Записки Замухрышки (сборник)

Мы с сестрой – строители от природы. С деревом она всегда обожала возиться. В возрасте двенадцати лет, стесняясь соседей, Лариса закрывалась в сарае и колола дрова. Маме говорили, что ее муж такой работящий и заботливый. А муж в это время храпел на диване. Зато малолетняя девица колуном ухала по колоде. Почему я заговорила о дереве? Потому что другого материала у нас не было, значит, машину следовало строить из старого стола. Так мы и сделали.

Машина получилась замечательная. Наверху располагалось отделение с открывающимся окном для штурмана. Я должна была обозревать окрестности и не сбиваться с пути, Лариса – в лежачем положении исполнять роль двигателя, управляя машиной с помощью ног. Все было прекрасно. Для путешествия мы запаслись сухарями. Заветной мечтой было выехать на Ленинградский проспект.

Наконец настал день испытаний. Мы очень волновались. То ли гвозди попались гнутые, то ли клей не тот, а может быть, подвела конструкция, но смогли мы добраться только до первой колонки. Машина наша с треском развалилась. Останки мечты мы дотащили до сарая и забросили в дальний угол.

Но мы недолго унывали. Впереди нас ожидала новая жизнь с множеством приключений под кодовым названием «Холщевики». Целых два лета это слово ласкало мне слух и на всю жизнь осталось в памяти.

ХОЛЩЕВИКИ

Старая усадьба, в которой мы провели два незабываемых лета, находилась в шести километрах от железнодорожной станции с волшебным названием «Холщевики», которое так привлекло внимание тети Лизы и моей мамы, когда они поехали снимать на лето дачу. Договорились они так: заедут туда, где больше всего понравится, чтобы была река и прекрасный лес с грибами и ягодами. Забрались далеко, но ни разу об этом не пожалели.

Тетя Лиза по кличке Кукуля (сестра моего отца) решила собрать всех своих племянниц и «пасти» их все лето на снятой родней даче. Сама она обожала лес и могла часами бродить, собирая ягоды, грибы и различные травы на зиму для своей дочки Нины, девочки с очень слабым здоровьем.

Усадьба когда-то принадлежала местному попу и была расположена на берегу речки рядом с развалинами церкви.

На другом берегу, в деревне, обосновался родной брат моего отца и тети Лизы – Николай по кличке Филин.

Филин жил затворником. Ходил все время за грибами, которые Кукуля называла поганками и запрещала нам с Ниной есть, когда мы бывали в гостях за рекой. Филин же утверждал, что собирает исключительно шампиньоны. Таких грибов Кукуля не признавала и боялась, что он нас отравит.

Тайком перебегали мы сначала огуречное поле, потом переходили реку по мостику и прямиком к Филиновой сковороде с жареной картошкой и грибами. Филин нас любил, угощал всегда чем-нибудь вкусным и не разрешал рассказывать Кукуле, где мы проводим время, чтобы не попало. Нина была в то время худышкой, за что Филин ласково называл ее Опенком. Так ее и звали в родне, пока не выросла.

Дом, в котором нам сдали комнату, в то время принадлежал конюху Василию, работавшему в лесничестве. Жены его я совсем не помню. Детей у них было трое: старшая Надя (ровесница Ларисы) и два сына – трехлетний Коля и пятилетний Саша. Мальчишки с нами дружили. У меня до сих пор сохранилась фотография, на которой мы сняты вчетвером. Стоим, обнявшись за плечи: ребята в наших косынках, а мы с Ниной в их фуражках. Фотографию сделал мой отец. В то лето он много фотографировал.

В доме жила еще бабка. Мы с Ниной очень ее боялись и одно время думали, что она колдунья. За домом находился страшный круглый омут, заросший тиной и засаженный по берегу кустами черной смородины, около которой мы постоянно вертелись, несмотря на запрет. Там-то и разыгрались события, раскрывшие один бабкин секрет.

