Засада под облаками

– Это не главное. Кто их оба-два разом-то увидит? Да и документов у нас все равно нет. А захотите покататься - я к вашим услугам. Мне это дело - в удовольствие.

Мы так и думали. На это и рассчитывали.

Глава XII

Шантаж Бонифация

Наш план состоял в том, чтобы незаметно зафиксировать на видеопленку весь процесс преступной деятельности группы Бабая и представить эти неопровержимые доказательства нашим правоохранительным органам в лице их славного представителя - нашего папочки.

Нам, конечно, за это дело влетит. Но мы успокаивали себя тем, что Вадику и его команде влетит еще больше…

На следующий день состоялась генеральная репетиция спектакля под руководством великого Бонифация. На ней присутствовал весь педагогический коллектив нашей школы и даже родительский комитет в полном составе.

Успех был оглушителен! Мне даже вручили букет цветов. От девочек нашего класса. Цветы были экзотические. Они набрали их на подоконниках в учительской.

– Да, - растроганно сказал директор школы, - это глубоко символично, что вторая четверть нынешнего учебного года откроется таким знаменательным событием. Всем спасибо. Все свободны.

Вскоре родная школа опустела. Все разошлись. Только шныряла где-то по темным углам Чучундра.

Мы еще немного подождали, а когда в школе остался лишь утомленный славой и предстоящими гастролями по столицам Европы режиссер Бонифаций, я тихо приоткрыл дверь учительской и застыл на ее пороге, как неумолимый призрак.

В учительской было сумрачно, за окнами синел осенний вечер. Тихо мерцал экран телевизора, на котором Бонифаций просматривал запись генеральной репетиции. На подоконниках щетинились в горшках обрезки цветочных стеблей.

Бонифаций застыл в кресле напротив экрана и тихо вздыхал, полный затаенного восторга.

Я тоже вздохнул. Он обернулся.

– Это ты, Дима?
– голос его был полон нежности. И благодарности.
– Вот видишь, Дима, как я был прав. У тебя определенно актерское призвание.

Как и у Бонифация - режиссерское. Во всяком случае, постановки ему удавались гораздо лучше, чем преподавание. И теперь настал его звездный час!…

Я кашлянул.

– Что такое?
– встревожился Бонифаций.

Я не ответил ни слова. Только изобразил на лице старательное желание понять его вопрос. Будто я стоял у доски с невыученным уроком.

– Что случилось, Дима?
– Бонифаций вскочил так, что кресло отъехало в угол комнаты и ударилось о столик, на котором стоял заросший водорослями аквариум, - рыбки брызнули по сторонам и затаились.

– Говорите погромче, Игорь Зиновьевич, - грустно попросил я.
– Я, кажется, начинаю глохнуть. Уши болят.

– За три дня до премьеры?
– руки Бонифация взлетели вверх и бессильно упали вдоль тела.

Тут вошел Алешка, в зимней шапке с опущенными ушами. Он ничего не сказал. Только развел руки и приложил их к ушам. Не к своим, естественно, а к шапкиным.

Ноги Бонифация подкосились, и он рухнул бы в кресло, но оно оказалось в дальнем углу. Поэтому Бонифаций рухнул на пол и схватился за голову.

– Это катастрофа!
– прошептал он.

– Не очень большая, - мы стали его утешать.
– В нашем доме хороший ушной врач…

– Оториноларинголог, - с надеждой выговорил режиссер трудное слово.

– Да… Он очень, очень хороший врач. Он вылечит нас за один сеанс. Но… Это частный врач.

– Понимаю!
– радостно вскочил на ноги Бонифаций и зашарил в карманах.
– Вам нужны деньги! Я пойду на эту жертву ради искусства.

– Он не деньгами берет.

– А чем?
– насторожился Бонифаций.
– Надеюсь, не отличными оценками для своего ребенка?

– Ему нужна на время ваша видеокамера с чистой кассетой, - твердо сказал я, поставив первое условие.

Глаза Бонифация стали совершенно круглыми, буйные кудряшки встали дыбом. Он был грозен!

– Это шантаж!
– зловеще прошипел он.
– Вымогательство. Гнусное притом! Вы спекулируете на моих лучших чувствах!…

– Говорите погромче, Игорь Зиновьевич, - вежливо попросил я.
– Мы очень плохо слышим.

– Особенно когда нас обзывают, - добавил Алешка, схватившись за шапкины уши.

– Не ожидал!
– Бонифаций зашагал по комнате, то воздымая руки к потолку, то хватаясь за голову.
– От вас никак не ожидал. Папа у вас - полковник. С преступностью борется…

– Он мышей боится, - сказал Алешка.

Бонифаций остановился, будто споткнулся.

– А при чем здесь мыши?
– подозрительно спросил он.

– А при чем здесь полковник?
– спросил я.
– Ближе к делу, Игорь Зиновьевич.

– Но вы же могли просто попросить у меня камеру, на время. Без всяких угроз…

– И вы бы дали, да?

Бонифаций немного подумал и все-таки признал правоту наших сомнений.

– К тому же, - приступил я ко второй цели, - это еще не все.

– Ага, - Бонифаций заметно успокоился, понял, что попал в жесткие руки и придется уступить.
– Сейчас вы еще объявите, что заложили в раздевалке или в буфете взрывное устройство, не так ли?

– Не так. Не так все просто. Мы дадим вам небольшой сценарий, и вы запишете на магнитофон его исполнение. Силами вашей актерской труппы.

– Ничего не понимаю, - признался загнанный в угол бедняга Бонифаций.
– Но, надеюсь, это никак не связано с какими-то противоправными действиями?

– Скорее наоборот, - успокоил его я.

– Ах вот как?
– кажется, он начал о чем-то немного догадываться, но предпочел не разбираться в этих догадках до конца. Чтобы не стать соучастником.
– Что ж, я к вашим услугам.

Он объяснил нам, как пользоваться камерой, дал чистую кассету и с облегчением выпроводил из учительской. Даже забыв вытащить из камеры кассету со спектаклем «Дурацкое счастье».

За дверью мы перевели дыхание, ухмыльнулись друг другу, но тут опять возник неутомимый Бонифаций и сказал Алешке словами известных героев:

– А вас, Алексей, я попрошу остаться. У меня есть для вас маленькое, но ответственное поручение.

Я не стал дожидаться, когда и для меня найдется поручение, и побыстрее спустился вниз. Когда пришел Алешка и отдал мне камеру, я спросил: