Зарево. Оправдание хаоса

И проснулась, задыхаясь и ощущая, что лицо мое мокрое от слез. Я лежала на спине, держа руку на холодном лбу. Почти всегда я просыпалась в такой позе, когда мне снились кошмары. В первые секунды не шевелилась, смотря в потолок и пытаясь понять, где нахожусь и что происходит. Сердце гулко билось в грудной клетке. Я аккуратно повернула голову налево, увидела мирно спящую девушку, стянувшую с меня одеяло.

Сара Карани. Горгоновцы. Зараженные на улице.

Я тяжело поднялась на кровати. Со всех сторон раздавалось сопение и тихое похрапывание. Еще четыре человека спали на матрасах, расстеленных на полу.

Меня немного потряхивало. Хотелось пить. Ощущение времени пропало. С усилием встала, обулась и проследовала к двери, осторожно обходя спящих. В груди не проходило тянущее болезненное жжение.

Во второй комнате было прохладно. Из разбитого окна лился серый свет; шел дождь. Погода не позволяла хотя бы примерно определить который час. Все было погружено в синюю полутень. Очень тихо. Я медленно поплелась к разбитому окну. Стекло проскрипело под ногами. Осторожно выбралась наружу, только сейчас задумываясь о том, на кой потребовалось мастерить подобный балкон за обычным окном, к тому же выходящим на такой примерзкий проулок. Рейки под ногами дрожали, и я замерла; что заставило меня выбраться сюда? Закрыв глаза, подняла лицо к дождю и осознала, что все еще плачу. Вспомнилось, как я делала шаг с высоты во сне. До ужаса захотелось подойти ближе к перегородке, но продолжила стоять на месте. Я ощущала, как проваливаюсь в трясину, которая все сильнее засасывает меня, тянет все глубже и глубже на дно…

– Штефани? – осторожно раздалось за моей спиной, но я все равно вздрогнула, прежде чем обернуться. У окна в комнате стоял Роберт. Он неспешно протянул мне руку, точно опасаясь делать резкие движения, и смотрел прямо в мои глаза. – Возвращайся обратно, хорошо? Незачем тебе промокать. Давай, протяни мне руку.

Я кивнула, немного помедлив, и, взявшись за его горячую шершавую ладонь, забралась обратно. Он тут же оттянул меня подальше, подхватил плед с кровати и укутал меня, накрыв и макушку. Я сама чувствовала, как сильно дрожала.

– Я не заметила тебя, – проговорила тихо. Голос точно сел. Роберт молчал, явно подбирая слова. – Думала, ты тоже спишь.

– Кто-то всегда должен быть на дежурстве, а моим ребят нужно отдохнуть и поспать, – мужчина вздохнул. – Садись, – он кивнул на кровать и опустился рядом со мной. – Откровенно говоря, ты немного меня напугала. Вышла заплаканная, бледная; когда я тебя окликнул, даже не ответила. Зачем ты вообще за окно вылезла?

– Я не знаю, – ответила просто и честно. – Я кричала во сне? – он покачал головой. – Хорошо…

– Сны, это просто сны. Их не нужно бояться, – я горько усмехнулась в ответ, не отвечая, но Роберт очень хорошо чувствовал и понимал. Он приподнял голову, продолжая смотреть в мое лицо. – Тебе… Снились события этих дней?

– Разве что под конец, совсем немного.

– Какие-то воспоминания? – я нехотя кивнула. – События, с которыми связаны эти воспоминания, завершились благополучно? – покачала головой. Роберт замолчал, переводя взгляд на противоположную стену. – Я просто скажу тебе, что наше прошлое, – боль от свершившегося, наши воспоминания, терзания и сожаления, – либо делает нас сильнее, либо убивает. И между этим очень тонкая грань, Штефани, на которой нельзя балансировать, – мужчина вновь посмотрел на меня. – Не позволяй себе упасть в неправильную сторону.

Кивнула. Затем постаралась придать лицу спокойствие и уверенности. Даже сама себе на долю секунду поверила.

– Который час? И… Когда мы будем выдвигаться?

Роберт глянул на наручные крупные часы. Было около часа дня. Он рассказал, что с час назад значительная группа людей из соседнего дома пыталась прорваться к машинам и привлекла внимание зараженных. Крики и выстрелы гремели на всю округу; я удивилась тому, что ничего не слышала, но Сборт заверил меня, что и горгоновцы спали крепко, и только несколько человек подорвались и выбежали из соседней комнаты. Касаемо второго вопроса, то в ближайшее время выходить на улицу глупо. Громкий шум мог привлечь еще зараженных, и лучше было немного переждать, чтобы потом спокойно и быстро добраться до стоянки горгоновских машин. Роберт не хотел еще рисковать.

В эту минуту дверь приоткрылась. Кристофер окинул нас взглядом, кивнул Роберту и вновь скрылся.

