Заставлю тебя полюбить

Моя выдержка дала трещину, когда раздался треск. На мне была футболка Давида — я накинула ее, чтобы выйти в ресторан. Теперь она порвана, Доменико толкнул меня на ковер и принялся стягивать с меня брюки.

Понятно, для чего.

— Ты перепутала слово. Раньше ты говорила мне: «Я тебя люблю».

Я плюнула ему в лицо.

— Придет время, и я тебя трахну. Ты еще будешь молить о пощаде, шлюха.

От удара живот болезненно ныл. Я молилась, чтобы все обошлось. Я не думала, что люди на такое способны. Особенно те, кого я раньше мысленно возводила до идеала.

И правда — дурочка.

Давид был прав. Я полюбила не того. Подонка и мерзавца.

— Я сделаю с тобой то же самое, что дружки Давида сделали с моей женой. Те, кто затеял войну против меня на Сицилии. Во всем виноват только мой ублюдочный братец.

Доменико говорил без умолку — его вдруг прорвало. Гнев и отчаянное желание высказаться были написаны на его сером возбужденном лице, когда он остервенело стягивал с меня брюки.

— А мне кажется, — заметила хрипло, — что ублюдочный из братьев — это ты.

Когда он снял с меня брюки, я упала на правое плечо и свернулась калачиком. Я свернулась в попытке защититься, если он примется наносить удары. Самое главное — защитить живот, чтобы не открылось кровотечение.

На удивление, Доменико не посмел меня больше бить. Он залился хохотом, словно почувствовал свое господство и даже — хотел чем-то поделиться.

Я притаилась, воспользовавшись этим моментом:

— Можешь хотя бы рассказать, для чего ты учил меня? Если не собирался убивать Давида, то для чего опекал меня все эти годы и натравливал на него?

Неужели все мои попытки убить Давида заранее сводились к нулю? И кем — самим Доменико?

— Яд, оружие, — перечисляла я, — для чего это все? Неужели для того, чтобы просто выстрелить в меня на нашей свадьбе? Тогда для чего была вся эта красивая обертка, в которой ты вручил меня ему год назад?

У Доменико было столько возможностей, чтобы воспользоваться мной. Одного только не было — нас с Давидом.

Вероятно, это и был ответ.

— На вашей свадьбе меня не было. Я не для того тебя растил, чтобы убить одним жалким выстрелом.

Я шумно сглотнула.

Сколько же еще людей пытается избавить Давида от меня?

— Мой план был выверен до идеала, — щедро продолжил Доменико, — я подарил тебя ему, потому что знал, что рано или поздно я его растопчу. Моим оружием станет то дорогое, что у него появится.

— Ты не знал, что он меня полюбит.

Я обняла себя за плечи и бегло оглядела места, где обычно Доменико прячет пистолет.

Там не было.

Но рукоять торчала из кармана. Глупец, кто же держит оружие так неуклюже?

— Ты красива и умна. Я знал, что ты зацепишь его. Мы ведь все для этого делали, помнишь, Жасмин?

Помнила.

И красивое личико.

И невинность.

И еще события, которые были подстроены нами. Например, когда в квартиру Давида ворвались, и я защитила его. В нашу первую встречу.

Доменико сделал все, чтобы я зацепила Басманова. Чтобы потом растоптать — и его, и меня.

— Ты — идеальное и стопроцентное попадание, Жасмин.

Доменико хотел уничтожить своего врага, когда тот обретет желанную женщину. Ею стала я.

Избавиться от меня — означало добить Давида, унизить, сломать его.

Все это время Давид оберегал меня от себя, чтобы случайно не зацепило. Ведь мы считали, что Доменико гонится за своим братом — сицилийским наследником.

Однако, план Доменико — пятилетний, долгий — был куда размашистее. Он желал уничтожить сердце Давида, когда тот, наконец, сумеет полюбить.

— Ты просто подонок, — процедила я ему в лицо, — ты сам себя проклял, Доменико! В погоне за местью ты потерял свою жену.

— Умолкни, шлюха, — разозлился мой палач.

Доменико резко схватил меня за горло, полностью обездвижив. Он всегда так учил. Он же мой учитель, а ученик редко превосходит своего учителя.

Но когда Доменико захотел большего — опустился коленями на ковер и стал расстегивать ширинку, я закричала из последних сил и ударила ногой его в пах.

Все-таки ученик превзошел своего учителя.

Доменико побагровел.

— Ты не любил свою жену. Никогда, — вспомнила я его слова, — подонки не любят своих жен. А ты именно такой: омерзительный подонок, который соврал о моих родителях!

— Вот же сучка! — заорал Доменико и снова набросился на меня.

От его веса я ударилась головой об пол. Тяжелая рука на шее стала постепенно сдавливаться. Кислород переставал поступать в легкие.

Я стала задыхаться.

Еще барахтаться, но невероятно быстро — задыхаться.

Я вцепилась в его толстое запястье двумя руками и завертела головой в разные стороны, но не увидела ничего, кроме белого ковра. Ни одного тяжелого предмета в стиле лучшего кино. Зато видела, с каким омерзительным выражением лица он расстегивал свои брюки и доставал член.

В этот момент из его кармана выпал пистолет.

Он хотел трахнуть жену Давида Басманова.

Какая гордость.

Какое превосходство.

Трахнуть, а потом убить. Сильнейшее унижение для любого мужчины. Похоть ослепила подонка настолько, что он не заметил оружие, выпавшее прямо мне в руки.

Почти.

Еще чуть-чуть, и я до него дотянусь. Если выстрелить ему прямо в руку, которой он расстегивает свою ширинку, это решит проблему.

Убить его — слишком легко. Отдать Давиду — вот, чего Доменико боится больше всего. Я потянулась за оружием, удерживая в легких последний кусочек кислорода.

Все выглядело так, будто я трепыхаюсь в нехватке воздуха.

Я сделала незаметный рывок и мысленно усмехнулась: Доменико забыл, чему учил меня.

Он забыл, кого он, черт возьми, вырастил.

— Учитель ты превосходный, а вот противник — так себе, — прохрипела я.

В моих руках оказалась тяжелая рукоять. Доменико ослеп от скорой расплаты со своим врагом. Он планировал поиметь меня своим членом прямо здесь.

Черта с два.

— Ты… сдохнешь, — выдохнула последнее, что у меня осталось.