Зашифрованные маршруты
Шрифт:
Таня пролезла в лабиринт, Петька подал ей туда стрелы, лук, капкан, котелок. Шурка схватился за мешок с мясом. Вислоухий засмеялся.
– Да вы сначала там осмотритесь. Ориентировку наведите. Потом факелов наделаем, и все туда полезем. Ночевать-то все равно здесь наверху будем.
– Вислоухий наклонился к лазу, посмотрел в темноту: - Осмотритесь и вылазьте.
Он опять оперся на качающуюся глыбу и встал. Из лабиринта не ответили. Там Шурка о чем-то уже спорил с Петькой.
Вислоухий видел, что Тимке тоже не терпится залезть в лабиринт.
– Слазь на секундочку и котелок обратно выкини, а я
Тимка быстро развязал мешок, сунул за пазуху несколько кусочков копченой козлятины и юркнул в узкое жерло лабиринта.
– Эй, кто там свет застил!
Звук был рокочущий, но Тимка узнал Шуркин голос.
– Тимка, ты?
– спросила Таня.
– Я.
– Ползи сюда, здесь как будто озеро.
– Сейчас.
Но не пролез Тимка и трех метров, как сзади что-то загрохотало. Дрогнул каменный потолок, и наступила тьма.
– Тимка! Тимка! Тебя придавило?
– Живой я.
Он, как ящерица, подполз к ребятам.
– Где вы?
– Рядом мы.
Петькины руки прикоснулись к Тимке.
– Что там, Тимка?
– Вислоухий кажется, завалил вход.
– А-а-а!
– закричал Шурка, - мамочка! Пропадем мы теперь!
– Не ори ты, трус Подметкинский!
– рявкнул Тимка.
– Может, он камень нечаянно задел, и самого, может, в лепешку раздавило.
Поползли обратно. Выход был плотно закрыт скальной глыбой.
– Дядя!
– закричал Петька, - ты живой?
Прислушались. Глухо донеслось:
– Я-то живой. А вы, стервы, сдыхайте теперь там. Считали меня дураком. Думали, что я сдамся в милицию!
– Бандит раскатисто захохотал.
– Ты же, Вислоухий, от голоду подохнешь.
– До Жаргино мне хватит. А там со старичком Костоедовым что-нибудь придумаем. Сюда с ним прогуляемся. Косточки ваши посмотрим. Золотишко приберем.
– Мы же тебе жизнь спасли. Ты же клялся.
– Клянутся господу богу…
– Выпусти. А иначе мы с тобой рассчитаемся, тогда не пожалеем тебя, - прокричала Таня.
Бандит загоготал:
– Где же вы со мной рассчитаетесь?
– За нами группа чекистов и солдат идет, - не совсем уверенно сказал Петька.
– Заливай кому-нибудь другому. А я знаю. Шурка - хлопец доверчивый, все мне доложил. Мы с Прокопием Костоедовым поставим тебе, Шурка, пудовую свечку в церкви, за помин твоей души.
– Откопай, все равно заблудишься без нас.
Не заблужусь, Тимофей, как тебя по батюшке. Не заблужусь. Карта берестяночка-то у меня.
Петька ощупал пояс. Под намотанными веревками Костоедовской карты не было.
– Фашист проклятый, ночью обшарил.
– Прощевайте!
Ребята услышали удаляющиеся шаги.
РАДИОШИФРОГРАММА. ЦЕНТРУ (срочно).
В квадрате В-39-И в указанное время никаких самолетов не появлялось. Приказ о «зеленой улице» отменил.
Крупинцев
Петька с Тимкой попытались откопаться. Но кругом нащупывался сплошной гранит - многотонная глыба осела плотно.
Ребята собрали в темноте стрелы, лук, капкан, нашли укатившийся котелок и полезли обратно. Осторожно сползли с уступчика.
– Тимка, дальше не иди, там озеро, - предупредил Петька.
Сели на корточки, потрясенные подлостью Вислоухого.
Послышался
плач.– Таня, ты, почему плачешь?
– спросил Петька.
– Это не я, это Шурка Подметкин плачет.
Шурка заплакал сильней.
– Перестань хныкать, доносчик!
– закричал резко Петька.
– Не доносчик я! Я нечаянно рассказал. Не доносчик!
Шуркин рыдающий голос отражался от каменных сводов и тонул где-то в узких щелях.
Таня в темноте нашла Шурку, положила руку на плечо:
– Не плачь. Лучше думай, как отсюда выбраться.
Глава 20
– Тимка, зажигалка у тебя?
– У меня.
– Давай посмотрим, может, где-нибудь трещину найдем, выберемся.
Тимка зашуршал одеждой, запахло копченым.
– Осматривайтесь, - сказал Тимка и крутанул рубчатое колесико. Слабый огонек бросил на воду легкие тени ребят. Озеро походило на лужу. Но чувствовалась большая глубина, как в колодце. Никаких коридоров не было. Они рухнули от землетрясения. За колодцем в углу виднелась широкая горизонтальная щель. Но очень узкая. Не выше полметра. С потолка этой щели до ее низа свешивались острые известковые сосули. При мерцающем огоньке щель походила на зубатую пасть чудовища, ползущего к воде.
Тимка погасил зажигалку. Зашептался о чем-то с Петькой.
Ребятам оставалось испробовать только одно. В темноте обойти бездонный колодец и лезть в зубатую щель.
Таня сидела тихо и сама боялась своих мыслей. «А если… если зубатый коридор тоже где-то обвалился или вообще не имеет выхода. Тогда что?»
Боялась ли Таня смерти? Наверное, нет. Но ей хотелось, чтобы всегда жили Петька, Шурка Подметкин и Тимка. Чтобы они, когда кончится война, ходили в школу и чтоб у Шурки и у Тимки всегда были цветные карандаши, а у Петьки акварельные краски и готовальня, чтобы чертить карты. Сама Таня мечтала о голубой шелковой ленте, чтоб в школу ходить с бантами. В начале войны мама ей обещала: «Разобьем фашистов, приду с фронта и целых три метра куплю тебе, каких только захочешь». Таня всхлипнула. Теперь мама никогда не придет с фронта.
– Опять там кто-то разнюнился, - громко сказал Тимка.
– Не бойтесь, выберемся отсюда за милую душу. Я вчера второй, лаз в этот лабиринт нашел. Только не здесь, а там, где упала зеленая скала. Вы не дали мне вчера говорить, кричать стали.
Таня сначала подумала, что Тимка успокаивает, и специально сейчас сочинил про второй вход. Но Тимка совершенно серьезно подтвердил, что вчера он обнаружил еще один вход в лабиринт. В стене ущелья он нашел свежую трещину. Пролез в нее очень далеко и попал в какой-то старый коридор. Низ коридора шел острыми волнами, а в изломах был залит водой.
– Почему ты думаешь, что трещина сюда идет? Может, мимо?
– Мимо не может. Еще отец мне говорил, что все трещины в горах к слабине тянутся. И трещина та, наверняка, где-нибудь с этим зубатым коридором встречается.
Тимкины слова немного успокоили. Зашевелился Шурка, встал на ноги Петька. А Таня вдруг захотела есть, она пошмыгала носом и спросила:
– Тимка, это от тебя, что ли, копченым пахнет?
– От меня, - ответил бодро Тимка.
– Я, как по лез сюда, по кусочку всем захватил. Вот они на камнях лежат.