Запрети любить
Шрифт:
Я вздрогнула. Игнат. Он наверняка все слышит.
— Мама, — предупреждающе сказала я. — Не надо так говорить.
Но ее было не остановить.
— Иногда я думаю, что ты, наверное, стесняешься меня. Мать-эскортница, содержанка, чья-то подстилка. Дешевка, которая только и может, что улыбаться другим мужчинам. Наверное, твой отец был прав, когда говорил, что я ни на что другое не гожусь. Прости меня, дочка. — Мама коснулась моей руки.
— Перестань, — нахмурилась я, а внутри все кричало: «Молчи, мама, молчи, пожалуйста!»
— Я действительно делала вещи, за которые мне ужасно стыдно.
Да, мама. Совсем не о том. То, что ты так хотела скрыть, теперь известно Игнату. И я не знаю, как он отреагирует. И поэтому мне страшно, так страшно, что хочется закрыть тебе рот руками, но я не могу. Сижу рядом и слушаю.
— Но знаешь, когда сегодня мы любовались морем звезд, я держала Костю за руку и вдруг подумала… Подумала, что не хочу обманывать его, — тихо произнесла мама. — Может быть, лучше все рассказать?.. Только я очень боюсь его потерять. До безумия.
— Расскажи, мам, — хрипло проговорила я. — В правде жить легче, чем во лжи.
Мама покачала головой.
— Не знаю, хватит ли сил. Ладно, подумаю об этом потом, сейчас нет сил. Ох, дочка, прости, я заговорила тебя. А заглянула просто поздороваться, мы только что приехали. Идем обедать?
— Хорошо, спущусь через минут пятнадцать, — пообещала я, и мама, кивнув, направилась к двери. Однако остановившись у нее, вдруг обернулась и сказала:
— Я солгала, Яра.
— Что? В чем? — спросила я, не понимая, что сейчас будет. Казалось, вот-вот разразиться гроза, и в меня полетят молнии. Игнат будет в ярости, и я боюсь последствий этой ярости. Боюсь, что наши хрупкие отношения разрушатся из-за вскрывшейся лжи.
— Я видела кое-что прекраснее, чем звездное море, — мягко сказала мама. — Свою дочку в день ее рождения. Ты была такой красивой. Маленькой принцессой. Я смотрела на тебя и думала, что оно того стоит. Вся эта боль.
— Мама, — едва слышно прошептала я, но она покинула комнату.
Сжавшись в комочек, я сидела в кресле и слышала, как открывается гардеробная, и за спиной раздаются тихие шаги. Игнат надел шорты и просто сел рядом со мной, в то кресло, где сидела мама. Его лицо было серьезным, губы — чуть поджаты. Я знала, что он все слышал. Все, до единого слова, и отвела взгляд в сторону.
Мы сидели в тишине почти минуту, но Игнат все-таки начал первым.
— Ты ведь понимаешь, что я все слышал, — сказал он отстраненно. — Все, что говорила твоя мать.
— Да, — прошелестела я.
— Она была эскортницей, — не спрашивая, а утверждая, продолжал Игнат. — Встречалась и спала с богатыми мужчинами за бабки.
— Мама говорила, что занималась чистовым эскортом. Знаю, это не оправдание, но… — Я замолчала и обхватила себя руками, словно стало холодно.
— Я долгое время думал, как твоя мать выжила после побега от отца, — продолжал Игнат отстраненным голосом. — И пришел к выводу, что она стала чьей-то содержанкой. Красивая, образованная, непроблемная —
таких, как она, любят. Секс несколько раз в неделю в обмен на определенную сумму раз в месяц и хорошую квартиру. И был уверен, что мужика подсунула ее подруга. Как зовут ту женщину, которая была на свадьбе? Неважно. Но все оказалось совсем не так. Значит, эскорт. Долго? — вдруг спросил он.— Что? — почти прошептала я.
— Долго она этим занималась?
— Несколько лет. Не знаю точно. Я была маленькой. Потом она завязала, у нее действительно появился покровитель, — ответила я, понимая, что скрывать больше нечего. — Очень обеспеченный мужчина. И он действительно подарил ей хорошую квартиру и давал деньги. Большие деньги. Но потом они расстались. Какое-то время мама была одна и встретила твоего отца.
— Хорошо, — вдруг сказал Игнат. — Я понял.
Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Удивительно, но он казался спокойным, разве что между бровей залегла морщинка.
— И что будешь делать? — кусая губы, спросила я.
— Ничего. Будем считать, что я ничего не слышал, — вдруг сказал Игнат, огорошив меня. — Я ненавидел твою мать — из-за того, что она разрушила мою семью. Из-за того, что отец ломал меня, заставляя быть добрым с ней. Из-за того, что я не мог быть с тобой. И если бы я узнал об этом раньше, все бы рассказал отцу. Не дал бы ей жить спокойно. Но сейчас я не могу. Из-за тебя. Она же твоя мать. Ты меня не простишь. А я не хочу тебя терять. — Он вдруг закрыл лицо ладонями и потер глаза. — Черт, такой слабак. Но я правда тебя люблю. И я готов закрыть глаза на все это дерьмо.
Под порывом эмоций я вскочила с кресла и бросилась к нему, обняла, а он посадил меня к себе на колени.
— Мне так жаль, Игнат, — прошептала я, уткнувшись ему в шею. — Моя мама хороший человек, правда… Но у нее тяжелое прошлое. Ей нелегко было, поверь. Да, она занималась этим, но… У нее не было выбора. Я не хочу ее обелять, ведь на самом деле выбор есть всегда. Но и осуждать не могу. Она ведь моя мама.
— Понимаю, — покачивая меня в своих объятиях, проговорил Игнат. — Я также не могу осуждать свою мать, хотя прекрасно понимаю, какая она.
— Мне очень жаль, правда, — повторила я со слезами на глазах. — Мама искренне любит Костю. Твой отец для нее особенный человек.
— Я слышал.
— И она никогда не сделает ему плохо.
Какое-то время мы просто сидели вместе. Я знала, что Игнату тяжело далось это решение, ведь из-за мамы была поломана его гордость, и чувствовала благодарность и облегчение. Между нами больше не стояла тайна, что тяготила не только маму, но и меня. В отношениях мне хотелось полной искренности.
— Я буду молчать, обещаю, — сказал Игнат, прежде, чем покинуть мою комнату — Костя и мама вновь позвали нас на обед.
— Спасибо… Ты действительно хороший человек, — сказала я ему и нежно поцеловала. Я верила любимому человеку, как себе.
Улетать с островов мечты было нелегко — не хотелось покидать воистину райское место, омытое океаном. За эти дни я так привыкла к его дыханию, к теплому соленому воздуху, к яркому солнцу, что возвращение в зиму казалось мне чем-то ужасным. Время в раю течет слишком быстро, зато в аду оно замедляется.