Заповедник нечистой силы

Идти оставалось около двадцати вёрст, и Жирослав надеялся дотемна достичь цели. Юноша прикидывал в уме, что с Божьей помощью попадёт домой ещё раньше, если его подвезёт какой-нибудь добрый человек. Так или иначе, перво-наперво надо было выйти из глухомани на столбовую дорогу, поэтому парень без устали всё шёл и шёл, стараясь думать о чём-либо приятном, или же не думать вовсе, так как в голову лезли исключительно дурные мысли.

Без всяких видимых причин на сердце у Жирослава несколько дней к ряду было неспокойно, а минувшей ночью ему приснился кошмар, способный кого угодно выбить из колеи. При свете солнца и трелях птиц сложно было заново испытать тот ужас, который совсем недавно сковал тело Жирослава и заставил его покрыться холодным потом, однако видение не шло из головы.

Поначалу сон был светлым и радостным. Жирослав с невестой прогуливался по знакомому дикому саду вдали от посторонних глаз. Это было их привычным местом встречи, где с наступлением весны они виделись почти каждый вечер. К слову, избранницу Жирослава звали Красава, и родители не ошиблись с именем дочери – с годами девица становилась только краше. Жирослав тоже был не дурён собой и минувшей зимой

на Святочных гуляньях, когда молодые люди познакомились, меж ними произошло то полумифическое чудо, что в народе именуют любовью с первого взгляда.

В начале сна Жирослав наслаждался каждым мгновением, и некоторое время был счастлив. Однако идиллия продлилась недолго, и вскоре от радужного настроения ни осталось и следа. В один миг на месте солнца образовались тучи, задул сильный ветер. Дело шло к урагану, и вот уже ничего нельзя было разобрать кругом. Дальше положение юноши лишь усугубилось: он, всё время крепко державший невесту за руку, внезапно оказался в эпицентре стихии один, а подруги с ним будто и вовсе не было. Эта метаморфоза стала вторым предвестником беды. Липкий страх закрался в душу Жирослава, как вдруг земля ушла из-под его ног, и он очутился в тёмном душном земляном погребе.

В помещении было темно: свет не поступал туда. Лишь у противоположной стены, на расстоянии семи-восьми аршин от Жирослава слабо мерцал огарок свечи. Потолок был столь низок, что юноше пришлось принять полусогнутое положение. Сделав это, он пошёл к огоньку.

Погреб оказался сводообразной формы и в его центре, сам того не заметив, Жирослав почти полностью выпрямился. Его вниманием завладели лежащие на полу люди в белых одеждах. Приглядевшись, юноша узнал в них жителей хуторов, расположенных близ его села – родню со стороны Красавы. С виду все они были мертвы, а на их лицах запечатлелись гримасы ужаса и тяжкой муки. Так, брат матери Красавы Фёдор лежал на спине с раскрытыми глазами, широко раскинув руки; рядом с ним покоилась его молодая жена Анна с грудным младенцем на обнажённой груди. Её второй ребёнок, трёхлетняя девочка, свернулась в позу эмбриона и уткнулась в мать лицом.

Были и другие тела: некоторые лежали поверх других, кто-то нашёл одинокий приют возле одной из стен. Внезапно боковое зрение Жирослава уловило лёгкое шевеление в самом тёмном углу комнаты. Юноша обернулся и со страхом стал наблюдать, как белое пятно человеческого силуэта медленно движется в его сторону.

Это была Красава. Она на четвереньках подползла к Жирославу, затем с видимым трудом поднялась на ноги и оказалась лицом к лицу с женихом.

– Жирославушка, как я рада тебя видеть, – промолвила Красава. – Я чувствую, что кончаюсь, и только дивлюсь, как душа ещё держится в теле. Но раз ты здесь – всё ладно: вместе получим Царствие Небесное.

Девушка обняла Жирослава, положив ему голову на плечо. Парень ощутил прикосновение ледяной щеки, после чего его обдало горячее дыхание.

– Мы с тобой клялись быть вместе до гроба, – шептала Красава. – Теперь этот погреб нам и гроб, и могила. Из земли Бог нас взял, в землю и возвратимся.

