Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Ну, неужели это возможно? — вскочив с места, крикнул Али-Гусейн.

Рамазанов усмехнулся.

— Не забывайте, высокорожденный, что мы на грани двух миров: тут — Европа, там — Азия… Я, конечно, за Европу.

Он вдруг умолк, поиграл пальцами по лакированной поверхности новенького письменного стола, недавно приобретенного Мадатом, вздохнул, поднял свои продолговато прорезанные блестящие глаза и вкрадчиво сказал:

— И прежде всего потому, что в отношении кредита без иностранцев не обойдешься.

«Где ни гуляли, а к тетке попали», — вспомнил Мадат поговорку отца. Сохраняя неподвижность лица, он внутренне усмехнулся и продолжал внимательно и настороженно слушать своего собеседника.

— Вся суть в том, с какими банками иметь дело, Мадат… Я

знаю, что отец твой по старой памяти держит свои деньги в немецком «Дисконто Гезельшафт».

Он быстро взглянул на Мадата — тот по-прежнему оставался вежлив и неподвижен.

— Что ж, — продолжал Рамазанов, — конечно, солидная фирма. Но надо быть таким неосведомленным в кредитных делах, как твой почтенный отец, чтобы продолжать держаться этого банка и довольствоваться шестью копейками на рубль, когда, как я уже обещал тебе, ты можешь иметь рубль на рубль.

— Но зато сейчас мы независивая фирма, а если принять ваше предложение, мы попадаем в общий загон, — ответил Мадат.

— Ничего, — со смешком сказал Рамазанов. — Ротшильд, как ты знаешь, в этом загоне отлично пасется и нагуливает жир, а ваша почтенная фирма, если не обезопасит себя моими буровыми машинами, может, как я тебе уже объяснял, остаться без нефти.

Мадат, якобы сомневаясь, покачал головой. Но он знал, что Рамазанов предупреждал о серьезной угрозе. Случаи, когда, применяя глубокое бурение, лишали нефти соседа-конкурента, неоднократно происходили в бакинском нефтяном районе и были причиной краха ряда старинных фирм.

А Рамазанов продолжал мягким, поучающим голосом:

— Не знаю, известно ли тебе, что дела Манташевых, имевших дело с Немецким банком, сильно пошатнулись после так называемой керосиновой войны с Рокфеллером, войны, после которой Немецкий банк вынужден был отказаться от русской и, в частности, от нашей бакинской нефти.

— Но наше «Дисконто Гезельшафт», насколько я знаю, конкурирует в Германии с Немецким банком, — возразил Мадат.

Рамазанов пожал плечами.

— Я не допускаю мысли, чтобы ты не знал о том, что англичане создали в Южной Персии Англо-Персидскую компанию. Ими же десять наиболее могущественных русских фирм, с капиталом около полусотни миллионов рублей, объединены в Русскую генеральную нефтяную корпорацию.

— Но при чем тут англичане? — вдруг недоуменно спросил Каджар. — Зимою, когда я был в Баку на каникулах, дед принимал у себя на даче в Мардакьянах господина Шибаева. Разговор шел при мне. Шибаев предлагал деду вступить в эту самую Русскую нефтяную корпорацию, которую вы упомянули, и говорил, что цель ее истинно русская, патриотическая: выжить иностранный капитал.

Рамазанов покачал головой и усмехнулся.

— Ну, а чем дело кончилось? — спросил он.

Каджар зевнул и отмахнулся.

— Не знаю, право. Я уехал в Петербург, и если бы вы сейчас не завели этого разговора, я бы и не вспомнил.

Рамазанов взглянул на Каджара и быстро отвел взгляд, но Мадат уловил в этом быстром взгляде выражение презрения…

— В каких ресторанах высокорожденный проводит свободное время в Петербурге? — со смешком спросил Рамазанов.

Али весело рассмеялся.

— Уж не взялись ли вы, Рашид-ага, точно сообщать деду, куда уходят его щедрые вспомоществования, посылаемые бедному студенту? Извольте: у Донона, у Палкина… Очень люблю «Стрельну». Но уверяю вас, все это не в ущерб моим учебным успехам, моя зачетная книжка в отличном состоянии.

— Если бы вы, даже в ущерб вашему институту, чаще бывали у Кюба… Почему вы не бываете у Кюба?

— Да как-то не по пути… Помнишь, Мадат, как-то мы были, Показалось скучновато.

— И тебе, Мадат, тоже было гам скучно?

Мадат поморщился.

— Я вообще не большой любитель ресторанов. Отец просил меня зайти к Кюба и найти одного человека.

— Нефтяного человека? — продолжал настойчиво спрашивать Рамазанов.

