоснабжение строительства.

Для первоочередного снабжения работ водой были использованы образовавшиеся в ранний весенний период после таяния снега временные водоемы. Наряду с этим шло бурение четырех артезианских скважин на глубину до 60 м. С наступлением тепла от них по поверхности земли была протянута временная водопроводная сеть, которая к осени была заглублена. В разгар работ по бетонированию и каменной кладке скважины давали до 20 л воды в секунду.

Вначале местные установки на отдельных строительных площадках питались электроэнергией от передвижных станций. Позже мы соорудили линию электропередачи длиной 7 км и временную открытую подстанцию с разводящей сетью.

Мы отлично понимали, что без создания хотя бы минимальной строительной базы не сможем обеспечить выполнение основных работ. Поэтому параллельно со строительством дорог всемерно форсировали сооружение первоочередных вспомогательных хозяйств строительства.

В нашем коллективе трудились крупнейшие специалисты по бетону и бетонным хозяйствам, руководившие этим делом еще на канале Москва — Волга, Сергей Владимирович Шестоперов и Герман Дмитриевич Петров. Благодаря им центральный бетонно-растворный узел (производительностью 1200 куб. м бетона в сутки) был спроектирован и к июлю 1942 г. построен. В июне была организована полевая мастерская по изготовлению сборных железобетонных элементов. Конечно, на нашем строительстве в те годы сборный железобетон еще не находил широкого применения (кроме каркасов основных зданий). Всего за первые два года было изготовлено 2000 куб. м сборного железобетона. В качестве известного достижения в этой области можно отметить, что на Челябметаллургстрое впервые было освоено массовое изготовление железобетонных безнапорных труб с применением виброформ и немедленной распалубки после бетонирования. В дальнейшем этот метод получил широкое распространение на многих стройках страны, в частности в дорожном строительстве. На строительстве применялись пропарочные камеры для изготовления железобетонных изделий в зимнее время вне цехов. В те годы это тоже было технической новинкой.

В тот же период были построены лесопильные и деревообрабатывающие хозяйства, а также центральная площадка для изготовления деревянных сегментных ферм для промышленных цехов.

Можно еще отметить, что к концу 1943 г. на базе отходов деревообрабатывающих производств построили и запустили цех производства гидролизных дрожжей, что явилось серьезным подспорьем в питании наших рабочих. Эти дрожжи в определенной дозировке добавлялись в супы, повышая их калорийность.

О том, какое значение мы придавали этому цеху, можно судить по выдержке из приказа по Управлению строительства: