Зарево. Оправдание хаоса

– Да, я журналист, – неуверенно ответила, быстро обуваясь, дабы не мучиться долго… Пальцы не слушались и мне все никак не удавалось зашнуровать берцы. Я с остервенением бросила шнурки, обняв себя. – Штефани, – ответила на выдохе, – меня зовут Штефани Шайер.

Девушка тяжело вздохнула, а затем, неожиданно для меня, оперлась коленкой о пол и, наклонившись в мою сторону, ловко затянула шнуровку на теперь уже моих ботинках. Пораженная, я не смогла выдавить из себя не единого слова.

– Штеф, котик, – я же могу обращаться к тебе "Штеф"?– выдохни и постарайся успокоиться, – военная заглянула мне в глаза, а у меня даже губы дрогнули в легком подобии улыбки, когда она уточнила про форму моего имени, но не про само обращение. – Я понимаю, все это чистый ужас, но сейчас нам нужно поскорее выбраться.

Я нетвердо кивнула.

– Спасибо.

– Обращайся, – подмигнула в ответ Сара и мгновенно поднялась, затем подавая мне руку. Я схватилась за девушку, будто старалась удержаться от падения в пропасть, – меня зовут Сара Карани, если угодно. Но лучше просто по имени, договорились?

Подняться было не просто – ноги словно налились свинцом. Трудно было передать, какие чувства клубились в тот момент в моей грудной клетке. Обреченность? Да, можно назвать это и так. Обреченность, опустошенность и неверие.

Когда мы вышли из-за стеллажа, Норман пихнул в мои руки рюкзак, прежде чем выйти к остальным.

– Держи. Ей это уже не нужно, а тебе, может быть, пригодится.

В рюкзаке явно что-то было, но я даже не удосужилась заглянуть вовнутрь, решив, что оставлю это на следующий раз. Или вообще никогда туда не посмотрю. Где-то в душе оставалась надежда, что вот-вот это безумие завершиться. Я была словно не в своем теле. Будто смотрела на мир чужими глазами. Я пыталась убедить себя, что это все фальшь, но…

Тихо гудели лампы. Затхлый душный воздух – кондиционеры не работали. Едкий запах не то гнили, не то сырости доводил до тошнотворного состояния. Постоянно мигал свет, все чаще потухая на большее время.

Я быстро запихнула собственный маленький портфельчик в горгоновский рюкзак, что отдал мне Норман. Может, все еще образумится и вернется на свои места. В любом случае, когда отправимся домой, мне будут нужны документы и телефон… И все то, что у меня еще было в портфеле. Я пыталась верить в лучшее. Пыталась, иначе не могла.

Ожившие мертвые. Невозможно. Глупость, бред, все, что угодно, но только не правда.

Старалась не смотреть на тело погибшей. Просто вышла из книжного, как можно скорей, не смотря в ту сторону.

– Ты как? – осторожно спросил Сэм, подойдя ко мне. Я покачала головой, сжав губы и опуская подбородок к груди, мол, не сейчас. Тот понимающе кивнул, – скоро уйдем отсюда. Пока ты… – парень помедлил, – переодевалась, Роберт пытался связаться с другими своими людьми; оказывается, он еще кого-то ждет.

– И? – мысли мои стали точно тягучи; я медленно осмысляла слова Сэма.

– Думаю, что скоро будут здесь, – Сэм попытался подбадривающе улыбнуться. Почему-то к моим глазам подступили слезы, и спазм сжал горло. Я откинула голову назад и быстро заморгала, силясь удержать слезы. На секунду мне показалось, что я услышала чей-то тихий, почти не уловимый крик… Но, наверное, мне все-таки просто показалось. Тряхнула головой, шумно выдыхая через ноздри.

– Надеюсь, всему найдется нормальное объяснение.

– Если бы, – уклончиво проговорил Дорт. Что-то заскрипело, и мы с Сэмом, дрогнув, синхронно обернулись. К счастью, это была просто рация: Роберт достал ее и включил, стараясь поймать сигнал. Сердце мое колотилось так, что, казалось, пробьет грудную клетку и вырвется наружу.

Военные уже вернулись из обхода. Два, четыре, семь. Я всматривалась в их безвольные лица с пустым взглядом; смотрела на осунувшиеся плечи. Я ощущала их боль и их усталость. В один момент, меня тряхнуло каким-то холодом изнутри; я вдруг представила, что они видели этой ночью. Если даже они понесли столько потерь, если уж им страшно, то наше с Сэмом пребывание под землей действительно было даром свыше. Я, наверное, никогда не узнаю о том, что произошло там, наверху, в городе, ночью. По правде говоря, мне и не очень-то хотелось… Хватило тех ужасов, что предстали перед моими глазами тут.

Рация вновь заскрипела; Роберт недовольно пробурчал себе что-то под нос, – по другую сторону никто не отвечал. Тот, с кем хотели соединиться, будто почувствовал негодующее состояние Роберта: через мгновение, сквозь скрипы и помехи, мы услышали голос:

– Да какого, сука, хера?! – громкий возглас, почти рык, прервался чередой выстрелов; послушалась отборная ругань. Я, опешившая, судорожно переглянулась с Сэмом. Рация зашипела и засвистела, – ты чертовски не вовремя, Сборт! На кой связываться каждую минуту?!

– Где вас носит?! – процедил Роберт, – уже давно должны были быть на месте!

– Уж простите, – съехидничали в ответ, – что не успеваю с точностью до секунды на вашу дружную пирушку, – еще один выстрел, – я тут стараюсь от этих тварей отбиться, а не шляюсь по улицам в свое удовольствие, – вновь раздались помехи. Мужчина на том конце сдавленно выдохнул, – я уже близко. Скоро буду.

Роберт хотел было разразиться тирадой, как вдруг замер.

– "Буду"? Ты один? – спешно выпалил он. Командир переглянулся с горгоновцами; один из военных сделал шаг вперед и волнение со смятением читались на его лице. Рация заскрипела.

– Я один, – последовал короткий ответ. Мужчина сказал еще что-то, но уже никто не разобрал, что: одни помехи.

– Крис? – проговорил Роберт в рацию, стараясь вновь соединиться. Но ответа не было. – Кристофер?!

На мгновение все помещение погрузилось в зыбкую тишину. Военные замерли на месте, Роберт все так же держал рацию поднесенной к лицу. На долю секунды его лицо помрачнело и осунулось, прежде чем он волевым движением выпрямился и окинул всех сосредоточенным взглядом.

– Мы поднимаемся и выходим. Сейчас. И заберем Криса по дороге, – добавил он прежде, чем сделавший шаг вперед Норман успел открыть рот. Голос Роберта был тих и тверд. Командир посмотрел на одного из горгоновцев, темноволосого мужчину с холодными голубыми глазами и шрамом над верхней губой; тот опустил подбородок к груди, сжимая и разжимая кулаки на руках. – Стэн, я…

Роберт не успел договорить. До наших ушей отчетливо донеслись с первого этажи звуки хрипения и чьих-то шагов. Медленных, будто человек еле переставлял ноги. Мы все замерли, прислушиваясь. Я и не заметила, как вцепилась мертвой хваткой в руку Сэма, впиваясь в его кожу ногтями.

Нет, не было ни малейшего сомнения, что это были шаги; но шаги далеко не одного человека. И это жуткое, леденящее горловое хрипение… Лицо Сэма стало пепельным.

– Р..Роб..берт? – заикаясь, проговорил Сэм. Я чувствовала, как трясутся коленки. Как всю меня бьет крупная дрожь.