Как-то утром бабка попросила у Нины прыгалки. Нас это страшно удивило: неужели она собирается прыгать? Но этого не могло быть! Бабка была толстая и старая. Даже если бы она и очень захотела прыгать, у нее ничего бы не получилось. Прыгалки были слишком короткие для нее. А вдруг она собирается колдовать? Мы решили ее выследить.

После обеда бабка вынесла из сарая что-то замотанное в фартук и, прижимая к толстому животу, понесла «это» к омуту. Мы тихо крались за ней. Кусты были густые, ничего не было видно. Мы притаились. Вскоре послышалось кряхтение бабки, всплески воды, какое-то шлепанье и бормотание. Мы в панике рванули домой. Растрепанные и поцарапанные влетели в комнату. Пришлось честно во всем признаться тетке: где были и что видели. Уж очень странно все это выглядело.

Вечером бабка вернула прыгалки и рассказала, что ее курица повадилась нести яйца не в курятнике, а в теплой пыли под кустом, куда бабке трудно было лазить. Вот она и решила проучить непослушную. Прыгалками связала ей ноги, нарвала крапивы и понесла негодницу к омуту, чтобы окунать крапиву в воду и лупить курицу по голому животу. При этом бабка пообещала ей оторвать голову.

Мы все долго смеялись. Но, как ни странно, курица стала опять нестись в курятнике. Вот тебе и народные методы! Бабку мы больше не боялись. Она оказалась очень доброй и по утрам угощала нас топленым молоком и горячим хлебом из печи.

РОДИТЕЛЬСКИЕ ПРИЕЗДЫ

Подготовка детей к приезду родителей начиналась в субботу к вечеру. Тетя Лиза мыла нас с Ниной в тазу и наряжала в чистое белье. После этого мы бесконечное количество раз по-очереди выбегали на дорогу с одной целью – поскорее увидеть своих родителей, идущих со станции.

Народу приезжало, как правило, много: обязательно мои родители, отец Нины, тетки и дядьки со своими старшими детьми. Приходил к нам и Филин из своей деревни. Родни в Москве у нас было много. В то время все держались друг друга и часто встречались, особенно летом, когда всех детей отправляли с общей матерью Кукулей на отдых в одну деревню.

Я сознательно не перечисляю своих старших двоюродных сестер и брата, которые жили с нами в Холщевиках постоянно и переменно, чтобы не запутаться. Нас всех было слишком много, но как было весело и хорошо друг с другом! Это была сама счастливая пора жизни нашей обширной родни.

Беготня на дорогу и обратно, в конце концов, заканчивалась потому, что вдалеке показывалась группа людей, тащившая в руках сумки с гостинцами. Мы с воплями бежали им навстречу. Праздник начинался!

К приезду родни тетя Лиза пекла в русской печи хлеб. Она была особая мастерица по части еды, не говоря уже обо всем остальном.

После радостной встречи с поцелуями, садились ужинать за огромный стол в саду. Спали все вповалку в сарае, на сеновале или прямо в саду под открытым небом. Однажды ночью разразилась страшная гроза с ливнем. Все с испугу понеслись в дом, хватая простыни и одеяла с подушками, чтобы не намокли. Филин убежал без рубашки. Она осталась висеть на заборе, а утром ее сжевал теленок.

С вечера мужчины ходили на омуты ставить ловушки для рыбы, плетеные в виде корзин из ивовых прутьев, чтобы на утро, когда все пойдут загорать и купаться, быть с уловом. Однажды они обнаружили корзины дяди Коли, полные рыбы. Он поставил их накануне. Наш отец решил подшутить над братом: рыбу забрал, а ловушки набил камнями. Утром Филин еле вытащил свой «улов» на потеху зрителям.

Почти весь день проводили у воды, там и обедали. К вечеру настроение у меня портилось: предстояло прощание на неделю с мамой. Провожать шли тоже всей оравой, иногда со слезами. Вдруг начинало хотеться домой.