Заставь меня жить

Одно я знаю точно: пока Тёмный Лорд не вернул себе тело, меня они не убьют, так как я более чем уверен в том, что Том захочет совершить это лично.

И тут я понимаю.

Плечи содрогаются от волны холода, когда я так ясно осознаю свою ошибку. Вопрос, не оставлявший меня в покое с момента пробуждения, изначально был неправильно поставлен. Не может, просто не может бестелесное существо, осколок души проникать в сознание полноценного и здорового волшебника. Если это утверждение верно, значит, ответ лежит на поверхности.

Волдеморт обрёл новое тело.

Кажется, все звуки, какие наполняли гостиную, разом смолкли, и я слышу лишь тяжёлые и гулкие удары собственного сердца.

Больших сил мне стоит набрать воздуха во внезапно сжавшиеся лёгкие, хоть немного успокоить себя и обдумать предполагаемую информацию. Ведь это - всего лишь моя догадка. Да, Том приказал своим последователям найти способ вернуть его телесную оболочку до Рождества.

Завтра Рождество.

Может, им действительно удалось оправдать надежды своего Повелителя?

В таком случае, где носит Снейпа, горгульи его раздери?

Он - единственный, кто может ответить на большую часть моих вопросов, потому что от Дамблдора вряд ли дождёшься правды, а все остальные члены Ордена пока что вне досягаемости.

Кроме Сириуса.

Будто опомнившись, я извлекаю зеркало из чехла, несколько секунд внимательно смотрю на своё отражение, видя во взгляде непоколебимую решимость, и, наконец, шёпотом произношу имя крёстного.

Как я и думал, моя первая попытка не увенчивается успехом, но я не сдаюсь и зову чуть громче.

На третий раз моё отражение исчезает, и в зеркале появляется лицо Сириуса. Он коротко улыбается, но взгляд, напротив, с головой выдаёт волнение крёстного.

– Гарри, что-то случилось?

– Случилось, только не переживай. Со мной всё в порядке, но одна мысль не даёт мне покоя, - быстро отвечаю я, сжимая ободок зеркала внезапно вспотевшими ладонями.

– Какой вопрос?
– крёстный внимательно вглядывается в моё лицо.

– Понимаешь, тут такое дело. С пропажей профессора Снейпа я мало что стал знать о происходящем, и мои видения остались единственным источником информации. Думаю, ты уже в курсе того, что Реддлу удалось подчинить моё сознание на довольно большой промежуток времени. Я практически ничего не знаю об этом, но точно могу полагать, что в том состоянии, в каком он вынужден находиться, ему вряд ли под силу подобное проникновение.

– Я догадываюсь, к чему ты клонишь… - медленно произносит Сириус, хмуря тёмные брови, а я качаю головой и продолжаю, понизив голос до шёпота.

– Что, если он вернулся? Что тогда, Сириус?

Крёстный долго смотрит прямо мне в глаза, сжимает пальцами переносицу, а во мне всё словно переворачивается с ног на голову.

– Честно, Гарри, я не знаю. Положение Ордена ужасно: достоверную информацию рубят на корню, в Азкабане почти не осталось заключённых, потому что многих внезапно оправдали. Кингсли и другие слишком поздно поняли, что вовсе не Барти Крауч-старший отпустил самых опасных преступников на свободу. Его сын под действием Оборотного зелья в течение нескольких месяцев водил за нос Министерских работников, опустошая камеры Азкабана, в том числе и ту, в которой был Петтигрю. Что стало с Краучем-старшим, никому не известно. Министр стал совершенно неуловим: никто не видит, как он приходит в Министерство, а попасть к нему в кабинет не представляется возможным уже несколько недель. И всё это на фоне дальнейшего утаивания правды ото всех. С другой стороны, стань это достоянием общественности, Великобритания окажется на грани магической войны и всеобщей паники. Конечно, те, кто в курсе событий, тайно бегут из страны, другие вступают в ряды Ордена, намереваясь бороться до конца. Только чем дальше, тем опаснее верить окружающим. Повсюду обманщики и предатели, а по-настоящему надёжных людей осталось чуть меньше пяти десятков. Один Северус Снейп стоит половины этого числа. К сожалению, ни мне, ни кому-либо ещё из Ордена до сих пор не известна его судьба. Поэтому всё, что я могу сказать в ответ на твой вопрос, - я не знаю, Гарри, возродился ли он и что будет, если это так.