– Забеспокоился, что ты все еще не вернулась, – Сборт снисходительно улыбнулся.

– Не думаю, что человек, так агрессивно отреагировавший на наше появление, будет о нас беспокоиться.

–У Криса была причина так отреагировать, – со вздохом ответил Роберт. – Не стоит его в этом упрекать.

– А опасаться его стоит?? Выглядит он как два метра серьезной угрозы.

– Ты преувеличиваешь, Штефани, – Сборт еле сдержал улыбку, – "два метра серьезной угрозы"? Всего метр восемьдесят семь, – и мне вроде хотелось посмеяться, но осознание, что Роберт не опроверг мои опасение, немного настораживало. – Я же не могу отрицать очевидного, верно? Крис действительно один из… Самых профессиональных людей моей группы, – уклончиво проговорил Роберт, – да соблаговолят Небеса не увидеть тебе его в настоящем гневе. Но он не из тех, кто причинит кому-то вред по прихоти, и уж тем более я уверен, что вам его точно не стоит опасаться, – мужчина немного помедлил. – К тому же, давай говорить с тобой откровенно. Льюис эмоционален, безусловно, но он настроен по отношению к вам не агрессивнее, чем Сэм к нам.

– У Сэма тоже есть причина так реагировать, – я пожала плечами. – Он всегда был очень мирным и доброжелательным парнем, негативно смотрящим на насилие в любом его проявлении, – с секунду помедлила, прикидывая, стоит ли объяснять Роберту реакцию Сэма; горгоновец участливо и внимательно продолжал ждать, когда я заговорю. – Когда его младший брат захотел сделать себе военную карьеру, Сэм пытался заставить того передумать, молил родителей, чтобы они повлияли на решение младшего сына. Я не оправдываю действий Сэма, но не могу и винить его, – я набрала в легкие побольше воздуха. – Родители поддержали брата, и были несказанно горды им. Он получил высшее образование, ушел служить во флот. А через год его тело вернули в родной город в черном контейнере, – Роберт шумно выдохнул через нос. – Родители были безутешны, Сэм плакал навзрыд… Он до сих пор с ними не общается, Роберт, считает, что они виноваты в смерти брата. А к армии и военному делу Сэм относится с тех пор с еще большей неприязнью, чем раньше, – я сделала небольшую паузу, обдумывая сказанное и вспоминая Сэма с пацифистским флагом в руках на одной из последних демонстраций. – По мне так он сделал ужасную ошибку, разорвав общение с семьей. Да и винить в случившемся служащих… – я не договорила. Замолчала, качнув головой. – Жизнь чертовски несправедлива. Порой страдают сильнее всех и рано умирают те, кто больше других заслуживают счастья, здоровья и долгой жизни, – голос мой сорвался, и глаза наполнились слезами. Я поскорее опустила взгляд, смотрела вниз на свои руки, и казались они мне чужими. На долю секунды я перестала ощущать себя собой.

У меня словно в один миг закончились все жизненные силы.

– Иди поспи, – голос Роберта вытянул меня из оцепенения. Я посмотрела на мужчину, как в первый раз. Серые уставшие глаза, глубокая морщина на лбу, густые чуть вьющиеся волосы. На правой стороне шеи белая тонка полоска старого шрама.

Горгоновцам создали образ очень жестоких и свирепых военных. Но я не чувствовала себя в опасности рядом с ними. А от Роберта Сборта вообще исходила такая аура внутренней силы и уверенности, что ты невольно перенимал его спокойствие.

Я кивнула, поднимаясь с кровати. На улице эхом прохрипел затяжной рокот грома, а через мгновение в окно ворвался холодный и сильный порыв ветра. Засвистело во всем доме. По вентиляционной шахте пронесся истошный визг природы, и в квартире вмиг стало еще темнее, чем было: очертания предметов слились воедино. Тучи на улице, черные и зловещие, затягивали и без того серое небо. Еще один порыв ветра ударил в остатки стекла, засвистел. С улицы донеслись гортанные хрипы и жуткие стоны. Почти сразу прогремел следующий раскат грома прямо над нашими головами. Мне даже показалось, что стены дома задрожали… Я переглянулась с Робертом. Он кивнул мне на дверь, и я поспешила вернуться в соседнюю комнату.

***

На улице свирепствовала буря. Косой дождь, не переставая, хлестал стеной уже больше трех часов. Свистел ветер, прорывавшийся в квартиру через щели в окнах. Мы все закрылись в одной комнате, заткнули под двери какие-то тряпки из шкафа, завесили забитое окно простыней, но теплее от этого не стало. Гром был настолько низким и сильным, будто весь небосвод рвался, рушился; небо стонало, кричало, падало прямо на нас, но замирало над домами. Стены подрагивали. Местами в углах даже появились потеки, настолько бушевал дождь.