Заратустра: Танцующий Бог

Он написал историю, в которой указывались эти факты, и британское правительство разгневалось. Они начали дело против него, против издателя, директора типографии и редактора — против четверых. Трое из них умерли. Дело было начато в Верховном суде, когда он еще был в Калькутте. Он переехал в Нью-Дели, столица изменилась, множество судей Верховного суда состарились, ушли на пенсию. Он рассказывал мне:

— Один я еще жив. Я спросил:

— Когда кончится это дело? Теперь Индия свободна, вас должны уважать, почитать — ведь когда страна была в рабстве, вы осмелились обнародовать эти факты и обличить государство и суд.

Но дело продолжалось даже тогда, когда правительство перестало состоять из иностранцев.

Он сказал:

— Дело стало настолько сложным, что даже индийское правительство не может закрыть его, хотя оно и не против, — его невозможно разрешить.

Вот так работает бюрократия. Теперь он умер, дело закрыли. Он был прав, говоря:

— Это дело не закроют, пока я не умру.

Семьдесят лет на обычное дело против книги! Государство притворяется слугой народа, но это просто лицемерие. Оно становится хозяином народа, владельцем народа, а толпе это и надо.

Лишь некоторые индивидуальности, те, у кого есть сколько-нибудь достоинства, будут бороться с государством, пропагандировать идею, что никакого государства не должно быть. В прошлом веке три человека — Ницше, князь Кропоткин и Лев Толстой — целиком были за мир без государств.

А государства так боятся, что офицер иммиграционной службы сказал мне:

— Если вы анархист, вы не можете въехать на территорию Америки. Я сказал:

— Зачем огромной силе бояться одного человека, даже если он анархист? Анархисты — не террористы, они всего лишь мыслители. Страшно потому, что то, что они говорят — правда; в руках лжецов может быть ядерное оружие - и все-таки они лжецы, в глубине они бессильны.

За двадцать пять веков до этого Заратустра говорит: Государством зовется самое холодное из всех чудовищ. Холодно лжет оно... Все правительства лгут, и все правительства рано или поздно попадаются на обмане. И тем не менее, никто не обращает внимания на то, что правительствам нельзя верить, поскольку они вновь и вновь попадаются на лжи.

Прежде чем приступить к своим обязанностям, президенты, премьер-министры и рядовые министры дают клятву: все они клянутся в том, что будут стоять за правду и только за правду. Но почти невозможно найти политика, который не лжет. Конечно, они врут с таким видом, как будто говорят правду. Но ложь невозможно скрывать вечно. Рано или поздно она открывается. У нее недолгая жизнь.

Холодно лжет оно; и вот какая ложь выползает из уст его: «Я, государство, я — это народ». Государство — не народ. Государство — только слуга народа, и оно должно действовать как слуга народа.

Но самый ничтожный государственный служащий ведет себя так, как если бы имел власть над всем миром. Этих людей нужно лишить такой возможности. Власть делает множество людей жадными, алчными, они готовы сделать что угодно, лишь бы добиться власти. Ради власти они готовы продать свои души.

Это ложь! — что государство — это народ. Родоначальниками народов были созидающие — это они наделили верой и любовью соплеменников своих: так служили они жизни. По-настоящему любят людей созидающие — созидающие разного рода: художники и поэты, певцы, танцоры и скульпторы.

Это люди, которые действительно имеют власть, поскольку они участвуют в творении, они делятся с людьми своим творчеством и любовью. Они создают в людях страсть, стремление тоже стать созидающими. Они создают в людях доверие.

Настоящая история должна включать только их имена. Но настоящую историю никогда не писали. История состоит из имен тех, кто никогда ничего не создавал, а только разрушал; из имен преступников и убийц.

Те же, кто расставил западни для людей и назвал это государством, — разрушители: меч и сотню вожделений навязали они всем.

Там, где еще существует народ, не понимает он государства и ненавидит его как дурной глаз и посягательство на исконные права и обычаи...

Еще открыт великим душам доступ к свободе. Поистине, мало, что может овладеть тем, кто владеет лишь малым: хвала умеренной бедности!

Это важно понять. Чем большим вы обладаете, тем больше оно владеет вами, потому что вы становитесь рабом своей же собственности. Пользуйтесь вещами, но не владейте ими. Совсем не обязательно обладать ими.

В Джабалпуре у меня был очень красивый сад. Я сам работал в нем. Моим соседом был директор колледжа, и он очень завидовал моим розам. Я говорил ему: «Ваша зависть совершенно бессмысленна — вы можете радоваться моим розам точно так же, как я радуюсь им. Это не моя собственность. Я могу любоваться луной, вы тоже можете любоваться луной. Луна не принадлежит ни мне, ни вам».

Но есть люди, которых ничто не радует, если это им не принадлежит. И есть фундаментальный закон: можно владеть мертвыми вещами, но в тот момент, когда вы начинаете обладать живыми существами — своей женой, мужем, детьми — вы начинаете убивать их. Вы начинаете травить их, потому что владеть ребенком — значит уничтожить его свободу, владеть женой — значит уничтожить ее свободу.

Свобода — душа человечности. Заратустра не превозносит нищету. Он очень точен в словах, он говорит: Хвала умеренной бедности. Что такое умеренная бедность? Все религии за бедность. Блаженны нищие. Они голодны и истощены, а вы говорите, что они должны наследовать царство Божие.

Заратустра говорит: Хвала умеренной бедности! Не той нищете, что разрушает вас, заставляет вас умирать от голода. И если бы все довольствовались счастьем умеренности, вещами, необходимыми для жизни, не было бы ни нищеты, ни богатства. Они взаимосвязаны.

Многие мои саньясины, впервые приезжая в Индию, удивляются: с одной стороны, они видят здесь так много богатых... Возможно, самым богатым человеком в мире был Низам Хайдерабадский. У него было так много алмазов, что ими было набито почти семь складов. Их было так много, что не было никакой возможности пересчитать их: их не считали, а взвешивали на весах. Раз в год их рассыпали на террасах его огромного дворца, на множестве террас. Я был в этом дворце, видел эти террасы. Раз в год их выносили на террасы, на солнечный свет.

Человек, который сейчас следит за дворцом, говорил мне, что когда выносили алмазы, все террасы были заполнены слоем алмазов толщиной почти в два фута. Никому не удавалось сосчитать его богатства.

Так что, с одной стороны, вы увидите очень богатых людей, а с другой — нищих, у которых нет ничего.

«Умеренная бедность» — прекрасная идея.

Никто не должен быть настолько богат, что деньги бесполезно лежат в его подвалах; он не может использовать их. И никто не должен быть настолько беден, чтобы умирать от нищеты. В том, что касается денег, умеренная бедность внесет определенное равенство без всякого насилия.