Заросли

– Ее целуй! – указала Зинаида Дмитриевна на Наташу. – Это она придумала.

– Им жить, а я за них думать должна, – солидно проговорила Наташа, блестя глазами.

– Ну, Наташка! Ну, гений! Да я тебя исцелую всю! – Алеша поцеловал сестру в щеку.

– Алексей! – строго сказал Василий Гаврилович. – Пора бы и успокоиться! Что ты, как мальчишка, мечешься!

– Все, папа, все!.. Просто день беспокойный выдался! – нервно засмеялся Алеша и сел на свое место рядом со Светой. «Что-то я действительно распрыгался!» – подумал он.

– Теперь давайте свадьбу обсудим… Большую собрать, видно, не успеем… – снова заговорила Зинаида Дмитриевна, но Алеша перебил ее.

– Какая свадьба! Соберемся вот мы, – обвел он комнату рукой, – посидим, вот и вся свадьба!

– А Светины родители, подруги, родственники?

– У меня никого нет, – тихо улыбнулась Света.

– Родителей и родственников у нее нет, а подруги перебьются, – сказал Алеша.

– А мать? – не удержалась Галя, вспомнив, что Света говорила, что в Сочи ей командировку мать организовала.

– У нее нет матери, – быстро взглянул на сестру Алеша. – Была! Давно!

Галя поняла, что что-то случилось, раз возникла такая неожиданная свадьба. Ведь в Сочи и намека на нее не было. Когда все в порядке, такие свадьбы не бывают. Но расспрашивать не стала, поняла по тону Алеши, что делать этого не следует.

– Ну, раз так, то я не знаю… – растерянно посмотрела Зинаида Дмитриевна на Василия Гавриловича.

– Что ж тут знать, – сказал он. – Сами-то собираться все равно будем: и поздравим, и выпьем за их счастье!.. Как я понимаю, у жениха костюма нет, а у невесты – ни фаты, ни платья… Кольца, думаю, тоже не приготовлены… Значит, приобретать надо! – Он взглянул на часы. – Время бежит… В костюме ты, в том, в новом, сойдешь за жениха, – обернулся Василий Гаврилович к сыну, – а невесте приобретать надо фату с платьем…

– Мы думали… так… – проговорила Света.

– Зачем так… Свадьба так свадьба! Как у людей! Сейчас пойдете кольца покупать… Заглянете в прокат. Может, там фата с платьем подходящие есть. А если нет, покупайте!

– А деньги? – спросил Алеша.

Василий Гаврилович выложил на стол приготовленные деньги.

– Тут пятьсот… Кольца сейчас дорогие… Не шикуйте сильно! Смотрите, чтоб на платье хватило… Идите прямо сейчас, а то время бежит… А вы, – Василий Гаврилович взглянул поочередно на дочерей, – берите сумки – и в елисеевский магазин. Колбаса, мясо, сыр – ваша забота! А мы с матерью за шампанским и другими продуктами… Все – разошлись! – поднялся Василий Гаврилович.

Вернулись Алеша со Светой радостные. Все купили! Особенно нравились кольца. Они их по пути домой тысячу раз примеряли, прикладывали рука к руке, любовались, радовались. Света улыбалась, прижималась с нежностью к Алеше. Ей очень хотелось убедить себя, что будущее лучше, чем прошлое.

– Почему ты в квартире замираешь вся? – спросил Алеша весело, когда вышли из метро и направились к дому мимо скверика. – Видишь, какие у меня родители замечательные! Видела, как придумали здорово! Они тебя полюбят, увидишь. И сестры хорошие… Вот только Галя… – поморщился Алеша, вспомнив о Володине. – У нее ведь жених в армии служит. Хороший парень! А она…

– Ты не ругай ее больше, – сказала Света. – Тот… кому хочешь голову вскружит… Не вини ее…

Отец с матерью были уже дома, они ходили в ближний гастроном. А сестры еще не приехали. В елисеевском очередь, но и купить что-нибудь всегда можно.