Жирослав попытался высвободиться из объятий невесты, но, как бывает во сне, члены его не слушались. Тело юноши обмякло, он начал задыхаться и паниковать.

Благо, на этом месте сон оборвался: близился рассвет и в двух шагах от Жирослава, за стеной амбара, запел петух. Некоторое время юноша лежал в оцепенении, переживая видение заново. Он был благодарен горластой птице за своё пробуждение, хотя давеча намеревался выспаться как следует. «Ничего страшного» – бодрился Жирослав, – «кто рано встаёт, тому Бог подаёт!»

Третье

«По дороге я шёл, две дороги нашёл, по обеим пошёл» народная загадка

Что уж говорить, на сердце у юноши скреблись кошки. Он не шибко верил в вещие сны, хотя с детства много слышал о «сне в руку». Дело было даже не в вере, а во всё усиливающемся предчувствии большого несчастья, и когда Жирослав вплотную приблизился к родному селу, он уже полностью уверился, что минувшей ночью Красава попрощалась с ним навсегда.

Как я говорил, Жирослав отсутствовал дома целый месяц, и за это время многое успело измениться. Известно, что в 1897-ом году в Российской империи прошла первая и последняя всеобщая перепись населения. На момент описываемых событий до упомянутого мероприятия оставалось менее полугода и слухи об оном уже широко распространились. Большая часть населения империи относилась к переписи благодушно, со здоровым обывательским интересом. Были и такие, кто боялся переписи, или же напротив – питал в связи с ней некоторые надежды.

Малоземельные крестьяне рассчитывали на передел земли в свою пользу по количеству проживающих на ней душ, а кое-кто даже шёл на мелкие ухищрения, прибавляя несуществующих членов семьи или прося

счётчиков записать умерших родственников, мол, «три дня как сыночка схоронили, может быть, и ему прирезка землицы была бы!»

Промышленное население, торговцы и ремесленники ожидали новых налогов. Кто-то опасался дополнительных подушных податей и убавлял мужской состав семьи, не записывая мальчиков, – на женский пол, как правило, эта пошлина не распространялась.

Однако всё вышеперечисленное было не столь значительно на фоне толков, возникших на религиозной почве. Не буду описывать не касающихся до настоящего повествования проблем с магометанами, скажу лишь вкратце, что некоторые особенно тёмные адепты ислама, населяющие империю, тут же решили, что их собираются насильно крестить; это уже совсем другая история, опустим её. Нас интересуют конкретные русские люди, кои при известии об обязательном заполнением в переписном листе графы «вероисповедание» испытали неподдельный суеверный ужас. В первую очередь это были старообрядцы.

Небольшой экскурс в историю. После церковной реформы середины XVII-го века, направленной на приведение российских богослужебных книг и обрядов к единообразной форме с греческими, Русская Православная Церковь раскололась на две части. С главными представителями духовенства, несогласными с итоговыми соборными решениями, поступили очень жёстко: сослали в Заполярье, где те жили четырнадцать лет на хлебе и воде в земляной тюрьме, а затем заживо сожгли в срубе. К слову, двум из четырёх сожжённых страдальцев ещё перед ссылкой вырвали языки.

Все противники церковной реформы были преданы анафеме, названы еретиками, раскольниками и подвергнуты репрессиям. Таких людей оказалось в избытке в самых разных слоях общества. Страна оказалась на грани религиозной войны. В ответ на гонения и анафематство старообрядцы объявили царствующий дом Романовых антихристовым семенем.

С тех пор за двести с лишком лет жизнь ортодоксальных раскольников в Российской империи мало чем изменилась, и при известии о грядущем всеобщем учёте в их среде быстро обрело популярность мнение, что переписью из Москвы орудует ни кто иной, как сам Антихрист. Так, пункт о вероисповедании якобы существовал только для того, чтобы выявить всех старообрядцев и обратить их в православие, а непокорных ждал острог и Сибирь. Те, кто пророчил себе ссылку в холодные края, закупались шубами и тому подобным, а кто уверовал в Конец Света, раздавали имущество и молились о спасении души.