Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)
Шрифт:
И так естественно звучали ее слова:
«Я уже в довольно преклонном возрасте, хотя его не чувствую. Возвращаясь мысленно назад, всегда ощущаю – все прошло как одна минута. Чувствую себя маленькой девочкой, и открытой для любви девушкой, любящей женой… и матерью…»
Придя к себе, Андрей сел на лавочку перед домом, на которой часто сидели Надежда Петровна с его матерью, и предался воспоминаниям. Она часто рассказывала о себе…
Родилась она на Оке в большой по нынешним временам семье сына купца первой гильдии.
«Хорошо помню себя с очень раннего возраста: наш дом до революции, каждую комнату, обстановку со всеми подробностями… Я старшая дочь в большой
Рассказывала она мягко и задушевно, слегка задумываясь и улыбаясь и несколько смущаясь обыденности своей биографии.
«Город, где жила моя семья, стоял на высоком берегу судоходной реки. К пристаням товарным и пассажирским подходили красивые белые пароходы, буксиры тащили тяжелые баржи со всевозможными товарами: фруктами, рыбой, мукой, зерном, живым скотом, лесом и астраханскими арбузами. Всем этим был наполнен городской базар, занимавший несколько городских площадей. Такого торгового разнообразия лавок – гончарных, тканных, свечных, шорных, лубочных, изделий из дерева, а также множества рядов с овощами, мясом, молочными продуктами, медом, ягодами и другой обильной снедью я не видела больше нигде за всю мою последующую жизнь».
Слушая ее, Андрей как бы попадал в другой мир – тихий провинциальный, овеянный русскими традициями и всегда становилось тепло на душе.
«От пристани дороги шли к площадям, расположенным на высоком берегу реки. Они переходили одну в другую и назывались по именам церквей, стоявших на каждой из них: Соборная, Рождественская и Троицкая. В середине города была самая красивая церковь, звон большого колокола которой слышен был за двадцать верст вокруг. Это Собор Рождества Богородицы являлся главным храмом города с хорами, где пели лучшие голоса. Он был поистине произведением искусства лучших мастеров архитектуры с богатой церковной утварью и славился мощами княжеской семьи Петра и Февроньи, причисленных Священным Синодом к лику святых.
Описание их „жития“ очень поэтично и считается по значению близким к знаменитому „Слову о полку Игореве“.
Этот небольшой уютный город вмещал еще более двадцати менее значимых церквей и три монастыря».
Говоря о своих близких, она всегда начинала от истоков и бережно хранила образы своих прародителей:
«Моя прабабушка, выполняя обет, ездила в Палестину к гробу Господню с богатыми приношениями, молитвами благодарственными и просьбами о здравии семьи. В семье сохранилась ее фотография, сидящей на ослике рядом прислужницей, сопровождающей ее в путешествии. Обе в платках и черных одеждах. Привезенная „веточка Палестины“ сохранялась в киоте до полного разорения нашего дома после революции.
Мой дед по матери также как и по отцу умерли до моего рождения, и я знаю о них только по фотографиям и многочисленным рассказам родственников».
О своем детстве говорила заворожено:
«Бабушек своих помню очень хорошо – обе были трудолюбивые, незаурядные женщины, хотя и очень разные. Мать моего отца – бабушка, которую в доме все звали Кока, была кумиром моих мыслей и дел в первые, самые счастливые годы моей жизни».
Только после этих откровений Андрей понял, что невозможно исключить из жизни родственные генетические связи и небрежно относиться к памяти прародителей, которые усилиями воли, помыслами души и стремлениями к совершенству несли самое лучшее в нашу современную жизнь. И на каждом этапе во всей этой цепочке человеческих судеб требуется воля, духовность и целеустремленность, а проявление слабости и неуверенности приводит к невосполнимой потере накопленных ценностей.
Через час зашла дочь Надежды Петровны Таня с конвертом в руках.
– Мне Машенька передала, что ты сегодня заходил.
– Да… Я искренне соболезную о смерти твоей мамы.
