Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)
Шрифт:
Но самая насыщенная делами и событиями была последняя или страстная неделя поста. Кроме уже описанной грандиозной уборки и завершения шитья новых праздничных платьев эта неделя культа стряпни. Прежде всего, подготовка огромного количества пасхи на целую неделю для всей семьи и гостей. Для этого использовались разборные деревянные и глиняные специальные формы, в которые укладывался творог, смешанный и протертый с сахаром сквозь сито по определенным рецептам со сливочным маслом, сметаной, яйцами, сбитыми белками и прочими наполнителями. Формы ставили под гнет и, когда лишняя жидкость стекала, ее использовали для теста. Особенно много времени тратили на шоколадную
В четверг в церкви, во время «Всеношной» читались тексты из Евангелия и лучшие певцы города пели «помяни меня Господи, во царствии Твоем…» Пятничная служба посвящалась плащанице. Посреди церкви устанавливали стол с покрывалом, изображающем Христа во гробе. Прихожане с грустными молитвами подходили и целовали покрывало. Потом шел крестный ход вокруг церкви. В пятницу же пекли куличи. Куличей тоже было много: большие и маленькие для каждого из детей. Большие куличи пекли в специальных разборных формах. После выемки из печи куличи «отдыхали-остывали» на боку, чтоб «не осели».
В субботу красили яйца во всевозможные цвета. Потом выбирали самую красивую пасху, кулич и несколько крашенных яиц, увязывали вместе с тарелками в накрахмаленные салфетки, украшали цветами, сахарными барашками буквами «х» и «в» и несли в церковь «святить». На освещение куличей и пасх всегда брали с собой детей, которые с радостным любопытством смотрели на все это разнообразное разноцветье сладостей, расхаживая вокруг столов «освещения».
И вот, двенадцать часов ночи на Святое воскресенье…
Надя и ее брат Леня очень боялись, что их во время не разбудят, когда укладывали в постель, как только начало темнеть.
Но их подняли в одиннадцать часов, они успели одеться и теперь очень радостные и торжественные вместе с взрослыми шли в ярко освященную церковь к «Заутрене». Там собралось уже много народа.
Служба проходила особенно торжественно, освященная внутренней радостью и жизнеутверждением, начиналась крестным ходом вокруг церкви под разливающийся по всему городу звон колоколов и восторженным пением молитвы «Христос воскрес из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробе живот даровав!»
После «Заутрени» люди начинали «христосоваться»: целовались со словами «Христос Воскрес!» и на ответное «Воистину Воскрес»!
Наденька и Леня, не сдерживая своего восторга, также целовались друг с другом и со взрослыми.
Приятно было смотреть на всеобщую радость и счастливые лица.
Надя с улыбкой заметила, как многие юноши с удовольствием целовали молодых знакомых барышень, которые не могли отказаться после обращения «Христос Воскрес»!
Мало кто оставался после этого в церкви, хотя церковная служба продолжалась. Все веселые нарядные спешили домой к праздничным столам с красивыми и разнообразными кушаньями. Этой ночью после «Заутрени» заканчивался Великий пост, и можно было «разговляться».
За столом обменивались впечатлениями праздника. Все ощущали приятное непередаваемое весеннее настроение… бесконечного обновления жизни…Дарили друг другу подарки. Каждый подарок привлекал внимание и шумно принимался с благоговением и огромным достоинством и радостью. Наде приятно было смотреть на одетых в красивые платья бабушку, маму, щеголеватого папу в темно-синем так подходящем ему костюме, забавно наряженных братьев и сестер…
Все были такие красивые со счастливыми лицами,
и, казалось, счастью этому не будет предела никогда!Было уже поздно, когда дети отправились спать. Надя, проводив маму в ее комнату, вернулась за бабушкой.
Столовая опустела. Петр Александрович продолжал сидеть со своей матерью.
– Уже девять лет, как ушел наш батюшка. Видел бы он, как выросли дети… его внуки.
– Да… был бы счастлив он, Петенька. Но, чувствую я какую-то тревогу… с ним бы было легче… да, я… тоже не вечна…
– Ну что вы, маменька…
– Тревожусь за Егореньку… Вот также десять лет назад… я испугалась за него… когда отцу сказал… что не будет работать в торговле и обязательно поедет учиться в Москву…
отец разгневался,…ему было непонятно,… что дети хотят своей дороги в жизни…
– Да, отцу перечить было всегда сложно… Наверно, Георгий сильный…Я бы так не смог… Но в терпении… дух Божий.
– А сильным больше достается… и беды, в том числе.
– Бог с вами, маменька, неужто мы прогневали… Его… Ведь Вашему благочестию… и помощи Вашей искренней ближнему… Неужто, Он там не видит все это…
– Дай Бог… Пойду к себе… помолюсь за всех… и за Егореньку…
Петр Александрович, оставшись один, посидел некоторое время в раздумье. По лицу его было видно, что этот праздник принес ему очередную радость познания окружающего. Выразить он этого не мог, но чувствовал, что это как поиск истины: влечет и в руки дается с трудом. Даже тревожные слова матери не могли затмить эту его уверенность.
«Несомненно, что праздник любви к людям…самая светлая истина. Вот говорят, что человеку надо?… Построить дом… вырастить сына… посадить дерево… Но тут не хватает самого важного: в своем доме познавать глубже самого себя… смотреть на детей: наблюдать свои надежды и ошибки…смотреть также на дерево и видеть в холодном стволе и каждой почке…часть своей любви…и думать о вечной жизни…»
Утром долго спали. Часов в одиннадцать все дети нарядно одетые во главе с Наденькой шли с родителями в дом Гладковых, «христосоваться» к маминой бабушке.
На улице было людно и празднично, очень звонко и радостно играли колокола во всех церквях и соборах.
Мальчики – Леня и трехлетние Коля и Митя, хотели казаться взрослыми и целовали бабушку с достоинством, строго руководствуясь назиданием родителей, но, получив подарки, вся эта взрослость моментально слетала с их лиц. В доме гостеприимных Гладковых были свои дети: Шурик, Лева и Таня из них старшие. Тут же завязывались игры, шум… беготня друг за другом. После этого детей сажали за стол и угощали сладостями….
Взрослые оставались за столом. А дети бежали во двор… И были предоставлены сами себе, а совсем маленькие – нянькам.
Часам к двум возвращались домой, куда уже пришли гости: Валентин Александрович с женой и дочерьми Катей и Манечкой. Дети резвились во дворе.
Накануне праздника из Москвы приехала жена дяди Георгия, тетя Александра с мальчиком Шуриком. Самого дядю Георгий Надя знала только по фотографии на бабушкином комоде. Тетя Александра очень нравилась Наде своей энергией и неординарной деловитостью. Позднее она узнала от взрослых, что та в свое время окончила Бестужевские курсы и была женщиной по тем временам весьма образованной. Она занималась строительством собственного дома в городе, который, как казалось Наде, получился очень уютным, красивым и был со вкусом обставлен. Но временами жила в московской квартире и собиралась окончательно обосноваться на родине после окончания войны и возвращения мужа.