Запретные игры

Иду за мужчиной, громко цокая каблуками. Ненавижу это платье, эту помаду и эту чертову лестницу, с которой сложно спускаться на каблуках. Ненавижу Эдуарда и Литвина тоже – за то, что оказалась игрушкой в их руках.

В холле Литвин останавливается, забирает мое пальто и раскрывает его, помогая надеть. Быстро кутаюсь в него, прикрывая вульгарный вид. И не понимаю, почему на меня как-то странно смотрит гардеробщица. Мельком заглядываю в зеркало, снова спеша за мужчиной, и понимаю, что моя помада смазана по подбородку и щеке. Так я еще больше похожа на дешёвую шлюху. На ходу пытаюсь стереть помаду.

Как только Литвин выходит на крыльцо, ко входу подъезжает черный внедорожник. Мужчина спускается к машине, а я стою на месте, осматривая парковку в поисках такси, и уже сочиняю в голове сказку для Эдуарда о том, что моя встреча с Литвиным сорвалась, потому что у него появились срочные дела.

Ладно. Сегодня я смогу его обмануть. А завтра? Завтра он снова разобьёт мне губы за то, что Литвин не звонит.

Боже… Где этот чёртов мост, с которого мне надо прыгнуть, чтобы все закончилось?

— Что застыла? Садись!

Вздрагиваю от приводящего меня в себя голоса Литвина. Быстро спускаюсь и сажусь в его машину. Пока он обходит её, чтобы сесть со своей стороны, немного выдыхаю. Никогда не думала, что буду радоваться тому, что меня сажают в машину к взрослому хищнику и везут в неизвестном направлении.

Едем мы молча. Литвин ничего не говорит, ничего не спрашивает и даже не смотрит на меня. Он откинул голову к спинке сиденья и прикрыл глаза. И даже в такой расслабленной позе этот мужчина выглядит вальяжно, хозяином жизни. Ноги расставлены, сильные руки сжимают подлокотники, дыхание глубокое.

Ближе к концу пути понимаю, что он везёт меня к себе домой.

Зачем мужчине вести женщину домой на ночь глядя?

Ответ очевиден.

Ой, боже. Дай мне сил пережить эту ночь.

Машина заезжает во двор, слышится лай тех самых страшных агрессивных собак. Сжимаюсь. Ужасные псы. Литвин выходит из машины и подаёт мне руку. Несмело вкладываю свою ладонь в его, и он сжимает ее сильнее, чем положено, вытаскивая меня из машины. Заглядываю в его серые глаза и не могу ничего прочитать – там пустота. Литвин, не отпуская моей руки, ведёт меня вперед по дорожке.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Надя? — спрашивает он таким же холодным тоном, как и его глаза.

— Эм… Сегодня холодно, — отвечаю невпопад.

— Я не о светской беседе, — усмехается и прижимает мою руку к своему предплечью. Словно мы пара, гуляющая под ручку. — Тебе есть что мне сказать более важное, чем погода? — повторяет он.

— Не понимаю, о чем вы, — строю из себя дуру, хотя паника уже захлестывает. Кажется, Литвин замечает, как на его предплечье подрагивает моя рука.

— Не понимаешь, значит, — снова недобро ухмыляется. И мне это совсем не нравится.

— Последний шанс, киска.

Мы подходим к дому, но почему-то не поднимаемся по лестнице на крыльцо, а обходим его. А там почти нет освещения. Пытаюсь остановиться, оглядываюсь назад. За нами идут два охранника. Сглатываю.

— Мы куда? — остановиться не получается. Литвин ускоряет шаг и буквально тащит меня вперёд.

— Есть у меня одно чудное помещение, которое освежает память. Будем исповедоваться, Надя.

Литвин поворачивает меня к небольшому домику, больше похожему на сарай. А я врастаю в землю, скованная страхом. Один из охранников нас опережает и со скрипом открывает массивную железную дверь.

— Прошу, Надежда, — взмахивает рукой Литвин, пропуская меня вперёд. А я от испуга качаю головой и разворачиваюсь назад. Но меня тут же ловит и скручивает второй охранник. Пытаюсь кричать, но мой рот закрывает мужская рука, зажимая его вместе с носом, перекрывая кислород.

Глава 11

Надежда

Меня затаскивают в какое-то непонятное помещение. Просто комната без окон с одним тусклым источником света на потолке и бетонным полом. Комната совершенно пустая. Здесь холодно. Холодней, чем на улице. Меня вталкивают внутрь, и я спотыкаюсь на каблуках, приземляясь на пятую точку. Уже не кричу и не плачу. Я просто в ступоре от ужаса. Доигралась.

Как я вообще могла подумать, что мне удастся обмануть Литвина?

Хотя я и не думала об этом. Всё решили за меня.

— Тимур, бля! — сквозь зубы цедит Литвин. — Я сказал, аккуратно прессуем, а не швыряет на пол. Выйди! — отсылает парня. Тимур выходит, закрывая за собой дверь. Вздрагиваю от лязга железной двери. Встать уже не могу, ноги от страха не держат. Отползаю к стене, лихорадочно поправляя задравшееся платье, и запахиваю пальто.

Бегаю глазами от Литвина ко второму охраннику, который встает возле двери.

— Итак, Надежда, — начинает Литвин, прикуривая сигарету. — Это комната для исповедей, — снова зло ухмыляется. — Комната правды. Я задаю вопросы, ты честно отвечаешь и уже через десять минут выходишь отсюда. Это первый вариант. Второй: я задаю вопросы, ты не отвечаешь, либо меня не устраивают твои ответы. Тогда ты останешься здесь на неопределённое время. Без еды, воды, туалета и всех удобств, на этом полу, а когда ломаешься, то говоришь правду. Есть и третий вариант, киска моя, — притворно ласково произносит Литвин, отчего у меня бегут мурашки. — Для самых упертых. Вопросы буду задавать не я, а Петя, — оборачивается на парня возле двери. — А Петя у нас зверь. Даже взрослые здоровые мужики ссались на этом полу от его допросов.

Петя противно усмехается, осматривая меня сальным взглядом.

— Чего, я очень надеюсь, не случится с тобой, и мы не дойдем до этой стадии. Не хотелось бы физически портить красивую девочку, — Литвин глубоко затягивается и выпускает дым в мою сторону. — Так что, Надя, какой вариант выберешь ты?

— Я… Я…

Хочу сказать всю правду. Но губы дрожат, зубы стучат так, что я не могу выдавить из себя ни слова, только рваные всхлипы. Я физически не могу говорить. Горло сжимает от ужаса, лишая меня речи.

— Пойми, киска, — вкрадчиво произносит мужчина. — Для первого и самого щадящего варианта у тебя есть всего десять минут, — посматривает на наручные часы, — и они уже начались пять минут назад. Не трать драгоценное время. Как ты попала ко мне?

— Вы заказали в салоне… В салоне… — всхлипываю и начинаю рыдать. Это лишнее. Мои истерики здесь никого не интересуют, и они отбирают у меня время. Но я физически и на психическом уровне не могу успокоиться и нормально говорить.

— Надя! — Содрогаюсь, когда мужчина раздражённо повышает голос, кидает окурок на пол, тушит его ботинком и идёт на меня. — Мне уже не нравятся твои ответы, — нависает надо мной. — А когда мне что-то не нравится, я начинаю нервничать, а когда я нервничаю, то совершаю импульсивные поступки. Пожалей себя, девочка. Кто тебя ко мне послал и зачем?