Заставь меня жить

Мы смотрим друг на друга, и я чувствую, что ни один мускул не вздрагивает на моём лице. В какой-то момент Рон отводит взгляд, проводит ладонью по лицу и, кивнув собственным мыслям, произносит:

– Я постараюсь.

Оставшееся до обеда время пролетает незаметно, в одном из коридоров я встречаю МакГонагалл, которая не забывает напомнить мне о том, что даже моё бессознательное состояние не в силах отменить сдачу экзаменов и оставшиеся дни отработки. Её строгий тон смягчает тот факт, что во взгляде декана отчетливо читается искреннее беспокойство. Возможно, именно поэтому я с лёгкостью смиряюсь с невесёлой участью зубрёжки на протяжении всех каникул. К счастью, Гермиона заверяет меня, что поможет с особо трудными предметами. Только Рон говорит, что это скорее к несчастью, так как подруга не даст мне и вздохнуть без её ведома.

Конфликт с Джинни сам собой сходит на нет. Она улыбается мне при первой встрече после того, как я пришёл в себя. Улыбается так, как всегда: тепло и искренне, а у меня, честно, от души отлегает. Джинни - умница, и, хвала Мерлину, чувства ненадолго берут верх над её практичным умом, а я совершенно не люблю объясняться на подобные темы.

Пока я был без сознания, Гермиона успела посетить рождественский приём у Слизнорта. Подруга была несколько опечалена тем, что не смогла пойти с кем-нибудь из нас: Рон не был приглашён, а я, хоть и получил золотую открытку накануне вторжения Волдеморта в сознание, попросту не смог составить пару Гермионе.

Во второй половине дня большая часть учеников отправляется на прогулку в Хогсмид: одни - чтобы купить подарки родственникам, другие - чтобы выпить пару кружечек сливочного пива, третьи ещё по каким-либо причинам. В любом случае, погода благоволит, и мы с друзьями с удовольствием бродим по оживлённым улочкам магической деревушки, предварительно накупив сладостей в магазинчике близнецов Уизли.

– Первое, что я сделаю на каникулах, это хорошенько высплюсь, - вещает Рон, слизывая с пальцев остатки сахарной ваты невообразимого пунцового цвета.
– Эти экзамены выпили последние соки из меня.

– А нам с Гарри предстоит подтянуть его по зельеварению, - заявляет Гермиона с чрезвычайно серьёзным видом, чем заслуживает мой удивлённый свист.

– Надеюсь, не в рождественское утро?
– восклицаю я, забегая подруге наперёд.

Она только смеётся и шутливо взъерошивает мои волосы, а затем, поправив шарф, ведёт бровями и берёт Джинни под руку.

Девочки уходят немного вперёд и о чём-то переговариваются вполголоса, постоянно оборачиваясь на нас, я же прячу руки в карманах и, поравнявшись с Роном и Невиллом, с опаской произношу:

– Она же это несерьёзно, ведь так?

Друзья переглядываются и одновременно заходятся хохотом, а я фыркаю и отвешиваю им по подзатыльнику.

Лёгкий укол в районе шрама вызывает стаю ледяных мурашек, заставляя моментально прижать слегка замёрзшие пальцы к источнику боли. К счастью, никто из друзей не замечает этого жеста, а боль, не успев разыграться, отступает. Правда, руки подрагивают ещё некоторое время, а сердце гулко бухает где-то в животе. Парализующее чувство страха, что Реддл вновь решил почтить своим присутствием моё сознание, едва успевает оставить меня в послеобеденное время, но возвращается вновь. Хорошее настроение мгновенно улетучивается, и, как бы я ни старался, вернуть его оказывается более чем сложной задачей.

С лёгкой завистью смотрю на лица других ребят, слушаю их беззаботный смех и гадаю: почему именно я? Почему именно на мою долю выпали все эти испытания?

Не замечаю, как небо затягивает белая пелена, и вскоре крупные пушистые снежинки начинают кружиться в морозном воздухе, белыми мухами оседая на чёрных мантиях волшебников. В памяти так чётко вырисовывается образ Снейпа, идущего ко мне сквозь толпу, и белые снежинки, запутавшиеся в тяжёлых складках длинной мантии и угольно-чёрных прядях его волос.

Словно какой-то червь начинает грызть нутро в районе солнечного сплетения, и мне с трудом удаётся подавить болезненный стон, но боль эта не физическая.

Как вдруг блестящая догадка озаряет моё сознание.

– Ребята, давайте зайдём, погреемся, - предлагает Невилл, кивая на входную дверь «Трёх Мётел».

Друзья в один голос соглашаются, я впереди всех проскальзываю в тёплое и светлое помещение и чудом отыскиваю свободный стол. Подождав, когда ребята рассядутся, подрываюсь с места и направляюсь в сторону бара.

– Пять кружек сливочного пива и пергамент с пером и чернильницей, если можно, - выдыхаю и как можно более мило улыбаюсь немного опешившей мадам Розмерте.

Смерив меня заинтригованным взглядом, она разворачивается на каблуках, легко подхватывает с полки пять наполированных бокалов, бережно наполняет их напитком практически краёв. Только после этого она открывает створку маленького шкафчика под столешницей и достаёт оттуда всё то, что я просил.

– За это можешь не платить, - она указывает взглядом на свёрнутый в трубочку пергамент, слегка потрёпанное перо и простую чернильницу.
– Хоть ты и первый, кто просит здесь подобное.

Благодарно улыбнувшись, я кое-как прячу всё это в карман, молясь, чтобы чернила не пролились, беру кружки с пивом в обе руки и возвращаюсь к нашему столу.

Сделав маленький глоток, отодвигаю напиток в сторону и извлекаю из кармана письменные принадлежности.

– Зачем это тебе?
– удивляется Рон, пока я задумчиво разглаживаю лист пергамента на столе.

– Потом расскажу, - отвечаю вполголоса, а друг каким-то чудом догадывается, что мне сейчас не до разговоров.

Гул множества голосов, звон посуды, отголоски весёлой музыки, частый скрип входной двери, топот ботинок и сапог на лестнице - все звуки сливаются в одну массу, когда я закрываю глаза и умудряюсь сосредоточиться на главном.

Что написать человеку, который пропал без вести?

Что сказать ему, когда не можешь точно полагать, прочтёт ли он твоё послание?

Как выразить всё то, что переворачивается в душе всякий раз, когда ты на микроскопическую долю секунды даёшь слабину и думаешь, что его, возможно, уже нет в живых?

Какие слова смогут передать чувства по отношению к нему, усилившиеся, разросшиеся, как смертельная болезнь, когда его не стало рядом?

Возможно, мне бы не хватило времени и словарного запаса, но самое главное - ему не нужны все те слова, что приходят мне на ум.

Поэтому когда я вновь открываю глаза и сжимаю между пальцев тонкое перо, я твёрдо знаю, что нужно написать.

* * *

– Гарри, в это трудно поверить…

– А ты поверь, Полумна, - чётко отвечаю я, выглядывая из-за поворота, за которым кроется вход в кухню.

– То есть ты действительно считаешь, что этот замечательный эльф носит еду и зелья профессору Снейпу?
– девушка заинтересованно склоняет голову к плечу и смотрит на меня своими чистыми, как кусочек льда, глазами.