Зашифрованные маршруты

–  Кто вы?
– закричал Самоволин.
– Остановитесь!

Не оборачиваясь, урод шагал как ни в чем не бывало. Опомнившись, Самоволин подскочил к завалинке, поднял доску, выхватил оттуда ружье.

–  Стой! Стрелять буду!

Урод не прибавил шагу. Старик пробежал за ним метров десять, запыхался, затем выхватил из кармана патрон, зарядил.

–  Стой! Последний раз говорю!

Человек молча уходил. И уже растворялся в сумерках, когда Казимир, не целясь, нажал спусковой крючок. Выстрел не прозвучал. Казимир взвел второй раз курок. И опять только легкий металлический щелчок. А человек раскатисто захохотал, затряслась конская голова. Самоволин спрятался за камень. От бессилия его забила нервная дрожь.

По кустам он пробрался к старой церкви. Через потайную дверь поднялся по скрипучим ступеням на колокольню. Он пытался увидеть ночного пришельца, но тайга уже поглотила его. И тогда старый бакенщик решил напугать негодяя. Он схватился за толстую веревку, раскачал тяжелый язык и стал бить в старинную медь. Гулкие удары поплыли по лунным дорожкам реки. Их за много километров услышала команда «Таежницы». Федор Иванович понял: что-то случилось у Казимира. И дал команду полный вперед. Но старая баржа преодолела разделяющее их расстояние только к утру.

До рассвета Самоволии просидел на башне, кутаясь в солдатскую шинель. Никаких примет грабителя он не запомнил. Твердил одно - лошадиная голова. В домике пришелец все перерыл. У порога валялась тетрадь, в которую Казимир записывал свойства лечебных трав. Из тетради был вырван только последний голубоватый лист, где старик когда-то записал имена Петьки Жмыхина и Тани Котельниковой. Секрет «конской головы» Федор Иванович разгадал. Недалеко от звериной тропы, идущей к водоразделу, Любина мама нашла старую шапку Самоволина, туго набитую травой. Чтобы изменить очертания лица и рост, ночной грабитель привязал ее сверху на свою голову.

Прибыв в экспедицию, Федор Иванович рассказал обо всем Колесникову. Тот повел себя очень странно, как показалось старому капитану. В первую очередь он попросил Федора Ивановича никому, «даже господу богу», ничего не рассказывать, а потом как-то неуверенно пообещал сообщить «кому надо». И тут же подарил капитану баржи свой сигнальный пятизарядный пистолетик. Федору Ивановичу от подарка стало еще хуже, и он подумал: «Хорошо, что я не сообщил ему о документах, которые у Тани и Петьки». Он написал ребятам записку и вложил ее в Петькины брюки. Капитан был уверен, что ребята успели выполнить его просьбу.

–  Вот слушай, Таня, что я думаю. Человек, который украл документы, ловушку мою не заметил, иначе пустую папку брать бы не стал. Он не подозревал, что мы знали о пропаже! Он работает в нашей экспедиции. И еще: среди тех, кто ушел с караваном, его нет. Ему известно, что милиция заинтересовалась Рыжим, и он решил, что все теперь будут валить на Рыжего. И, может, сейчас он прячется поблизости, а когда геологи вернутся, выйдет как ни в чем не бывало. Он ждал, когда мы уйдем, поэтому Житуха и дрожала.

Радиограмма из Токио:

Проверил третий раз: сообщники резидента группы «Аква» вербовались непосредственно на местах работы экспедиции. Сколько их и кто они, здесь в Токио не знают. Желаю успеха в намеченной операции.

Авдеев

Глава 10

Наступили холода. Солнце теперь в зенит не заходило, а прокрадывалось по волнистому горизонту и спешило спрятаться за могучий хребет. Геологи оставили палатки, спали в штабе и на кухне. На ночь протапливали печи. Никаких событий в геологопартии не произошло, если не считать радиограммы, переданной из города. Сообщили, что Челпанов сознался в ограблении и убийстве Василия Жухова. Желтый полосатый бланк с текстом Иван Иванович прикрепил к двери штаба. Геологи, приходившие из других партий, читали радиограмму.