Поджав губы, я разочарованно качаю головой в ответ на слова Сириуса, который смотрит на меня с бесконечным сожалением.

– Но ведь должен же быть какой-то выход. Я не позволяю себе думать об этом, но что если профессор Снейп не вернётся? Что если Пожиратели захватят всё Министерство? Если они примутся за Хогвартс, в котором находится главная цель всех их свершений, то есть я? Сириус, я более чем уверен: мне надо убраться из замка, и как можно скорее.

В лице крёстного что-то меняется, но из-за плохого освещения я оказываюсь не в силах различить его выражение.

– Ты завтра уедешь из замка, Гарри, но это вовсе не должно означать, что ты обязан находиться в постоянных бегах.

Я теряюсь на мгновение, но отвечаю с ещё большей горячностью:

– Ты думаешь, что я боюсь?

– Нет, вовсе я не считаю, что ты струсил!
– оправдывается Сириус, но я перебиваю его.

– Пойми, я боюсь не за себя. Пока я нахожусь здесь, Хогвартс в опасности. Как только я окажусь в Норе, она сразу окажется под ударом.

– Не думаешь ли ты сдаться?
– странно изменившимся голосом спрашивает крёстный, а я замолкаю на добрые десять секунд.

– Об этом не может быть и речи, но так не может долго продолжаться, - выдавливаю из себя, борясь с резко сжавшимся горлом.
– Всё, чего я хочу, - это почувствовать себя в безопасности и чтобы жизням близких мне людей ничего не угрожало.

– Мы добьёмся этого, вот увидишь. Есть люди, готовые идти с тобой до конца и желающие того же самого для своих близких.

Я медленно, но неубедительно киваю, а Сириус добавляет решительным тоном:

– Верь мне, Гарри, а сейчас иди спать, завтра мы сможем поговорить по-настоящему.

Попрощавшись с крёстным, я прячу зеркало в чехол, бросаю взгляд на потухшие угли и возвращаюсь в спальню с чувством странной, почти детской веры в слова Сириуса.

* * *

Раннее пробуждение тяжело даётся мне, поэтому полностью проснуться выходит лишь под сильными струями прохладной воды. Правда, я слишком увлекаюсь водными процедурами: когда я с друзьями попадаю в Большой зал, где нас уже ждут Гермиона и Джинни, у меня зуб на зуб не попадает.

Спасает чашка горячего какао, любезно преподнесённая Джинни.

Наскоро позавтракав, Рон настойчиво тянет меня за рукав, чтобы я «поторапливался, а то поезд ждать не будет». Уже возле самого выхода, немного отстав от меланхолично улыбающегося Невилла, я оборачиваюсь и отыскиваю взглядом Дамблдора. Почти сразу он замечает моё внимание, на его лице расцветает добрая улыбка, и, кажется, во взгляде мудрых глаз мелькает что-то очень важное, предназначенное мне одному, но вот всё поле зрения занимает мой бесценный рыжий друг, а бурный поток учеников выносит меня прочь из Большого зала.

Закутавшись в мантии, друзья замирают на пороге Хогвартса.

– Надеюсь, что оставшиеся полгода будут значительно проще, - с надеждой вздыхает Рон, окидывая взглядом укрытые снегом холмы.

– И что будет гораздо больше светлых мгновений, - многозначительно добавляет Гермиона, а я оказываюсь не в силах подавить лёгкую улыбку, когда её пальцы сжимаются на моём запястье.

– И что мы будем безоговорочно верны нашей дружбе, - откликается Джинни, взглянув на меня.

– И всегда будем понимать друг друга, - подаёт голос Невилл, покосившись на далёкий силуэт совятни.