– Хорошо, что приехал… Мама ушла тихо… и, мы
не хотели… беспокоить родственников. Перед смертью она передала мне свои дневники. Там много о наших прародителях. Я и мои братья их прочитали. Мама просила показать дневники и тебе, – сказала Таня, передовая конверт.– А мы готовимся к отъезду в Москву: через несколько дней в школу, – тихо сказала она и, сославшись на отсутствие времени, ушла.
Андрей бережно распечатал конверт. В его руках оказались две темные кожаные тетради, наполненные мелким аккуратным подчерком.
Праздник Пасхи
Утренний свет из обрамлённого кружевными занавесками окна явился вместе с нежным голосом горничной Паши:
– Наденька, пора вставать!
Надя легко ступила на пол, подбежала к окну и раздвинула занавески. Солнечные лучи прохладного весеннего утра, прозрачный свет золотых куполов Сретенской церкви, свежесть пробуждения и тепло родного дома: всё это радостно охватило её душу. «Как хорошо!» – улыбнулась она. Большего счастья и умиротворения невозможно представить на седьмом году жизни. Быстро накинув платье, она спустилась вниз и побежала через гостиную на кухню.
– Бабуля, можно, я помогу тебе?
Бабушка улыбнулась, она уже давно была на ногах, давала распоряжения прислуге по подготовке теста и начинки к праздничным пирогам и разнообразным закускам, которых готовилось множество. Надя как на крыльях пролетела по кухне с широкими столами и большой русской печью и выглянула на улицу из открытого окна. За надворными постройками виднелся небольшой сад с цветником и десятком яблонь: три большие и развесистые, остальные пониже – неуклюжие и тонкие маленькие трёхлетки, посаженные прошлой весной. Оттуда слышалось весёлое щебетание птиц. Аккуратные дорожки в начале сада были разделены на небольшие участки с огородными грядками и ягодными кустами. Три огромных берёзы облюбовали расквартировавшиеся недавно грачи. Два из них важно прогуливались по двору возле небольших, не успевших высохнуть лужиц. Голубое без единого облачка небо. Надя с наслаждением вдыхала целительный и нежный весенний воздух.
Уже несколько дней шли приготовления к радостному празднику «Пасха». По традиции всё начиналось с уборки дома: до блеска перемывались полы, протиралась мебель и утварь до вазочек и узорчатых вышитых салфеточек, перетрясались постели, платья и одежды, тщательно чистилось столовое серебро, иконы, лампады. Надя знала, что ей сшили к празднику новое красивое платье из тонкой розовой шерсти и атласа, и очень хотелось скорее его надеть. Вчера она закончила подарок маме – шитьё бархатной туфельки для часов; сейчас она достала её и показала бабушке.
– Маме твоей понравится, да и часы будут всегда на месте…
Бабушка прижала ее к себе:
– Какая же умница моя внученька.
Она знала и понимала её лучше родителей. Ей нравилась пытливость, старательность и неуёмная работоспособность внучки. Она первая заметила, что всё интересовало это маленькое, растущее рядом существо, и любое проявление поиска в этой маленькой жизни радовало и придавало новые силы и ей самой. Глядя на неё, она как бы сама проживала вновь своё детство и видела себя со стороны, глубоко ощущая каждый час.
– Бабушка, мы пойдём сегодня к реке?
– Нет, милая, дел много. Попроси папу, и сразу после завтрака вместе с Лёней и идите.
– Бабушка, пока они встанут да позавтракают,… я лучше пойду с тобой в церковь.
– Хорошо, Наденька, повяжи тёплый платочек на голову.
Бабушка, уже готовая к выходу, помогла внучке накинуть легкое пальто и обе через парадное крыльцо вышли на улицу.
Легкий весенний ветерок еще напоминал о минувшей прохладе, но утреннее солнце, капель и отражения домов и деревьев в широких прозрачных лужицах победно укреплял торжество будущего тепла. Воздух прохладный и сочный был особенно приятен.