Свету сразу же заставили примерить платье, фату. Она освоилась, не опускала больше смущенно глаза. Надела платье и фату в комнате сестер и вышла. Мать обрадовалась, заулыбалась, глядя на нее, и отец одобрительно качнул головой. Невеста была хороша! Василий Гаврилович и Зинаида Дмитриевна свыкались потихоньку с мыслью, что эта девушка станет их снохой, и впервые смотрели на нее без предубеждения. «Хороша! – любовался Василий Гаврилович. – Молодец сын!.. Сирота! Значит, не будет сильно выкобениваться… Пусть женятся! Пусть!»

И Зинаида Дмитриевна любовалась-приговаривала, расправляя складки у фаты:

– Идет тебе как. Свет, в платье подвенечном. Хорошо как!

Света засмеялась радостно, всхлипнула вдруг и поцеловала Зинаиду Дмитриевну:

– Спасибо вам… мама!

Василий Гаврилович кашлянул и отвернулся. Защекотало в носу: понравились ему слова Светы.

Пришли сестры. Тоже стали вертеть Свету, осматривать, похваливать. Уговорили одеться и Алешу. Кольца надели, заставили под руку пройтись по комнате. Алеша со Светой покорно подчинялись. Ходили туда-сюда, слушали с улыбками восхищенные возгласы. Хороши оба! Ой, как хороши!

Повеселела и Галя, но не блестели глаза, как у Наташи. Младшая сестра радовалась по-настоящему, обнимала Свету, клевала в щеку.

За ужином обсуждали предстоящий день. Василий Гаврилович договорился с приятелем, у которого был «Запорожец», что он отвезет их в коломенскую деревню. Потом успокоились, разошлись по комнатам: девчата, трое, в одной. Свете раскладушку поставили, а родители с Алешей, как обычно, в другой. Алеша спал в раскладном кресле. Василий Гаврилович с облегчением выдохнул, подмигнул сыну:

– Кажется, все предусмотрели! И взялся за газету «Вечерняя Москва», которую вынул из ящика, когда возвращались из гастронома.

– Ложился бы, – проворчала Зинаида Дмитриевна. – Без газеты не может!

– Не ворчи! Высплюсь! «Время» пропустил, хоть газету посмотрю!

– Высплюсь! – передразнила Зинаида Дмитриевна. – Опять снотворное глотать будешь!

Василий Гаврилович развернул газету, и из нее выпал на пол толстый конверт. Он поднял его, прочитал и сказал:

– Гале из армии… Пойду обрадую, – поднялся он. – А то она переживала все. И сегодня весь день смурная ходила… – Василий Гаврилович постучал к девчатам, вошел. У них горела лампа на тумбочке. Розовый свет от абажура мягко окутывал комнату. Девчата в постелях, но не спали.

– Ну, Галя, пляши! Дождалась!.. Видишь, пухлый какой! Целую поэму, видно, написал… – сказал Василий Гаврилович и вышел из спальни дочерей, бормоча про себя. – Ну и денек сегодня!

Галя взяла конверт. Он задрожал в ее руке. Сердце заколотилось бурно, виновато, но тут же застучало испуганно. Почерк на конверте был не Егоркина, хотя стояли цифры полевой почты. Галя, торопясь, разорвала и вытащила нераспечатанный конверт, подписанный ее рукой, и листок. Она лежала под одеялом, опиралась на локоть. Почерк на листе был четкий, ровный.

«Здравствуйте, незнакомая мне девушка Галя! Я долго колебался, писать это письмо или не писать. И все-таки решил, что написать нужно. Не для того даже, чтобы помочь Вашему горю или хотя бы чуточку облегчить его. Ни помочь, ни облегчить я не смогу… – Галя остановилась: горю? Какому горю? Откуда он знает об Аркаше? И кто он? Она схватила конверт, но подпись на нем была неразборчива. Галя стала читать дальше: – Извините, я не представился. Зовут меня Константином Никифоровым. Я с гордостью назвал бы себя другом Ивана Егоркина, но сделать этого я не могу: знал его всего несколько дней… Вам теперь уже сообщили, что погиб Иван геройской смертью…» – Галя повернулась с листком в руке к стене, чтобы Света с Наташей не видели ее лица.