Запрещенная реальность. Том 2

— Нет, но… я не то хотел сказать. Просто такая девушка, как ты, очень яркая, не остается незамеченной…

— Ты прав, кавалеров хватает, — Мария сделала милую гримаску, — но среди них нет ни одного человека Круга, владеющего воинскими единоборствами так, как Станислав Котов.

— Я далеко еще не человек Круга.

— Но ты идешь! — Глаза девушки внезапно вспыхнули, Стаса буквально обожгло, встряхнуло, и он понял, что ошибался: Светлада жила в сознании Марии все время, а ее поведение было всего лишь тестом для нового знакомого, и прошел ли он этот тест «на профпригодность и интеллект», Стас не знал. Впрочем, взгляд Марии он расшифровал, с изрядной долей иронии, как «годен без ограничений».

— Мы говорили о жестокости жизни, — задумчиво проговорила Мария, принимаясь за еду с непосредственностью школьницы. — Что ты сам вкладываешь в понятие «жизнь»?

У Стаса непроизвольно сжались мышцы живота. Вопрос был задан неспроста, он это чувствовал, возможно, от его ответа зависело окончательное суждение девушки об его умственных, а то и душевных способностях, поэтому отвечать не спешил.

— Знаешь, своего мнения по этому вопросу я, по-моему, еще не выработал. Могу только поделиться мнением ученого, которое мне близко по ощущениям. В узком смысле данного понятия жизнь — способ действий человека, при котором он совместно с другими людьми образует единый живой — соборный, как говорят, — организм, эгрегор. В широком смысле — это способ динамического взаимодействия энергий разных видов. Но существует и метафизический смысл жизни — арена борьбы сил Света и сил Тьмы.

— Да, я не ошиблась в тебе, — улыбнулась Мария с каким-то облегчением и в то же время с ноткой грусти. — Ты избрал правильную даршану [56] .

— У меня хорошие учителя.

— Надеюсь, это не Рыков?

Стас уловил подковырку и, зная отношение дяди к маршалу СС и кардиналу Союза Девяти, отрицательно качнул головой. Подвинул к себе салат, взял вилку.

— Рыков — босс Сверхсистемы, подмявшей государство. Как говорит мой дядька, он в ответе за все, что происходит в стране.

56

Даршаны (зеркала духовного восприятия, видения) — школы философии (инд.).

— Не он один. Но Рыков — Антихрист, «темный аватара», авеша Монарха, создающий в настоящий момент с помощью тотального зомбирования эгрегор Тьмы. Если он добьется своего, человечество неминуемо погибнет.

Стас начал сосредоточенно жевать, потом сказал, не меняя флегматичного выражения лица:

— Вам не кажется, Марго, что для танцовщицы вы… как бы это сказать… слишком…

— Умна? — засмеялась Мария. — Ты прав, Воин. Но ведь ты давно догадался, кто я? Не только избалованная дочь крутых родителей, но и авеша Светлады. Не так ли? Разве ты не узнал меня там, в клубе «Звезда»?

— Узнал, — хладнокровно кивнул Стас. — Но думал, что авеша — явление временное, пришла — ушла…

— В принципе ты прав, «проекция» высших существ на человеческую личность не может обитать в теле-сознании человека долго по разным причинам, но я — исключение.

— Кто — ты?

— Если Светлена — эмоциональный двойник инфарха, то я — его духовный двойник, так сказать, третье «Я». И контактирую я только с теми, кто мне интересен, свободен от стереотипов восприятия и наделен интуитивным знанием добра и зла.

Стас изобразил скептическую усмешку.

— Я не Бог, чтобы обладать столь глубокими качествами.

— Но в богов ты веришь?

— Не знаю, наверное, нет, — вздохнул Стас. — По-моему, эпоха личных богов, обладающих знанием добра и зла, моральных норм, созидающих и разрушающих, эмоциональных и энергичных, прошла. Наступила эра Бога безличного, признающего только логику и холодный расчет. Его не интересуют ни добро, ни зло, только экспериментальное знание. Вселенная ему нужна лишь для проверки своих концепций и Игры с самим собой.

Мария долго изучала мягко-безмятежное лицо собеседника, так что Стас в конце концов почувствовал себя неловко, хотя чувства свои не выдал, и проговорила:

— От всей души желаю достичь тебе атма джайя [57] ! Ты можешь добиться того, чего не добился один человек…

У Стаса перехватило дыхание.

— Этот человек… Матвей Соболев?! Что ты знаешь о нем?!

— Разговор о Соболеве — не для ресторана.

— Почему? На нас никто не обращает внимания…

57

победа над самим собой (категория индуизма).

— Котов! — притворно нахмурила брови Мария, и Стас сдался.

— Хорошо, хорошо, не расстреливай меня глазами, поужинаем и поедем куда-нибудь на природу. Я от тебя не отстану, так и знай.

— Испугал, — фыркнула девушка, — я сама от тебя не отстану… хотя не очень-то воображай по этому поводу. А поговорить мы можем и у меня дома.

— Это можно понимать как приглашение? Не поздно? Родители не станут коситься?

Мария засмеялась.

— Ты задаешь слишком много вопросов, мне одной ответить сразу на все трудно. А родитель у меня один — папа, который сказал, что сегодня ночевать дома не будет. Мама умерла еще пять лет назад.

— Прости, я не знал.

— Ничего, все нормально. Я заметила, ты не ешь ничего мясного. Диета или вегетарианская школа?

— Последнее, дядя приучил. К тому же для поддерживания высоких физических кондиций организм должен быть свободен от холестериновых и жировых шлаков.

— Ты много занимаешься?

— По четыре-пять часов в день. Но ведь и ты, наверное, не меньше, у танцоров нагрузки высокие.

— Это уж точно, — кивнула Мария. — О свободном времени приходится только мечтать. Зато я зарабатываю на жизнь сама. Потанцуем?

Стас покосился на танцующие пары; оркестр уже занял свои места и начал вечернюю программу; зал почти весь был полон и сверкал обилием драгоценностей и обнаженных женских плеч.

— Я не большой любитель танцевать, однако отказать даме не могу.

Они станцевали блюз, потом танго, снова сели за столик, продолжая легкий светский разговор, узнавая друг о друге новые подробности, перескакивая с темы на тему, и хотя Стас жаждал услышать от девушки иную историю — о Соболеве, тему эту не затронул.

В начале двенадцатого они вышли из «Голливуд-клуба» в ночь, остановились у машины, заглядываясь на звезды, проступившие в небе, и на светящиеся окна ближайших высотных зданий.

— Красиво, — сказала задумчиво Мария. — Люблю смотреть на звезды, особенно в деревне. Здесь дома мешают и свет. Кстати, чем наши многоэтажки не муравьиные кучи?

— Скорее термитники, — кивнул Стас. — Я иногда думаю, что мы, возможно, произошли все-таки не от тараканов, а от муравьев. В крайнем случае от термитов.