Запретные игры

Глава 24

Надежда

Девочка впервые не боится меня, не зажимается, а выплёскивает настоящие эмоции. Ревность, обида, злость. Здесь много всего намешано.

Обычный, привычный и давно устоявшийся Олег в данной ситуации проигнорировал бы выпады девочки и оторвался бы за закрытыми дверями дома. Нынешний Олег хочет все выяснять именно здесь и сейчас. Немедленно. Я ловлю ее эмоции и начинаю диссонировать на них.

— Я жду? — сажаю Надю к себе на колени, лицом к лицу.

— Мне больше нечего сказать, — гордо вздергивает подбородок.

Моя ты хорошая.

Прям удивила сегодня.

Оказывается, есть характер. Не совсем мышка. Есть эмоции. Не только жалость к себе.

— Раз начала, доводи дело до конца, Надя. Прекрати меня бояться, выскажись! — требую и тяну пальто с ее плеч. Помогаю ей его снять и откидываю в сторону.

— Что говорить? — в голосе дерзость. Хочется наказать.

— Что именно тебе не понравилось? Ревность неуместна. Вероника, по сути, никто. Это первое, а второе – я не разрешал ревновать. С чего ты взяла, что сможешь меня присваивать? М?

Перехватываю ее подбородок, не позволяя отвернуться.

— Да при чём здесь ревность?! Не ревную я! — злится.

Маленькая фурия.

И тем самым заводит.

Эмоции – это хорошо.

Даже если они негативные.

— Неприятно, что вы считаете меня пустым местом. Говорили с этой… — пренебрежительно морщится, на что я усмехаюсь. — Так, словно меня нет! — дергается, пытаясь с меня слезть. Не позволяю, вжимая в себя. Хочу ее такую. Похрен, что на обочине и в машине. Хочу и все.

— А теперь проанализируй мой разговор с Вероникой без эмоций. И признайся, что ты сейчас ревнуешь, — усмехаюсь. — Плевал я на нее. И знакомить вас не собирался.

— Я не ревную! — повышает голос, хмурится. Словно ребёнок, которого поймали, но он пытается все отрицать.

— Не верю, скажи это еще раз, — усмехаюсь, срывая с ее волос заколку, зарываюсь пятернёй.

— Не ревную, — упрямо повторяет, только вот уверенности в голосе уже меньше.

— Хм, — ухмыляюсь, качая головой, притягивая ее к себе, прикусываю сладкую губу, другой рукой дёргаю ее платье вверх, стягивая с бедер.

— Что вы делаете? — растерянно шепчет мне в губы.

— Не «вы», а «ты». Хватит выкать, — хрипло отвечаю и провожу языком по ее губам. — Думаю, что после того, что я с тобой сделал, уже можно перешагнуть эту грань.

Черт! На девочке колготки. И они мне мешают.

— Чтобы не надевала больше колготок! — рычу, снова кусая ее пухлые губы. Сгребаю в кулак капрон. Рывок, Надя вскрикивает…

Разрываю колготки между её ножек.

— Что вы делаете?! — немного истерично повторяет она, продолжая мне выкать.

— Я хочу тебя трахнуть. Разве непонятно?

Злюсь от её нежелания сближаться со мной.

— Здесь?

— Да, здесь и сейчас!

Платье у Нади неудобное. Строгое, закрытое. А мне хочется добраться до ее груди.

Дергаю молнию на ее спине и стягиваю платье с плеч.

— Сними его немедленно! — возбуждение зашкаливает, и я уже не способен говорить с ней мягко. Проблема в том, что девочка неопытная и не научилась отличать возбуждение и злость.

— Может, доедем до дома? — пытается оттолкнуть меня, упираясь ладонями в грудь.

— Платье сними! Иначе разорву! — повторяю я, и девочка нервно снимает с рук платье, дёргает вниз, оставляя болтаться его на поясе. В машине темно, но я точно знаю, что в ее глазах паника...

Боится.

Боли боится.

Дергаю чашки бюстгальтера вниз.

Вот она, моя красивая девочка.

— Расслабься, киса. Я все сделаю сам. Тебе понравится, если ты выкинешь из своей головы страхи и прекратишь сжиматься.

Естественно, девочка не расслабляется по щелчку пальцев.

Оттягиваю ее волосы, впиваюсь в шею, заставляю себя тормознуть. Медленно веду губами по нежной коже, целую.

— Ты очень нежная и чувствительная. Доверься мне. Больно не будет, — хриплю ей в кожу, одновременно отодвигаю полоску трусиков и провожу пальцами по горячим складочкам.

Мне не нужна другая раскачка, пах сводит от желания оказаться в ней. От нетерпения прикусываю кожу на ее шее и вхожу пальцами в лоно.

— Ай, — сжимается.

— Тихо, впусти меня, — целую место укуса, спускаюсь губами ниже, а пальцами глубже.

Какая она… горячая, бархатная, маленькая, тесная. Сжимает мои пальцы так, что хочется завыть. Ее тело сопротивляется, и это тоже заводит.

Вынимаю из нее пальцы, нахожу клитор, сжимаю его и одновременно всасываю сосок.

— Ааа! — всхлипывает Надя.

— Девочка моя, такая сладкая, что невозможно устоять. Нет никаких больше Вероник. Ее и не было, — на возбуждение говорю несвойственные для себя вещи. Мне хочется, чтобы она тоже кайфанула. Отрываюсь от ее груди, поднимаю голову, заглядываю в глаза. Пьяные, но все равно испуганные. Что тоже подогревает.

Растираю клитор и смотрю ей в глаза.

— Ты знаешь, чего я по-настоящему хочу?

— Нет… — выдыхает, начиная плыть, цепляясь за мои плечи.

Да. Прекрасная девочка. Не умеет вуалировать и притворяться. И если ей сейчас хорошо, то, как бы ни хотела, не может скрыть.

— Я хочу без прелюдий и разговоров поставить тебя на колени, вжать лицом в кожаное сиденье и… — сам сглатываю, потому что тело сводит. —Расстегни мне ширинку! — требую я. Не реагирует, кусая губы, сдерживая стоны, поскольку мои пальцы неумолимы. Терзают ее клитор, играя с ним. — Надя! Быстро. Не будь эгоисткой, я тоже хочу, — усмехаюсь.

Дрожащие пальчики кое-как справляются с ремнем, тянет змейку вниз.

— А-а-а-а, — стонет, прогибаясь, потому что я кусаю ее сосок, который манит меня. — Вынимай его, быстро! — рычу от нетерпения. Девочка справляется, освобождая мой член. — Сожми его.

Наблюдаю, как маленькая ладошка сжимает мой член, и хрипло стону.

Такое невинное касание, а меня уже подбрасывает.

— А дальше я хочу ворваться в тебя и трахать. Да, маленькая, именно трахать. Быстро, глубоко, до самого конца, чтобы ты кричала, срывая горло, — продолжаю рассказывать ей свои фантазии, растирая ее сладкую, уже набухшую вершинку. — И даже когда ты кончишь, не останавливаться… — сглатываю, недоговаривая, поскольку ее пальцы на моем члене сжимаются сильнее. — Кончай, Надя.