Наконец-то появился Гарновский. На стойбище он въехал на белой лошади в окружении рабочих-буровиков из соседней партии. В седле сидел неуклюже, боялся свалиться и постоянно хватался за гриву. Слезть ему помог Колесников. И они обнялись. Петька заметил, что ростом они совершенно одинаковые и даже на лицо похожи, как братья.

–  Ребятки, вы здесь?
– Гарновский подошел к костру, пожал руку Петьке и Тане и сел рядом с ними на бревно.

О работе он никого не спрашивал. Выпил кружку чаю и пошел с Вячеславом Валентиновичем в радиорубку устраиваться на ночлег. Гарновский проходил мимо Житухи, хотел ее погладить, но дотронуться не успел. Лошадь захрапела, вздыбилась, сверкнули подковы. Колесников едва успел отдернуть своего друга.

–  С чего она, Георгий Николаевич, на вас взъярилась?

–  В берлогу сегодня свалился недалеко от Шалаганова, видать, медвежьим духом от меня пахнуло.

Утром над стойбищем появился вертолет. От его гула подрагивали макушки оголенных берез, с лиственниц летела желтая хвоя. В штабе задребезжало оконное стекло. Разбуженные шумом Петька и Таня вылезли из теплых мешков, вышли на улицу. В воздухе висела серебристая бескрылая стрекоза. Упругие струи разносили дымящиеся головешки костра.

Житуха приняла вертолет за летающего зверя и спрятала голову в заиндевелый куст. Вертолет, словно ветром, отнесло в сторону, и он тотчас взлетел выше. Развернулся и повис точно над центром поляны. Лопасти винта замелькали реже, вертолет стал снижаться. Ветер разметал у Тани волосы.

–  Уйдите!
– крикнул откуда-то Иван Иванович.

Петька с Таней ушли за радиорубку. Житуха, по-кошачьи оттолкнувшись сразу четырьмя ногами, прыгнула к ним.

Двигатель хлюпнул последний раз, и от тишины зазвенело в ушах. Житуха выглянула из-за угла, посмотрела на серебристое чудище и вышла из укрытия. За ней появились Петька с Таней. На маленькой дверце «стрекозы» увидели надпись: «Северная экспедиция». В стеклянной кабине сидели летчик и мужчина с черной бородой.

Прибывшие легко спрыгнули на землю. Первым к ним подошел Додоев. Обнялся с бородачом, прижался к нему щекой.

–  Здравствуй, Анатолий Васильевич. На хитрой птице ты прилетел. Совсем крыльев нет, а летит очень шибко.

–  В Москве птицу выпросили, наша теперь будет. В Сибири пока у нас первых.

Черные цыганские глаза бородача стрельнули в сторону Петьки и Тани. Ивану Ивановичу он подал зеленый футлярчик.

–  Очки тебе, старина, привез, а то в чужих-то, не видишь ничего.

–  Спасибо. Уважил, Анатолий Васильевич.

Бородач подошел к Петьке с Таней. Приятно улыбнулся, протянул руку Тане:

–  Анатолий Васильевич Сидоров, начальник экспедиции.

Петьку он просто обнял, легонько шлепнул по спине и крикнул летчику:

–  Саша, подай сюда кое-что.

Стоящие вокруг геологи, по-видимому, знали, что обозначает «кое-что». Они заулыбались. Летчик Саша, как фокусник, выкинул из вертолета мягкий брезентовый тюк. Он упал к ногам ребят и развалился. Иван Иванович ахнул. На брезентовом коврике очутилась груда белоснежного меха. Анатолий Васильевич запустил в нее смуглые руки, разворошил, выдернул меховую белую куртку, такую же шапку, рукавицы и унты. С поклоном, как подают хлеб-соль, преподнес Тане.