Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)
Шрифт:
2. Все мероприятия правительства направлены на защиту прав и жизни всего населения от грубого произвола советской власти также как и на защиту страны от вражеских посягательств.
3. Правительство будет решительно пресекать самочинные аресты, обыски и тем более убийства, поощряемые ранее советской властью.
4. Для упорядочения жизни в городах и селениях будет возобновлена работа в органах местного самоуправления.
5. Реквизиция имущества, денег, продуктов у гражданского населения впредь не допускается.
6. Ввиду надвинувшегося на центральные губернии голода все ограничения советской власти при продаже и покупке
7. При первой возможности правительство будет стремиться к снятию военного положения и к широкой амнистии всех, кто по недоразумению примкнул к изменникам родины – большевистским главарям.
8. Правительство ни в коем случае не стремится к ограничению прав народа. Правительство защищает родину и свободу от произвола и царившего в дни правления советской власти насилия.
9. Правительство напоминает всем, что защита родины и свободы есть прямая обязанность и долг каждого гражданина.
Помимо этого сохранились также агитационные призывы Правительства, которые были совершенно справедливыми:
«Граждане! События настоящих дней заставляют всех любящих родину, русский народ и истинных защитников свободы подняться с оружием в руках против советской власти и свергнуть насильников, прикрывающих свои гнусные деяния именем народа…
Народные комиссары вызвали братоубийственную войну, посылая отряды Красной гвардии и латышей отнимать у крестьян хлеб… Народные комиссары арестовывают и расстреливают рабочих, не согласных с их политикой, подтасовывают выборы и душат все гражданские свободы…
Прогнав советскую власть, мы прогоним вместе с ними гражданскую войну и снова обретем былую силу и мощь…»
Выступление было успешным, и 8 июля 1918 года город был практически без жертв захвачен восставшими. Большевистская ставка арестована. Организаторами восстания были мобилизованы все бывшие офицеры, а также привлечены добровольцы из среды населения.
Удалось обезоружить «карательную» роту Красной армии на Успенской улице и вооружить добровольцев.
Среди добровольцев было много молодежи, интеллигенции, среднего класса, рабочих и почти вся еврейская местная община.
В Красной книге ВЧК осталась запись показаний председателя еврейской общины Айзика Либстера:
«…ко мне зашла сильно взволнованная жена еврея, агента уголовной милиции Горбарского, и просила меня, как главу общины, посодействовать освобождению мужа…Я обратился к Алексею Жадину, которого знал раньше…Он согласился отпустить Горбарского, после того, как я за него поручился… Потом пришли представители от еврейской молодежи Союза сионистов и мы вместе пошли к офицеру Петрову просить дать оружие для защиты еврейских кварталов от возможных погромов. Сначала Петров сказал, что восставшие сами охраняют порядок… Но, когда мы настояли, дал 20 винтовок и патроны…»
Отношение населения к восставшим было сочувственным: торговцы снабжали их продуктами, пряниками и бутербродами.
В городе был отслужен молебен об освобождении от большевиков.
Вскоре были сформированы два отряда, которые после захвата власти в городе были направлены в Навашино на судостроительные верфи Коломенских заводов и в город Ковров.
По несчастливой случайности восстание не получило должной поддержки
в близлежащих районах, выступление которых предполагалось одновременным. Срочно мобилизованные превосходящие силы большевиков из Владимирского ЧК и Красной армии заставили основную часть восставших покинуть город. Командующий полковник Сахаров получил ранение в руку, но благополучно был вывезен из города.В Красной книге ВЧК можно подробно ознакомиться с показаниями привлеченных чекистами свидетелей этих событий, постановлением о привлечении к суду и приговором революционного трибунала.
Все показания, несмотря на то, что каждый старался отвести от себя обвинения, достаточно откровенные, честные и несут достоверную картину подъема духа восставших и сожаления, что понадеялись на «авось». Картина настоящей русской действительности, как и во все времена – жестокость власти осталась мерилом справедливости: в основном досталось добровольцам, которые не покинули город. Имели место и откровенные предательства.
Приговор трибунала отражает то жестокое время:
– Николая Сахарова, Николая Григорьева, Алексея Жадина, Николая Петрова, Василия Рожкова, Петра Добролюбова, Зимоглядова, Николая Гвоздева, Алексея Мяздрикова, Бориса Русакова, Николая Гайковича, Валентина Моисеева, Сергея Орлова, Зотова и Николая Фировского – объявить врагами народа и по обнаружению их места нахождения расстрелять,
– Пантелеймона Первова, Дмитрия Глазкова, Федора Добровольского, Николая Рудакова, Бориса Бородулина, Михаила Крякова, Василия и Николая Михайловича Григорьевых, Петра Перлова, Алексея Деева, Константина Лебедева, Аркадия Рудакова, Александра Новоселова, Константина Булгакова – заключить в военно-коцентрационный лагерь,
– Шишко Степана, Завулонова и Кравченко (Последние двое из числа руководства новой власти, перешедшие на сторону восставших, были расстреляны сразу после подавления восстания) – объявить врагами народа и расстрелять,
– епископа Митрофана признать виновным, но из-за преклонных лет от наказания освободить, лишив права проживания в городе и в городском уезде. Монастырь, как очаг контрреволюционных сил, закрыть.
Далее наказания незначительные, в основном назидательные и имущественные в виде штрафов.
По инициативе Троцкого в городах, где были подавлены подобные восстания против большевиков, были созданы концентрационные лагеря с лишением свободы и обязательными общественными работами.
Так что в этом вопросе Лев Давидович задолго до нацизма применил «смелые» новаторские находки.
В Спасском монастыре находился такой концентрационный лагерь до июня 1922 года, когда он был передан Уездному здравотделу.
Как трудно сказать о том, что Маяковский хотел выразить достаточно просто «Что такое хорошо, что такое плохо?…»
Наверно, Лев Давидович имел собственную позицию по этому поводу,…скорее он думал больше о первом…
Когда человеку невмоготу терпеть надругательства, наблюдать окружающий разврат и беззаконие, как «Реквием» перед ним всплывают самые важные сомнения Шекспира:
– Быть или не быть?…
Только испытания рождают сильных людей…
Концентрационные лагеря были призваны сломить волю человека.
Прошедший все это Шаламов подчеркивал, что животное не может долго вынести насилия и только человеку с несгибаемой волей подвластно все…