— Да. Представителя компании «Нафталан», — уже с Неохотой ответил Мадат.

Рамазанов рассмеялся.

— Дети, дети, играете золотыми слитками, считая их за камешки. Ресторан Кюба — это Мекка

и Медина нефтепромышленников, место, где происходят грандиозные сделки, где можно с точностью узнать, как идут нефтяные дела в Мексике и Венецуэле, не говоря уже о Баку. И вам обоим, нефтяным наследным принцам, надлежит бывать там возможно чаще. Если бы в эту зиму, дорогой Али, вы бывали у Кюба, то причина, по которой истинно русский человек Шибаев приехал к такому праведному мусульманину, как ваш дед, была бы вам ясна. Вы бы знали, что все это генеральное объединение русской нефтяной промышленности пытается прибрать к рукам через посредство своих кредитов не кто-нибудь, а могущественная «Роял Деч Шелл». А во главе ее стоит, как вам, конечно, известно, сам сэр Генри Детердинг, главный поставщик нефти Великобританского адмиралтейства.

Рамазанов взглянул на Мадата. Но по лицу Мадата можно было только понять, что ему жарко. И Рамазанов сказал раздраженно:

— Впрочем, ты, Мадат, хотя изображаешь собой дервиша в состоянии священного столбняка, но тебе, конечно, известно, что и Англо-Персидская компания и «Роял Деч Шелл», формально независимые друг от друга, все же обе являются поставщиками нефти британского военного флота. Твой лондонский знакомый мистер Седжер гостит сейчас у меня и велел передать тебе привет. Ты, надеюсь, его не забыл? — с добродушной насмешкой сказал Рамазанов и удовлетворенно отметил смущение на лице Мадата. — Насколько я понял из разговора с ним, вы при встрече беседовали не только об узорах азербайджанских ковров, которые ты с такой выгодой продал в Лондоне, — продолжал Рамазанов.

— А давно мистер Седжер в Баку? — спросил Мадат.

Но тут опять открылась дверь в контору. На пороге возникла субтильная фигурка конторщика сеидовской фирмы Мушеира Рустамбаева. Мушеир был в красной феске и черной тройке, лысый и краснолицый, такой, каким Мадат помнил его с тех пор, как Мушеир в детстве учил его русской азбуке. А за ним, теснясь в дверях, показались несколько человек рабочих; Мушеир отчаянно махал на них руками, как машут на пчел, залетевших в комнату. Почти все вошедшие были знакомы Мадату с детства. Среди смугло-румяных азербайджанцев резко выделялся своими русыми волосами и бледным, со слабо обозначенными веснушками лицом механик Сибирцев, в чистой расстегнутой блузе с белым, охватывавшим жилистую шею отложным воротничком. Вид у Сибирцева был настолько торжественный и праздничный, что Мадат вопросительно обернулся к нему. Но вперед неожиданно протиснулся исчерна-смуглый, с седой реденькой бородкой, щупленький человек в стареньком, вылинявшем архалуке — по этому архалуку и по желтому, без полей, куполообразному, свитому из соломы головному убору в нем можно было безошибочно узнать пришельца из-за Аракса. Он поклонился Мадату так низко, что тот, кто не знаком с обычаем восточной вежливости, счел бы подобный поклон за проявление крайней приниженности, и протянул Мадату большую бумагу. Он держал ее обеими руками, темными и морщинистыми, и Мадат заметил, как дрожат руки старика. Развернув бумагу, Мадат увидел, что написана она по-русски, крупными, с нажимом буквами, как учат писать в школе, и что отец, которому она адресована, именуется в ней без всякого титулования, русского или мусульманского, — попросту господином Шамси Сеидовым, даже без отчества: «Владельцу и главному директору фирмы «Братья Сеидовы». И ниже одно только в строчку выписанное слово:

«Требования».

Прочитав это, Мадат почувствовал, что его точно кнутом ударили.

Сдерживая себя, он отложил в сторону бумагу. Длинная, обросшая черными волосами рука Рамазанова потянулась к бумаге и взяла ее.

— Я не знаком с вами, отец, — сказал Мадат, обращаясь к старику, стоявшему перед ним, сложив на груди руки ладонь на ладони и слегка наклонив голову, с видом скромности и достоинства. — Однако готов говорить с вами. И с каждым, кто вошел сюда ко мне, готов говорить о ваших нуждах. Но в эту бумагу я даже заглядывать не буду, ибо она озаглавлена недопустимо дерзко. Ни я, ни отец мой никаких требований от вас не принимаем и принимать не будем, и читать их я не стану.

Поделиться с друзьями: