Заставь богов смеяться

Горечь, прозвучавшая в словах Смита, отозвалась короткой вспышкой боли в душе, и Эмили поторопилась опустить взгляд. В памяти возник Патрик с широкой улыбкой на загорелом лице — таким он был во время их морских прогулок, таким она запомнила его — открытым, немного бесшабашным и удивительно добрым малым.

— Мне жаль… — едва слышно проговорила Эмили. — Он … Он обладал огромным, чистым сердцем…

Перед внутренним взором вновь появился Патрик, но теперь он уже хмурился, разгоняя ее обидчиков, а затем, словно картинки в калейдоскопе, замелькали и другие воспоминания: Патрик, провожающий ее до детского лагеря, Патрик, с самым серьезным видом выслушивающий ее наивные умозаключения, Патрик, подаривший кусочек свободы, в тот момент, когда она задыхалась в тисках… Патрик…

Горло почему-то сдавило, и она замолчала, не в силах продолжать. Это было странно, нелогично, но новость о смерти человека, о котором она постаралась забыть на многие годы, действительно причинила боль. Видимо, Патрик Смит значил для нее больше, чем хотелось бы.

«Он искал меня в память о брате», — решила Эмили, и эта мысль принесла неожиданное облегчение. Эмили легко приняла такой мотив в качестве объяснения. Сразу же Смит из опасного противника, покушающегося на спокойствие ее маленького мирка, превратился в… человека, которому можно доверять. Не безоговорочно, конечно же. Настороженность, сквозившая в ее движениях и словах, ушла, уступив место чему-то другому, что сама Эмили приняла за сочувствие.

— Как это произошло? — Ее ладонь слегка сжала плечо Смита.

Тот бросил косой взгляд на ее руку на своем плече, и его лицо смягчилось.

— Несчастный случай. Пять лет назад, — заметив немой вопрос в глазах, он нехотя продолжил: — Пожар. Все случилось слишком быстро. Я не успел…

Отстранившись от нее, он резко замолчал, ненамеренный продолжать. Опустив голову, так что челка мокрыми прядями упала на лицо, скрыв глубокую складку на лбу, Смит хмуро о чем-то задумался.

От нее не укрылось, как он неосознанно коснулся запястья левой руки — таким жестом она и сама часто дотрагивалась до своего плетеного шнурка. Это импульсивное движение, словно попытка удержаться на плаву, не дать затянуть себя в трясину, было знакомо. Неужели его рука была травмирована тогда?

«Он и я… Мы ведь похожи…» — эта мысль уже не первый раз закрадывалась в голову, но именно сейчас она оформилась окончательно.

В душе вспыхнуло теплое чувство родства, которое инстинктивно испытаешь к человеку, схожему тебе по духу.

Положив ладонь на обнаженную грудь Смита, она спокойно произнесла:

— Я уверена, ты сделал все, что смог.

Тот вскинул на глаза, и у нее перехватило дыхание от его взгляда — столько невысказанной боли в нем таилось.

— Да, я помог выбраться из горящего дома Кейси. Думаю, он бы хотел, чтобы я спас именно ее.

— Кейси?

— Жена Патрика. На тот момент она была на третьем месяце беременности.

Стоило большого труда не вздрогнуть, не отвести взгляд. История смерти Патрика поразила жестокой трагичностью, но Смиту об этом не стоит знать. Легче ему от этого не станет.

— С ребенком все хорошо? — все так же спокойно спросила она.

— Да. Родился мальчик. Гарри. — Смит улыбнулся, его лицо перестало казаться таким замкнутым, и Эмили с облегчением выдохнула.

— Значит, у тебя есть племянник, дядя Смит? — добродушно подколола Эмили. — Кто бы мог подумать…

— Бриг, только попробуй сейчас съязвить, — угрожающе предупредил тот, но в глазах не вспыхнули опасные огоньки. Наоборот, в противовес своим словам он тепло улыбнулся, и Эмили почему-то продолжила разговор, хотя понимала, что заходит слишком далеко и лучше бы ей замолчать.

— Они живут в Сильвер-Бей?

— Нет, оттуда мы уехали почти сразу после суда. Вернулись в Ирландию, к родственникам. Сейчас Кейси вместе с Гарри и моей матерью живут в Дублине.

Тревога отозвалась в душе перезвоном колокольчиков. Эмили удивленно приподняла брови.

— Вы покинули Сильвер-Бей?

«Наверное, Патрику было нелегко оставить море. Он так любил его…»

— Да. Почти сразу после суда.

— Почему?

«Бриг, он вовсе не обязан отвечать. Ты лезешь не в свое дело».

Смит, словно подслушавший ее мысли, усмехнулся:

— Уверена, что тебе это интересно?

Он посмотрел испытывающе, будто за вопросом скрывалось нечто больше, чем могло показаться на первый взгляд. Эмили сделала вид, что не поняла подтекста и пожала плечами.

— Конечно. Почему нет?

— Почему нет… — тихо повторил Смит и, горько усмехнувшись, продолжил: — Моя мать уверилась в мысли, что, только удочерив тебя, мы сможет отплатить за то, что ты сделала для нас.

Эмили ошарашенно открыла и молча закрыла рот. Наверное, у нее начались слуховые галлюцинации. Какой необычный побочный эффект переохлаждения…

— Патрик горячо одобрил эту идею, — не обратив внимания на ее реакцию, проговорил Смит. — Если тебе интересно, я в принципе тоже был не против.

— Ты… сейчас издеваешься? — с подозрением уточнила Эмили.

— Возможно, но самую малость — заверил он. — Первые пару лет в моей семье только и разговоров было, что о тебе. Патрик поддерживал идею удочерения, опасаясь, что шарки доберутся до тебя и отомстят, а мама… Думаю, мама просто хотела заполнить образовавшуюся в сердце пустоту заботой об еще одном ребенке. Она часто говорила, как благодарна тебе и как сильно восхищается твоей отвагой… Ты знала, что тех копов, которые вели расследование и оказывали на тебя психологическое давление, вскоре посадили за решетку? Они оказались связаны с группировкой шарки.

Эмили мотнула головой. Язык присох к небу, и она никак не могла подобрать слова. Что ответить на монолог Смита? Черт, уж лучше бы он молчал! Так неловко Эмили себя уже давно не чувствовала. В то же время где-то глубоко в душе, в той части, которая была отдана маленькой девочке-сиротке, разливалось тепло — ее готовы были принять в семью!

Ее разрывало на части: разум говорил, что все это уже не важно, а сердце шептало, что еще как важно! Эмили хотела и в то же время боялась услышать детали той давней истории. Она сжалась, замерла, но продолжала слушать Смита.

— Наше первое прошение о твоем удочерении было отвергнуто сразу: после суда за тобой еще два года приглядывала полиция. Ради твоей безопасности на удочерение, от кого бы оно ни исходило, официально был наложен запрет.

Эмили кивнула. Это было так давно, что она смутно помнила детали, но что-то похожее припоминала. В те дни ее больше заботили отношения Артура и Джекки, чем отсутствие возможности обрести семью. К тому моменту она уже смирилась, что никто не полюбит ее как дочь. Кому нужен подросток? Все любят малышей, с ними куда как меньше проблем.